Ведь я ни хера не ветренный. Я упертый однолюб, которому хватило одной ночи с девушкой, чтобы потом повернуться на ней. Я только сейчас понимаю, как прочно она въелась в душу. Раньше я списывал дело на секс, желание добиться и получить то, что жадно захотелось, но сейчас дело в другом. Она глубже, намного глубже… Черт, да она забралась так глубоко, что мне впервые в жизни приходится заглядывать в свое нутро. Я узнаю себя рядом с ней. Нахожу чертову траекторию, а не лихорадочные движения туда-сюда. То бьюсь за нее, то отпускаю, то хочу трахать каждую секунду, то предлагаю вписать воздержание в контракт, то готов перегрызть глотку ее мужу, то толкаю ее обратно в семейную жизнь. Конечно, меня тошнило от такой болтанки. Тошнило от себя и от всего вокруг, как после диких перегрузок, и я мог делать только хуже. Усугублял и сходил с ума потихоньку. Мне уже было скучно играться с Лизой и я не знал, куда еще сцедить застойный яд, потому что ни черта не помогало! Да и с чего бы? Но это проходит, прямо сейчас проходит и с каждой секундой становится легче. Я нахожусь рядом с ней и нахожу долгожданное равновесие. Отчетливо понимаю, что надо делать дальше, каким быть и что говорить. Без масок и желания показать себя другим человеком, то обнаглевшим мудаком, каким она увидела меня в первые встречи, то более молодой версией ее мужа, каким я увез ее в Париж. Нет, хватит. Теперь точно закончили. Я тоже хочу стать ее точкой равновесия, чтобы она перестала беспокоиться и оглядываться назад. Нашла себя сквозь привычки, которые остались после ужасного брака, и сквозь наши общие ошибки, потому что мы тоже успели потоптаться друг на друге. Научилась верить, доверять и не выпускать коготки по любому поводу. Мы реально похожи. Поэтому так долго шли к сегодня. Тяжело идти хоть куда-то ровным курсом, когда внутри потерян. — Мне нужно будет отлучиться, — я целую ее в висок, приобнимая со спины. — Похозяйничаешь без меня? — Как раз начну со штор. Почему женщины так помешаны на шторах? Зачем они вообще? Особенно на двенадцатом этаже. — Хорошо, — я киваю ей и беру сотовый и ключи. — Я постараюсь побыстрее закончить, если что наберу. — Можно я приглашу сестру? — Конечно, Ангел. Тебе не нужно спрашивать разрешение, звучит ужасно. Приглашай кого хочешь… Хотя стоп, любовника нельзя. — Чувствую, ты долго будешь мне его припоминать. — Еще бы. Придумала, — я хмыкаю и вспоминаю, как мне поплохело, когда она выдала мне этот пункт договора. — И я вызвал мастера, он проверит сантехнику. Ты на него внимания не обращай, пусть своими делами занимается. Я выхожу из дома и спускаюсь к машине. Я не стал говорить Ангелу, что собираюсь делать, ей сейчас нельзя нервничать и накручивать себя, но поступить иначе не могу. Я попросил приятеля подежурить в квартире на всякий случай, а сам думаю, что делать с Антошей. По ее потемневшим глаза было видно, что дни после Парижа дались ей тяжело. Он издевался над ней, получив назад в свой дом. А потом выбросил на улицу, как отработанный материал. Ему это сойдет с рук? Проехали и забыли, так что ли? Но хуже другое. Антон сам бросил вызов первым. Мне на телефон пришла смс-ка, в которой черным по белому — “Бойся, урод. И за нее тоже”. Я так понимаю, Лиза уже вернулась домой и успела рассказать папе о своей жизни со мной. И что-то мне подсказывает, Ангела она тоже упомянула. И ее беременность… Иначе чего он вдруг взбесился? Я ломаю сигарету и матерюсь. Достаю вторую и закуриваю, раздумывая, куда лучше поехать первым делом или кому позвонить. Рокотов! Точно, начальник охраны моего отца очень пригодится. И он мужик грозный, но договориться можно, попытаться во всяком случае можно. Я тушу окурок и сажусь за руль, бросаю телефон в держатель и включаю громкую связь. Рокотов отвечает после третьего гудка. И говорит своим вечно хмурым и как-ты-меня-достал-сынок голосом. — Никита Львович, как давно я вас не слышал. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Здравствуй, здравствуй. Я по делу. — У нас есть общие дела? Я такого не помню. — Рокотов, я знаю, что не общаюсь с отцом и потерял всякое право тебе звонить. Но мне нужна помощь. Рокотов тяжело выдыхает. — Уголовка? — бросает он предположение. Да что с ним? В прошлый раз он решил, что ребенок сестры Ангела от меня. Теперь, что меня надо спасать от решетки. Нет, я не святой, но Рокотов явно преувеличивает. Или издевается, сукин сын. — Уголовка может быть, если облажаться, — отвечаю ему честно. — Поэтому мне нужен совет профессионала. Я в любом случае буду действовать, у меня другого выхода нет, моей семье угрожают. Да я и не хочу другого выхода. Я хочу сломать Антона. В прямом, переносном, в каком угодно смысле. Хочу, чтобы он ответил за всё, что творил с ней, поверив в свою безнаказанность. За то, что продолжает целиться именно в нее для удара в отместку. Почему не в меня?? В меня одного, мать твою! — Заправку на развязке знаешь? — спрашивает Рокотов. — Да. — Приезжай, обговорим. Глава 43 Я еду на адрес, который указал Рокотов, и жду его минут двадцать. Он приезжает на квадратном американском внедорожнике, которому не хватает ряда фар на крыше для полноты картины. Безопасник спрыгивает со стального порога и идет ко мне, поправляя на ходу потертую джинсовую куртку. — Что у тебя? — бросает он после рукопожатия, показывая, чтобы я сразу переходил к делу. — Та история с партнером продолжается. Помнишь, я просил у тебя людей, чтобы спрятать женщину с ребенком от него? — Помню. Рокотов не меньше меня знает, у него работа такая — пробивать информацию и быть в курсе всех дел. — Его бывшая жена теперь живет со мной. Она моя и у нас будет общий ребенок. Рокотов кивает. — Он против? — Очень, — усмехаюсь и достаю телефон, чтобы показать сообщение с угрозой. — Я еще с его дочкой крутил… — Чего? — Он там сейчас злой, как собака. — Я бы тоже был на его месте. — Но ты бы не стал угрожать беременной женщине на его месте. — Вообще женщине, — уточняет мужчина, скривившись. — Значит мы понимаем друг друга. Я быстро описываю Рокотову события, которые могли пройти мимо него, но нужны для понимания ситуации. Он берет несколько минут на молчаливое обдумывание и стучит ботинком по протектору. Уходит в свои мысли с головой, с потом достаёт сотовый из кармана и звонит кому— то. — Ты с отцом совсем разругался? — неожиданно спрашивает безопасник после телефонного разговора. — У нас холодная война. — Радует, что не ядерная, — усмехается Рокотов. — Ты бы с ним нашёл общий язык, пора уже взрослеть… — Вот сейчас самое время для советов. — Он мужик сложный, но тебе плохого не желает. Молча киваю, а в мыслях всплывает история с Ангелом, когда она уехала после разговора с ним. — Вы с ним оба упертые, вот и беситесь. Рокотов вновь отвлекается на экран сотового, оставляя последнее слово за собой. Я же отмахиваюсь от его наставлений в духе старшего брата, с отцом я как — нибудь потом разберусь, будет ещё время. Меня сейчас исключительно Антоша беспокоит. — Он тебя сам ищет, — холодно бросает Рокотов. — Антон этот. Спустил уже собак…