Следующая статья затрагивала Вадима: «Сколько стоит фиолетовый? Именно с таким вопросом в Петербург приехала делегация европейских стран. Лучшие дома моды Франции, Дании и Голландии ищут встречи с Беркутовым Вадимом Борисовичем, чтобы закупить новомодных красок или тканей. Наша редакция советует наведаться им в торговый дом Вестник, на улице…». — Хм, где-то потерялись французы? — Вадим отметил себе имя автора статьи, чтобы потом переманить его в журнал Модник к Ханне. Вадим отложил газеты и потянулся, чтобы забрать пару леденцов из вазы на столе, но там оказалась пустота. Даже крошек не осталось от сладкого угощения. Вадим нервно поскреб ногтями по дну вазы, но худшие опасения оправдались: кто-то съел все его конфеты. Не говоря ни слова, Вадим повернулся к сидящему в углу Егерю. Бывший охотник закрылся газетой, чтобы защититься от прожигающего взгляда работодателя, но в повисшей тишине на кухне, хруст карамели на зубах предательски выдал его. Вадим кивнул и забарабанил пальцами по столу, как бы случайно обронив: — Я же чисто из вредности, половину конфет сделаю из горчицы или перца. А какие именно — никому не скажу. И ты знаешь, что я буду знать, какие сладкие, а какие нет. И как ни в чем не бывало, вернулся к остывшему чаю. Вадим любил, чтобы сверху образовалась тонкая пленка, она добавляла вкуса. Егерь с лицом кирпича дожевал леденец, после чего набрал воздуха и заговорил: — Вадим Борисович, вы жестокий человек! — здесь Вадим хмыкнул, а Егерь продолжил, — в той деревне, где я рос, за такие конфеты мальчишки бы разбили нос. — А здесь не разбили бы? Ты бы сказал, я бы просто больше купил. И все. — А купите? — Куплю, — усмехнулся Вадим, допивая чай, и пошел собираться в дорогу. Первым делом они направились подчищать концы операции. Карета заехала в спокойный район, где Вадим снимал приличную квартиру для одной особы. Новый домик из красного кирпича на пару этажей приносил хороший доход, так как его Вадим сдавал в основном чиновникам из средних значений табеля. Семейные люди платили вовремя, жили тихо, ходили в ближайший универсальный магазин, который тоже принадлежал одному одиозному бизнесмену. Детей они водили в ближайшую гимназию, которая пока принадлежала кому-то другому. Но вот ближайший салон в новом здании уже оформляется на нового владельца. Под белый снег, сыплющийся со смутного неба, вышла госпожа Белка. Она, как и полагается профессиональному прозвищу, завернулась в шарфик из лисьего хвоста поверх серого пальто. — Доброго дня, — Белла поздоровалась и поднялась в салон кареты. Вадим, не отрываясь и не здороваясь, перебирал письма, которые накопились за день. — Так и будешь молчать? — Белка расстегнула маленькую сумочку, чтобы достать маленькое зеркальце. — Мы перешли на ты? — Вадим закончил писать ответ и посмотрел на девушку. Белка не красилась, а держала в руке маленький дамский пистолет. — Да, и ты выслушаешь меня! — она раздувала ноздри, накручивая себя, чтобы решиться, — ты монстр! И тебе не место среди людей! — Конечно, не место, но не тебе, грязь, решать, где мне место, — Вадим повысил голос, не давая себя перебить, — я здесь надолго. И теперь, — он кивнул на пистолет, — только от моего решения, будет зависеть, насколько ЗДЕСЬ ТЫ. — У-у меня пистолет! — Белла вытянула трясущуюся руку. — У меня тоже, — Вадим обнажил нагрудную кобуру с револьвером, Белла проследила за его жестом, перестав целится. Вадим дёрнулся к ней и схватил руку с пистолетом. Он взглянул ей прямо в глаза, не отрываясь от мягкой лавки салона. Вадим за руку подтянул Беллу, чтобы она чувствовала запах его одеколона. — Не тому зубки показываешь, — прошипел Вадим, и раздался хруст. Белла сдавленно вскрикнула и поджала нижнюю губу. У нее пошли слезы, — чуть-чуть подожди, и я покажу тебе монстра, — пообещал Вадим тихим томным голосом. Карета выехала на пустырь, недалеко от городской свалки. Егерь остановился так, чтобы из окна с занавесками открывался вид на собрание людей. — Жди здесь и не пропусти шоу, — улыбнулся Вадим и вышел на улицу. Он шел, выпрямившись, и кивнул кому-то, кого Белла не видела из окна. Она на секунду отвлеклась и посмотрела на руку, которая покраснела и начала набухать. В салоне кареты раздался звук, похожий на скулеж. От боли Беллу отвлек нарастающий гул людей. На пустыре собрались десятки мужчин в шинелях, английских костюмах и мужчины в народных костюмах. — Старообрядцы? — предположила Белла, пока наблюдала за сборищем. Вадим стоял немного в стороне, державшись подальше от конкретного человека с большим пузом, в котором она узнала Седого, — да, что здесь происходит? Ответом ей стал строй из семи человек. Их вывели в центр и поставили на колени. Свершалось правосудие преступного мира. От Вадима выступал Кондрат, который громко перечислял все мыслимые и не очень преступления уважаемых людей. — Рением общины: приговор — смерть! — объявил Кондрат и посмотрел на Вадима. Беркутов ответил кивком. К провинившимся подошел Седой. Он исполнял роль палача, приводя приговор в действие. Толпа затихла, ожидая, только чтобы отпрянуть как море от извергающегося вулкана. Рука Седого превратилась в щупальце и потянулась к приговорённому и как трубочка стала вытягивать его внутренности. Белла закрыла шторку и подтянула к себе сумочку, чтобы найти нюхательную соль. Она забыла про боль в сломанной руке, про чертового Вадима, все что угодно, лишь бы сбежать отсюда. Из этого проклятого города. * * * Вадим досмотрел все до конца, пока курил трубку. Седой сделал дело, поклонился Вадиму и пошел к повозкам. Монстр, пугало, которым он согласился стать в этом шоу. Представлении для помощников Вадима, его бывших врагов, а теперь уже нынешних партнёров. Все поняли: чтобы победить одного монстра, нужен… Головорезы расступились, сторонясь Седого как больного чумой. На их лицах застыл ужас, от которого не помогали ни молитвы, ни нательные кресты. Новгородские купцы, разве что к иконам не побежали. — Слушайте сюда! — начал Кондрат, но закашлялся. Вот уж кто многое повидал, но даже ему поплохело, — вы дело сделали! Мы слово сдержим! Он достал пачку документов, чтобы раздать дружинникам. Теперь они стали законными подданными Российской империи, а не беглыми крестьянами. Вадим вытряхнул трубку и пошел к дороге, где в стороне за кустами стояла еще одна карета. У приоткрытого окна сидел зелёный полковник Месечкин. — Как вам? — Но, — полковник не выговорил с первого раза все слово, — но-нормально. — Отлично, — кивнул Вадим, больше своим мыслям, — до меня доходили слухи, что вы договаривались с… — здесь Вадим красноречиво посмотрел в ту сторону, куда ушел Седой, — договаривались убить меня. — Никогда! Да ты что! — резче чем нужно заявил Месечкин. — Я, вот честно, не представляю, как с таким, можно договориться. — Я-я тоже! — Хорошо, значит, мне не нужно напоминать, что шушукаться за моей спиной — нехорошо? — Не нужно. — И мне не нужно напоминать, что на каждого хитрого полковника, я найду хитрую шашку? — Нет, не нужно. — Свободен, — ответил ему Вадим и улыбнулся. Уже из удаляющейся кареты, он услышал: — Лять, да я если захочу, хрен теперь забуду! Вадим медленно пошел по дороге, наслаждаясь свинцовым небом, которое грозило раздавить под собой хрупкую скорлупу, на которой жили люди. Белла сидела тихо, забившись в угол экипажа. Вадиму хватило взгляда, чтобы оценить огромный синяк на ее руке. — Едем к доктору, — заявил Вадим в маленькое окошко для кучера. Егерь не ответил, молча погоняя лошадей. * * * У дома доктора Гаазы стояла очередь из пациентов. Пока доктор занимался экспериментами с лекарствами, многочисленные ученики принимали пациентов прямо у доктора дома. Вадим выкупил несколько соседних квартир, превратив здание в подобие частной клиники. Не только по доброте душевной, души нет — значит и доброты не было, а для удобства. В одиночку доктор не мог принимать всех пострадавших в драках или боях бойцов, поэтому пришлось расширить штат. Ну и случались экстренные случаи, наподобие этого. Вадим пропустил Беллу вперёд. Она поднималась на второй этаж как на каторгу. — Кто? Кто пришел? — выглянул Гааза из кабинета, — Вадим! Доброго дня, проходите, я сейчас вас приму. Вадим поздоровался, крепко пожав руку доктору, и заглянул в кабинет. А там Есислав под хлопки прислуги танцевал гопак! Что вытворял этот старичок Васнецов, Вадим не стал досматривать, проводив Беллу в приёмную. — Вадим Борисович, я хочу уехать. И не держите меня… Повесив голову, заявила Белка. — И не собирался. Как прошло с графом? — он сел, откинувшись на спинку кресла, которое жалобно заскрипело. — Хорошо, но как я теперь покажусь ему? — она подняла сломанную руку. — Хм, тоже мне проблема. Когда вы скажете, с какой лёгкостью и какие огромные деньги вы потратили на лучшего доктора в столице, он сам потащит вас под венок, — отмахнулся Вадим, — деньги, конечно, буду тратить я, но графу это знать не нужно. А потом… Белла повернулась к нему всем телом. В ее глазах так и застыл вопрос: а что потом? — Вы поедете в англию, станете настоящими англичанами, как и мечтает ваш будущий муж. — Ну, прям муж… — сказала Белла, а сама обрадовалась возможности уехать из проклятого города. — Все в ваших руках, — кивнул Вадим, а потом легонько ударил себя по лбу, рассмеявшись, — вернее, руке… А будете еще фокусы вытворять, останетесь с одной ногой. Вот же будет шоу. Вадим пододвинул кофейный столик и указательным пальцем изобразил человечка прыгающего на одной ноге по столешнице. Белла сглотнула подступивший ком, наверное, только открывшаяся дверь приемной. — Вадим, рад вас видеть! Жаль, честно жаль, что мы видимся с вами по разным печальным поводам, — заметил доктор сломанную руку Беллы. — Все мы имеем право на ошибку, — развел руками Вадим и встал, — некоторые только на одну. Я верю в ваши силы и в вашу чудодейственную магию.