Игорь умолк, огляделся и показал пальцем на сухой прут, торчавший из керамического горшка. – Вот, подойдет. Это что? – Сегодня утром я принесла кашпо с лестницы, – ответила я. – Пожалела растение, его кто-то выбросил. Игоряша встал и приблизился к подоконнику. – Прекрасно. Пусть носителем желания будет оно. Ты его поливаешь и распеваешь мантру. «Вода кап-кап, расти-расти... Едва появится цветок, посмотрит глазом на восток, раскроет первый свой бутон, прилетит ко мне миллион, за ним второй и третий, все миллиарды на свете». – Ловко ты стихи сочиняешь, – похвалила я Игоря. Гость слегка смутился. – Методика опробована на многих людях, а женщины очень часто назначают носителем своего желания растение. Мантра давно сложилась. Когда цветок распустится, твое желание исполнится. – Да? – с недоверием спросила я. – Само собой? Безо всяких усилий? Сто миллионов просто упадут к моим ногам? – Точно. – Это невозможно! – отрезала я. – А ты попробуй! – пожал плечами Игорь. – Деньги можно либо заработать, либо украсть, – уперлась я, – из воздуха они не возникнут. – У всех моих учеников получалось, – не сдавался психолог. – Главное, четко представлять пачки, не думать о каких-то зайцах. Сто миллионов хочешь? – Не стану прикидываться бессребреницей, хочу, – честно ответила я. – Мне нужны занавески, ковер, пледы, куча вещей. Неплохо бы в отпуск на море скататься. Но все равно огромная сумма из пустоты не появится. – Спорим? – азартно предложил Игорь. – Ты четко следуешь моей методике, работаешь серьезно, я помогу тебе настраиваться. Получишь сто миллионов, купишь мне ноутбук. – А если не выйдет? – захихикала я. – Тогда я тебе айпад подарю, – пообещал навязанный мне гость. – Мерси, уже имею два, – отвергла я предложение. – Меня устроит СВЧ-печка. – По рукам! – объявил Игоряша. Я стукнула ладонью по руке психолога. Отлично, одной проблемой меньше. Я честный человек и не стану обманывать Игоря, буду осваивать его методику. Но я совершенно не верю в ее эффективность, поэтому уже сейчас радуюсь получению нового кухонного прибора. Впрочем, если к моим ногам хлопнется с небес мешок, туго набитый миллионами, не зарыдаю. Отличное пари, как ни оценивай, все равно хорошо. Глава 7 – У меня два изобретения, – загудел Генаша, появляясь на кухне с пакетами в руках. – Придумываю бытовые вещи. Они всех порадуют и нужны каждому. Во! С лучезарной улыбкой он водрузил на стол темно-коричневую пузатую емкость с длинным заткнутым пробкой горлышком. – Вот интересное ноу-хаму. – Ноу-хау, – поправил Игорь брата. – Однофигственно, – отмахнулся тот. – Вы придумали бутылку? – осторожно спросила я. Генаша расплылся в широчайшей улыбке. – Сообразительная ты не по-бабьему. – Перешел и он на свойский тон: – Ну-кось, понюхай! Я не успела моргнуть, как он выдернул затычку и поднес к моему лицу открытую поллитровку. Сильный запах ударил в нос. – Водка, – скривилась я. – Но, насколько я помню, ее изобрел Дмитрий Менделеев. – Молодец, – похвалил великого химика Генаша. – Много радости его работа людям доставила. А что к водочке надо? Я пожала плечами. – Хорошую компанию. – Ох, бабы... Наипервейшее дело – закуска, – назидательно произнес второй брат. – Только алкаши бормотуху рукавом занюхивают, приличным людям еда нужна. А если ее нет, что тогда? – Надо зайти в супермаркет и купить колбаски, – покорно ответила я, не понимая, куда клонит Геннадий. – Ну, сказанула! – покачал головой гость. – В вашей-то Москве психушечной эти маркеты на каждом углу, а у нас в Бурундуковке одно сельпо и палатка с макаронами. Да и не по карману простому мужику «Любительская», он себе на шкалик еле-еле наскреб, чудом от жены тяжелым трудом заработанную копейку утаил. Любят бабы из карманов супружника все вытряхнуть под вопли: «Детей кормить надо!» Спрашивается, за фигом их семь штук рожать? Одного и то много. – Генаша, следи за своей речью! – воскликнул брат. – Извини, не хотел тебя обидеть, – опомнился народный умелец. – Так вот, я решил проблему закуски, придумал съедобную бутылку – тара сделана из черного хлеба. Пробуй! Не слишком чистыми пальцами Геннадий отломил небольшой кусочек горлышка и протянул мне. – Купит парень беленькую, глотнет и откусит от пузыря. Опять водочкой побалуется, а закусь уже в руке, – объяснял Генаша. – И сыт, и пьян. Круто? Я понюхала твердый темно-коричневый обломок и уточнила: – Из чего сделана бутылка? – Вопрос на миллион! – восхитился изобретатель. – Сказал же, из черного хлеба. Сначала я его нажевывал, в тазик выплевывал и лепил емкости. Меня незамедлительно затошнило, я положила «закуску» на стол и вытерла пальцы о бумажное полотенце. Игорь закатил глаза. А Гена, не обращая внимания на мою реакцию, басил: – Потом сообразил – так не пойдет. Мука-то в водке размокает. Два года экспериментировал и добился успеха. В бутылке основа из ржи, а что там еще, не сообщу, коммерсантская тайна. – Коммерческая, – привычно поправил Игорь. – Да как ни обзови, душа вещи не меняется, – философски заметил Гена. – Ты, Тань, познакомилась с изобретением для мужчин. А сейчас глянь на женскую придумку. О! Этта чего? – Два носка, пришитые к длинной белой резинке, – описала я увиденное. – Надо же, я думала, ее давно не выпускают. Раньше в магазинах на полках лежали мотки этого галантерейного товара, их брали для белья. Отлично помню, как моя бабушка отрезала кусок, прикрепляла к одному концу английскую булавку, брала папины сатиновые трусы и продевала резинку через дырочку в поясе. И женское, и мужское нижнее белье держалось на талии при помощи такой резинки, но сейчас это раритет. – Опять же в вашей Москве. – Можешь не продолжать, – перебила я брата Ларисы. – Уже поняла, твоя Бурундуковка заповедник, которого не коснулись ни революция, ни перестройка, ни технический прогресс. Но зачем резинка носкам? – Рукавички зимой носишь? – прищурился Генаша. – Чего делают, чтоб их дети не потеряли? – Раньше варежки притачивали к резинке! – осенило меня. – Ребенок забудет про них, а они из рукава свисают. Но, знаешь, простое ухищрение советских лет давно забыто. – В вашей Москве! – вновь сел на любимого конька Генаша. – Вы тута богатые, потеряете в день шесть пар и не заметите. А в Бурундуковке... – Рукавички передаются по наследству, – не выдержала я, – кладут их в приданое, почитают как драгоценность, держат в красном углу. Извини, но мы ведем разговор о носках! Никак не пойму их связь с резинкой. – Ты не замужем! – заявил вдруг Генаша. – Угадал, – согласилась я. – Положит баба в корыто шесть носков, а вытащит пять. – Гена почесал в затылке. – Загадка природы, куда вечно один девается. Моя Наташка чего только не делала. И в комочки смотает, булавками скрепит, отдельно от остального замочит, а всегда одно и то же: было шесть грязных, стало пять чистых. – Резинка для того, чтобы носки не пропадали при стирке? – засмеялась я. – В принципе, неплохая идея. Но мало найдется хозяек, которые согласятся перед замачиванием пришивать ее к ним, а после отпарывать. – Одного раза хватит, – потер лопатообразные ладони Гена, – потом хоть сколько стирай. Если мужик будет пользоваться носкорезинами. Я заморгала. – Минуточку. А ты подумал, как их носить? Весьма неудобно ходить стреноженным. – Демонстрирую! – торжественно, как церемониймейстер, объявил изобретатель и расстегнул ремень. – Ты в уме, брат? – подпрыгнул Игорь. – Здесь женщина! Но Генаша уже успел стянуть брюки и теперь стоял перед нами в темно-синих ситцевых трусах до колен. Я молча смотрела на красавчика. Судя по его исподнему, Бурундуковка действительно заповедное место, над которым ничто не властно, ни время, ни мода.