Родственников у бонны не было, хоронить ее пришлось Нике. Когда Виктор с женой приехали забирать тело, лечащий врач им сказал: – Обратите внимание на дочь. – А что с ней? – вздрогнул отец, отлично знавший о поведенческих проблемах наследницы. – У меня только предположения, – замялся эскулап, – доказательств никаких нет, но думаю, Агнессу сильно толкнули, она не сама упала. Светлана сюда каждый день приезжала, но в палату к гувернантке не шла, неслась ко мне, с порога спрашивала: «Она очнулась? Уже разговаривает? Нет? А сможет потом с людьми общаться?» Невооруженным глазом было видно, как девушка нервничает, с напряжением ждет ответа и успокаивается, услышав: «Больная пока в коме». Ника схватила мужа за руку, Виктор, стараясь казаться спокойным, произнес: – Дочь беспокоилась о своей няне, она ее любила. Для нас ваши слова оскорбительны. Надеюсь, вы не вызвали милицию? В противном случае мы засудим вас за клевету. – Смерть Агнессы считается следствием бытовой травмы, – вздохнул врач, – у милиции вопросов не возникло. Но я вам по-дружески советую: отведите Светлану к психологу. Если она поймет, что преступление может остаться безнаказанным, то непременно совершит новое противозаконное деяние. – Мы на вас жалобу составим! – попробовал испугать доктора Виктор. – Вы не имеете права на подобные разговоры! – Не имею, – согласился доктор, – но я пожалел вас. И вы не напишете кляузу, потому что понимаете – я прав... Рассказчица замолчала и посмотрела на бутылку с водой. На сей раз Жанна не стала вредничать, а быстро наполнила стакан и подала его Ремневой. Я молча ждала, пока мать Вадима утолит жажду и продолжит повествование. Мне-то Светлана сообщила слезливую историю про то, как ее сослали на лето в Лондон и забыли там. Еще Потемкина жаловалась на нелюбовь матери, на ее холодность, невнимательность. Но, как говорил Штирлиц, «маленькая ложь рождает большие подозрения». Или эту фразу произносил Мюллер? Неважно, главное – суть. Я посмотрела на опустевший стакан и не удержалась от вопроса: – Ника любила дочь? – Очень, – кивнула Алиса. – Ранее у Сухановой в родах умер младенец. Вероника переживала смерть крошечной девочки, до второй беременности ходила, как в воду опущенная, а узнав, что снова станет матерью, летала, будто у нее отросли крылья. Мы тогда еще дружили, я свидетель того, с какой ответственностью Вероника относилась ко второй беременности. С первой-то у нее плохо получилось. – Ну и кто в этом виноват? – выпалила Гуськова. Ремнева молчала. – Ладно тебе, – сказала Жанна, – Ника умерла, можно правду рассказать. Я о проблемах Сухановой со Светланой до сегодняшнего дня не слышала, но, если откровенно, совсем не удивлена. – Не надо позорить Нику, – сказала Алиса. – Смерть Сухановой и Виктора не случайна, – объяснила я, – есть повод сомневаться в их самоубийстве. Поэтому лучше расскажите все, что знаете. Алиса сцепила пальцы рук в замок и обхватила колени. Жанна пожала плечами. – Странно, что Ника не понимала, откуда у ее Светы дурные наклонности. Сама-то она как себя в институте вела? Секс, наркотики, рок-н-ролл. – Стимуляторы она не употребляла, – робко возразила Алиса. Гуськова засмеялась. – Кого ты обмануть хочешь? Мы в одной компании гуляли. В нашем творческом вузе наркота считалась обычной, более того, необходимой вещью. Помнишь рассуждения Сухановой про то, что «все великие живописцы нюхали кокаин»? Ника обожала абсент, которым у нас открыто торговали, курила травку, таскала в сумочке белый порошок. – Она никогда не кололась, – поспешно произнесла Ремнева. – Верно, – согласилась Жанна, – но хватит и остального. Мы с тобой тоже были хороши. – Кокаин мы никогда не нюхали, – испугалась Алиса. – Помнишь глюки от коктейля из абсента, водки и шампанского? – не утихала Жанна. – Убойная смесь! Небось нечто подобное Босх[13] употреблял. Я, например, под кайфом жуткие картины видела. На меня некстати напал кашель. Сейчас абсент[14] запрещен во многих странах мира, и если Ника увлекалась «зеленой феей», да еще занюхивала его кокаином, не стоит удивляться уродству Джулии. – Она все бросила, когда встретила Виктора, – сплетничала Жанна. – Потемкин не принадлежал к богеме, учился в техническом вузе, у них там водку могли выпить, но не более. Ника замуж вышла, быстренько забеременела и ограничила со мной контакты. Небось опасалась, что я ее муженьку про бурную студенческую молодость проговорюсь и положительный перспективный парень бросит бывшую алкоголичку и наркоманку. Ника очень хотела разбогатеть и, в отличие от нас с Алиской, умела выбирать правильного коня на переправе. Мы-то, идиотки, все любовь искали, вот и остались дурами, одна мать-одиночка, вторая трудоголичка. А Никуша действовала по расчету и очень неплохо потом жила. У нее был ум холодный, а сердце ледяное. Меня она в подлости подозревала, решила, что я завидую ей, собираюсь счастье ее разрушить, готова драгоценному Потемкину про все зажигательные выступления его ныне благообразной женушки доложить, и свела наши отношения на нет. Вообще-то смешно. Пожелай я ей нагадить, что помешало бы мне Виктору позвонить и ему в уши напеть? Мне так противно стало, когда я поняла, в чем она меня подозревает! А с Алиской Вероника чуть дольше корешилась, порядочной ее считала, пускала в свой семейный дом. Ремнева, тебя не крючило от смеха, когда наша отвязная Никуша стала из себя примерную супругу корчить? Вероника, как змея, из старой черной кожи вылезла и обзавелась новой, розовой, без пятен. Но потом небось до нее дошло: Алиска не интриганка, но может от простоты что-то ляпнуть не к месту, а потому живехонько и с Ремневой расплевалась. Ну и кто мог родиться у Сухановой? Белоснежка? Олененок Бэмби? Жанна встала и пошла за новой бутылкой воды, а мне стала понятна основная причина, по которой Ника отказалась в роддоме от Джулии. Она не могла принести домой изуродованного ребенка, ведь муж наверняка начал бы выяснять, почему у них родилась такая дочь, и докопался бы до того, как веселилась супруга в студенчестве. Нет, лучше было бросить младенца и постараться забыть о нем. – Из-за смерти первого ребенка Ника во время второй беременности была очень ответственной, – бросилась на защиту Сухановой Алиса. – Она ела по часам, не пила даже чай, только соки и воду, ложилась спать в девять вечера, посещала музеи, слушала классическую музыку. – И опять получилось яблочко с гнильцой, – фыркнула Жанна. Алиса сложила руки на коленях. – Ника мне абсолютно честно тогда в ресторане все рассказала. Она не имела ни малейшего влияния на дочь, Света мать в грош не ставила, лишь постоянно требовала денег. Вероника понимала: отсчитает Свете сумму, та ее на наркотики потратит. А не дашь денег – украдет. В конце концов Ника дочь отселила, купив ей квартиру в своем доме, взяла на работу в офис, рассчитала зарплату так, чтобы ее хватало только на необходимое. Думала, дочь за ум возьмется. Но Света могла к матери подняться, украсть у нее, допустим, золотую зажигалку и отнести в скупку. У отца, кстати, тоже попыталась крысятничать. А Потемкин рассвирепел и демонстративно лишил воровку наследства. Ника сделала то же самое. – Бывшие супруги вроде еще не вступили в возраст, когда люди задумываются, что будет с их имуществом после смерти, – удивилась я. – Почему они составили завещания? – Это был акт устрашения Светланы, – объяснила Алиса. – Родители знали, что дочери плевать на них, ни слезы, ни увещевания, ни уговоры не помогут. Хитрый план Вероники – постоянно держать девушку под контролем, не давать ей много средств – провалился. Светлана человек без эмоций, она не способна любить, никогда ни в чем не раскаивается, думает лишь о себе, а еще отлично притворяется. В глаза Нике скажет: «Мамочка, я никогда чужое не беру», а сама потихоньку ее кошелек унесет. Я вспомнила, как девушка на моих глазах демонстративно целовала фотографию матери в вычурной, совершенно не подходящей к интерьеру рамке, и внезапно поняла: Потемкина обвела меня вокруг пальца, ни слова правды в ее рассказе про одинокое детство и несчастную юность не было. В Светлане умерла замечательная актриса и не менее талантливая сказочница. Небось рамочку она приобрела перед самым моим приходом, схватила в магазине первую попавшуюся и водрузила на стол, чтобы произвести на гостью впечатление любящей, страдающей от безвременной кончины матери дочери. – Виктор сделал печальный вывод: единственные вожжи, при помощи которых можно управлять дочерью, это деньги, – говорила тем временем Алиса, – вот почему ей отказали в наследстве. Потемкин поставил Свете условие – она ведет себя по-человечески, работает, посещает нарколога, и тогда ей помогают финансово, в противном случае родители ни копейки ей не дадут! Знаете, что ответила дочурка? – Боюсь даже предположить, – пробормотала я. – Она сказала: «Ничего, подожду, торопиться некуда. Помрете, я все равно деньгами распоряжаться буду», – процитировала Ремнева. – Виктор тогда к своему адвокату помчался, составил бумагу, в которой подчеркивалось: дочь ни в коем случае не должна унаследовать его состояние. Завещания Сухановой и Потемкина хранятся у юриста Виктора. И если после смерти родителей Светланы выплывут другие распоряжения, значит, они – фальшивка. Очень уж мать с отцом на доченьку разозлились. Ника со Светой долго не общались, их Леня помирил. Замечательный он человек, и я не верю, что Маркелов убийца. Глава 31 – Что будет, если я расскажу правду? – вдруг раздался из коридора звонкий голос. – Вадик! – подскочила Алиса. – Ты что тут делаешь? В кухню вошел симпатичный стройный парень. Чуть прихрамывая, он приблизился к матери и произнес: – Проснулся, а тебя нет. Решил, что ты отправилась к Жанне кота кормить. Спустился на этаж, дверь оказалась открытой, услышал голоса, ну и вошел. – Давно в прихожей стоял? – без обиняков поинтересовалась Гуськова. – Мамин рассказ весь слышал, – не стал врать Вадик. И повернулся ко мне: – Вы из полиции? – Представляю особое подразделение, – обтекаемо ответила я. – К нам обратилась Анна Маркелова, которая убеждена, что ее отец невиновен. – Анна Маркелова? – эхом удивленно повторила Жанна. – Дочь второго мужа Ники, – пояснила я. – Наверное, Вадик ее знает, раз дружил со Светой. – Никогда не видел названную вами девушку, – ответил Ремнев-младший. – Видимо, она со Светой не общалась. – Все, кто поумнее, со Светой не общались, – съязвила его мать. Вадим грустно посмотрел на нее. – Я с ней тоже порвал, ты зря в последнее время постоянно Светке трезвонила. – Надолго ли? – тяжело вздохнула мать. – Сколько раз вы ругались, а потом вновь любовь-морковь, встречи под луной. – Вадим, откуда вы знаете, что ваша мать общалась по телефону с Потемкиной, если между вами и Светой пробежала черная кошка? – поинтересовалась я. Молодой человек поднял руку: – Не нападайте! Вообще-то я в шоке, потому и заболел. Если понервничаю, сразу нога отказывает, какой-то дефект сосудистой системы. Начинается спазм и – бац! Не могу ходить. – Тебе работать надо, – высказалась Гуськова, – а не на шее у матери сидеть, тогда не будет времени свои болячки лелеять. Вадим сел на стул и чуть отставил ногу в сторону. – Знаю, вы, Жанна, меня не любите, считаете захребетником, но я действительно, если из-за чего-то сильно переживаю, испытываю боль в ноге, мне нужно сразу сесть. – Иди в школу, преподавай рисование. Там любому мужчине, даже колченогому, обрадуются! – не дрогнула Жанна. Вадик повернулся ко мне: – Хорошо, что вы пришли. Я не знал, куда бежать, к кому обращаться. Со Светой мы расстались, можете наши телефоны посмотреть. Мы давно не перезванивались. Она мне всего один раз недавно звякнула, пожаловалась, что ее моя мать достает, попросила ее утихомирить. – Вадик, ну и слова! – возмутилась Ремнева. – Нехорошо выразился, ты права, – устыдился художник, – но, мама, суть от этого не меняется. Тем более что это не мои слова. Ты начала третировать Светлану. Зачем? – Чувствовала, что опять у вас роман зачадил! – вскричала Алиса. – Не нужна нам в семье наркоманка, воровка и шлюха. Ты интеллигентный, ранимый мальчик, а она просто дрянь. Я хотела, чтобы змеюка от моего сына отстала.