– Такое бывает? – усомнилась я. – Случается, – прозвучал голос Лизы. Я обернулась. – Ты здесь? Не заметила тебя. – Наша Лизок – маленькая, неприметная белочка, – не замедлил схохмить Егор. – Вот Танюша нигде серой тенью не прошмыгнет. – Намекаешь на мой вес? – обиделась я. – И на мою ординарную внешность? – подхватила Лиза. – Так вот, такое иногда происходит, если патрон остался в патроннике. Возможно, Николай не проверил, не осмотрел оружие – и ба-бах! – По факту смерти Николая Крылова провели расследование, но ничего криминального не обнаружили, – вещал Костя дальше. – Отличная рабочая характеристика. Звезд с неба парень не хватал, ему не светило стать крупным начальником, но он был трудолюбивым пахарем, звания получал в положенный срок. Что еще? Не имел квартирных проблем. Ого! – Теперь что? – встрепенулся Егор. – Папаша Николая занимал ответственный пост в прокуратуре, сын продолжил семейную традицию. Смерть отца сильно повлияла на Джулию, девочка заболела, ее определили в школу санаторного типа. А вскоре новая беда – Юлия покончила с собой. – Приемная мать Джулии совершила суицид? – переспросила я. – Светлана упомянула о ее смерти от тяжелой болезни. Впрочем, о трагедии с Николаем Потемкина тоже не обмолвилась. Похоже, она не владеет полной информацией о сестре. Джулия не сообщила ей всей правды о семье Крыловых. Хм, приемный отец случайно застрелился, приемная мать покончила с собой... Татьяна-Джулия рассказала младшей сестре о тяжелой болезни родителей, правда, не уточнила, какой именно. И еще момент! Джулия, похоже, большая выдумщика. Светлане она пела про богатого папу-бизнесмена, обладателя огромного особняка. Мол, ее детство и юность прошли в полнейшем достатке. Сказала, что потом Крылов разорился и им пришлось переехать в простую «трешку», Николай спился и умер. Очень печальная история, но в ней, как сейчас выяснилось, нет ни слова правды. – Никаких сведений о лечении нет, – протянул Егор, смотревший через плечо Рыкова на экран. – Юлия отравилась таблетками от гипертонии. Ну-ка, угадайте их название? – Кракон?[6] – предположила я. – В яблочко, – одобрил Егор. – То же средство, при помощи которого ушли из жизни Виктор и Вероника. Странное совпадение. – Кракон отпускается в аптеках без рецепта, – подала голос Елизавета. – Весьма распространенный гипотензивный препарат, его принимает масса народа. Недорогое эффективное средство. – Блестящая идея выложить в открытый доступ «недорогое эффективное средство», передозировка которого ведет к летальному исходу, – нахмурился Лазарев. Лизавета хмыкнула. Вытащила из кармана «махрушку» цвета сливы и стянула пышные волосы в хвост. – Тогда давайте уберем с полок магазинов веревки, мыло и ножи. А заодно пластмассовые тазики – в них легко утопить человека. А еще можно убить родственника растительным маслом, причем понадобится всего ничего – чайная ложка. Значит, и продукты под запрет? – Это как? – разинул рот Костя. – Куда масло налить надо? В глаза закапать? Лиза тряхнула головой, и копна буйных, мелковьющихся кудряшек вновь рассыпалась по ее плечам, разорванная резинка спланировала на пол. – Был такой случай: мужчина умер в ресторане, откушав рукколу. У него оказалась аллергия на орехи, а зелень полили арахисовым маслицем, вот он и уехал к праотцам. – Давайте вернемся к Юлии Крыловой, – попросила я. – Итак, она приняла большую дозу кракона, как Виктор и Вероника. Лизавета подняла указательный палец: – Еще насчет кракона. Он не относится к тем лекарствам, которые любят использовать самоубийцы. – Поясни! – потребовал Костя. Эксперт села в кресло. – Простые люди не искушены в вопросах фармакологии, им кажется, что лучший способ умереть – заснуть, кончина будет безболезненной, тихой, труп найдут с улыбкой на устах. Вот уж глупость-то! Ни один самоубийца после смерти не выглядит как спящая принцесса, уход в иной мир почти всегда связан с физическими страданиями. Но люди не владеют профессиональными знаниями и глотают снотворное или транквилизаторы. То, что можно скончаться, перекушав пилюль от высокого давления, мало кому приходит в голову, в основном это те индивидуумы, которым известно действие кракона. Скажем, у них в семье кто-то пил лекарство, они его принимали сами или читали листовку, в которой черным по белому написано: ни в коем случае не превышайте предписанную врачом дозу. – Спасибо за уточнение, – произнес Антон, входя в кабинет. – Что еще нарыли? – Записки Юлия не оставила, – продолжал Костя, – но ее мать, Раиса Демьяновна, сообщила, что дочь очень тосковала по безвременно ушедшему мужу, находилась в глубочайшей депрессии. – Юлия лечилась? – деловито осведомился Котов. – Официально нет, – ответил Рыков. – Та же Раиса сказала: Юля не хотела, чтобы кто-нибудь узнал о ее душевной проблеме, поэтому посещала врача частным образом, но не справилась с болезнью. – Не все самоубийцы оставляют записки, – уточнила Лиза, – многие просто шагают из окна. Им без разницы, что подумают окружающие. – У Юлии оставались близкие, – вклинилась я в беседу, – странно, что она решила бросить их на произвол судьбы. У женщин сильно развито чувство ответственности. – Не у всех, – возразил мне Егор. – И вспомни, Джулия – приемная дочь. – После похорон Юлии девочка снова попала в лечебницу, – зачастил Рыков. – Но на сей раз Раиса положила ее не в государственное учреждение. Бабушка продала большую квартиру Крыловых, приобрела скромную двушку, а разницу, похоже, истратила на реабилитацию внучки. – Встречаются же люди, способные любить приемышей, как свою кровиночку, – восхитилась Лиза. Егор поджал губы. – Вероятно. Но вот я не представляю, что смогу испытать сильные чувства к чужому ребенку. – Думаю, дело тут в вине, – неожиданно заявил Костя. – Красном или белом? – оживился Лазарев. – Не об алкоголе речь, а о психологии, – махнул рукой Рыков. – За пару лет до удочерения Джулии у Крыловых погибла дочь – пятилетняя девочка попала под машину. Звали ее Джулия. – Жуть! – поежилась Лиза. – Смерть ребенка – это то, к чему привыкнуть невозможно. – Первая Джулия пошла гулять с Раисой Демьяновной, – продолжал Костик, – и угодила под грузовик. – Все ясно, потеряв родную внучку, Раиса решила во что бы то ни стало спасти приемную, – подытожила я. – Нет, ошибаешься, – возразил Рыков. – Первая Джулия тоже была взята из приюта. – Уверен? – усомнилась я. Костя постучал пальцем по столу. – Люди врут, а документы говорят правду. – Не всегда. Бумаги легко подделать, – возразил Егор. – Пусть так, – кивнул Константин, – но я вижу кучу бланков, свидетельствующих об удочерении девочки без имени. Крыловы взяли ребенка десятидневным, прямо из роддома. – Что-то не складывается, – занервничала я. – Джулия жаловалась Свете на вечное сравнение с Жуленькой. Вроде как ей пришлось стать клоном погибшей. Если родители потеряли родную дочь, их еще можно понять. Но зачем добиваться сходства между приемными девочками? – Жуленьку приняли в семью новорожденной, считали родной, – вздохнула Лизавета. – Предполагаю, Николай и Юлия обожали ребенка, очень страдали после ее смерти, а Раиса Демьяновна мучилась чувством вины. Чтобы снова стать счастливыми, Крыловы задумали пойти уже один раз хоженным путем – снова отправились в детдом. – Не получается картинка, – уперлась я. – Жуленьку взяли в пеленках, а Джулию – пятилетней. Почему Крыловы не захотели брать младенца? Легче начать воспитание с нуля, чем ломать характер почти школьницы. Лиза попыталась заплести волосы в косу. – Найдется сто причин. – Перечисли, – велел Антон. – С грудным малышом много возни. Нелегко ночами не спать, – принялась загибать пальцы Лизавета, – менять памперсы, возиться с бутылочками. Вероятно, Крыловы решили совершить подмену, сделать вид, что Жуленька не умирала. А если удочерить совсем крошку, такого эффекта не получится. Подобрали похожую внешне девочку и обрадовались, поэтому и требовали от Джулии во всем соответствовать погибшей. Константин нажал на мышку: – Ребята, между ними нет ничего общего. Слева фото Жуленьки, справа Джулии, девочкам по пять лет. – Масть одна, – без особой уверенности отметила Лиза, – обе светленькие, с голубыми глазами. – Только и всего! – воскликнул Егор. – Посмотрите: пухленькая и худышка, круглое личико и треугольное, курносый носик и почти орлиный клюв, крохотный подбородок с ямочкой и другой, похожий на кирпич. Жуленька могла вырасти очень хорошенькой, тип Мерилин Монро или Любови Орловой. Джулии не суждено стать даже симпатичной. Ее лицо словно конструктор из неподходящих деталей, которые соединили при помощи кувалды. Да плюс шрамы. Одним словом, красавица и чудовище. Глава 14 Антон встал, подошел к большой доске, висящей на стене, взял фломастер, нарисовал круг со знаком вопроса в центре и сказал: – Давайте плясать в обратном порядке. Предположим, что Леонид Маркелов не виноват. Тогда как выглядит убийца? Кто он? – Близкий знакомый Сухановой и Потемкина, – сказала я. – Виктор и Вероника спокойно впустили его в свои квартиры. Преступник дал жертвам кракон и убедил их написать предсмертные записки. Ведь никаких следов насилия на трупах не обнаружили. – А мы в курсе, что Джулия, подружившись со Светой, узнала, где лежат ключи от апартаментов Вероники, – напомнил Егор.