Я потерла губы, обдумывая это. — Не так много и изменится. Мне нравится Сиэтл. Я ощущаю с ним связь. — Потому что в душе ты — девушка — гранж, — вмешался он. — Да. И странная. Потому я люблю и Портлэнд. Он всегда будет моим домом, что бы ни думали некоторые люди. Думаю, лучше, чтобы я была подальше от семьи. Не слишком далеко, потому Сиэтл подходит. Но вряд ли я смогу расти, если буду жить ближе… хотя теперь я понимаю, почему Ада так злится на меня. — У нее тяжелый период, — сказал он, уперся локтями в колени, сцепил ладони, задев мое плечо своим. — Просто дай ей место и время разобраться. — Ничего личного, — продолжила я. — Это не связано с ней. Или с папой. Но вряд ли она понимает. — Она поймет. Так ты хочешь остаться в Сиэтле. Ты не думала о Сан — Франциско? — Я бы хотела там жить, но мы не сможем это позволить, сколько бы денег у нас ни было. — Это так, — он сделал паузу. — Но мечты сбываются, детка. Если наш документальный фильм возьмет Нетфликс или Амазон, допустим. А до этого останемся в Сиэтле? — Звучит как план. — И мы попытаемся купить дом. С двором. И заведем маленького пухлого серого питбуля, которого назовем Жирный Бегемотик? — Точно. У воды или глубоко в лесу. — Уверена, мы сможем позволить только дом в лесу. И далеко от города. Декс потянулся за бутылкой, и я отдала ее ему. — Не узнаем, пока не начнем искать, — сказала я. Он сделал глоток виски, а потом опустил бутылку на песок между своих ног. Он полез в карман куртки, вытащил телефон и быстро открыл приложение. А потом вручил его мне. — Я уже поискал, — сказал он. Я посмотрела на стражницу сайта недвижимости на его телефоне, быстро пролистала список. — Я сохранил те, которые нам стоит посмотреть. Вариантов много, это хорошо, и мы можем хотя бы уменьшить список. То, что он уже начал действовать, начал процесс покупки дома, чтобы начать новую главу в жизни, согревало меня больше алкоголя. Я склонилась и нежно поцеловала его в щеку. — Я тебя люблю, ты в курсе? Он чуть повернул голову с мягкой улыбкой. Он сжал мою ладонь. — Знаю. И это уже означает все для меня. Он поцеловал меня, вручил мне бутылку и поднялся на ноги. — Ладно, нарушу момент. Где тут можно отлить, чтобы меня не озарили фонариком? Он вытащил свой телефон, направил фонарик на песок и пошел от костра во тьму. Я смотрела, как фонарик становился все меньше, надеясь, что он не уйдет далеко. Фонарик перестал двигаться, и я выдохнула. Я повернулась к костру, разум ушел в другое место. Я не винила Декса за то, что он уже искал дом — я знала, как важно для него было ощущать, что мы были настоящей семьей, даже без ребенка. У него было трагичное детство, его бросали, и я знала, что он стремился к правильной семье. По крайней мере, когда понял, что заслуживал этого. Ему было сложно найти смысл жить, понять, что он заслуживал любви и семьи. Порой все равно сказывалось его брошенное детство. Он не любил много тратить, всегда был независимым, привык заботиться только о себе. Эгоистично, но только потому, что ему нужно было выживать. Даже сейчас я время от времени убеждала его, что он был достоин любви. Было сложно преодолеть это, и он не просил такую поддержку, но я всегда помнила о том, что это нужно было делать, особенно, если я вела себя так, что это могло его расстроить. Время от времени такое случалось. Он связывался с отцом, Кертисом, за последние несколько лет, но это помогло не так сильно, как я думала. Он был на свадьбе, тогда мы видели его в последний раз. Он старался звонить на день рождения Декса и Рождество, что было мило, и он с его женой Маргарет присылали открытки и подарки. Но их отношения были натянутыми, и Декс, наверное, все еще ждал, что отец загладит вину за то, что бросил его, даст любовь, которой ему не хватало. Пока что этого не произошло. И вряд ли произойдет. Шорох за мной отвлек меня от мыслей. Я отвлеченно оглянулась. Там была только тьма. Я вглядывалась, напрягая глаза, пытаясь увидеть что — нибудь, но различила только песок поблизости, тускло освещенный огнем. Вдали была тьма, а потом огни отелей и домов. Волоски встали дыбом на шее, я повернулась к огню. Фонарик Декса вдали пропал. Что это такое? — Декс? — позвала я, потирая ладонями руки, ощущая холод, несмотря на тепло огня. Я его не слышала. Был только ритмичный шум волн. И снова тот шорох, словно кто — то рисовал палкой линии на песке. Блин. Теперь тело гудело от тревоги, говорило развернуться, посмотреть в сторону шума. Посмотреть на тьму, на правду. Жаркое дыхание задело мою шею. Я вскрикнула, вскочила на ноги, попятилась и чуть не упала в костер. Там ничего не было. Просто бревно и пустой песок за ним, а потом непроглядный мрак. — Перри? Я повернулась в сторону и увидела, как Декс приближался, хрустя песком. — Куда ты ходил? — спросила я, едва отыскав голос, пульс гремел в горле. — Я был там, — сказал он. — Телефон разрядился. Хорошо, что я смог идти на костер. Ты ходила меня искать? Я рассеянно кивнула и посмотрела на бревно. Я подошла к нему, подняла бутылку виски. При этом я посмотрела за бревно. Длинные глубокие следы были вырезаны на нем сзади, словно пара когтей ударила по дереву. Там, где я сидела. Я посмотрела на песок за бревном, схожие следы когтей были и там, вели во тьму. Это было там раньше? Я не помнила. — Я немного замерзла, — сказала я, быстро улыбнувшись ему и отдав бутылку. — Давай выпьем и пойдем в номер. Думаю, нам пора в горячую воду. — Звучит неплохо, — сказал он, сделал глоток и отдал мне бутылку, чтобы и я так сделала. Мы быстро забросали костер песком, превратив его в облако темного дыма. Я убедилась, чтобы мы шли в отель по дорогам с фонарями и людьми. Одиннадцать Наш небольшой отпуск пошел на пользу. Несмотря на пару странных и жутких случаев, мы вернулись домой в Сиэтл расслабленными, свежими и удовлетворенными друг другом. Жирный Кролик, Ребекка и Люсинда встретили нас, и Ребекка подарила мне подарок в честь дня рождения (но она сказала открыть его позже и одной). Путь от побережья Орегона был долгим, и мы решили полениться и заказать корейское барбекю через Убер. Я сделала чайник жасминового чая к этой еде (печени нужен был перерыв), приготовилась к тихой и спокойной ночи. Но не могла перестать думать о доме на улице Сенеки. Мысли возвращались туда, к Максу, женщине в ванной, жуткой и манящей темной энергии места. Это будто была судьба. Я только проглотила кусочек говядины из пулькоги, глядя, как Дэвид Аттенборо рассказывает о китах по телевизору, когда я сказала: — Думаю, мы должны вернуться этой ночью в дом. Декс сидел на диване рядом со мной, посмотрел на меня с шоком, вилка с рисом замерла. — Что? — Если ты не против.