— Ему что, руку оторвало? — Нет, блин, уши ветром сдуло! — рявкнул Толстый. — Ты какого в степь понесся, дебила кусок?! — Тише ты, — попросил Читер. — Давайте все разборки потом. Надо Марта и Клоуна поднимать. Быстро поднимать. Как там Кнопка? — Сейчас проверю, — ответил Толстый, поворачиваясь к грузовику. Оттуда тотчас вывалилась Соска, согнулась в три погибели, начала издавать нехорошие звуки. Девушку, что говорится, наизнанку выворачивало. В перерыве между приступами она подняла голову и, перепуганно уставившись на Читера, обессиленно произнесла: — Гангрену тоже поднять надо. — Проживем и без этого куска говна! — продолжал злобствовать Толстый, проходя мимо нее. — Проживете, — не стала спорить целительница и равнодушным голосом высказалась странно: — Но, если он на респ улетит, меня тоже к нему потом кинет. Так что или поднимайте его, или без меня останетесь. — Да что у вас тут за расклады?! Прям, блин, два неразлучника! Один лупит, вторая любит! Романтика! — Толстый кричал уже из грузовика. Читер, спустившись, протянул руку Дворнику: — На вот. Ты искал. — Благодарю, — буркнул кваз и начал деловито пристраивать оторванную конечность к тому, что осталось от плеча. Да уж, или Читер сильно переоценил хладнокровие кваза, или что-то не понимает. Со стороны грузовика завизжали. Обернувшись, Читер увидел, что Толстый вытаскивает Кнопку. Именно она и визжала, выказывая этим свое несогласие с происходящим. Время — тот ресурс, который за деньги не купишь. И сейчас каждая минута могла стоить потерянных дней. На Гангрену и правда плевать, а вот если не успеть поднять Марта и Клоуна, придется ждать, пока они реснутся, а затем их подбирать. Все это — небыстрый процесс, плюс отряд потрепало, и он продолжает находиться в регионе, охваченном беспорядками. Да и без них опасностей хватало. Тела игроков долго не лежат. Вот-вот, и пойдут на черный песок. И на этом все. Все это промелькнуло в голове в одно мгновение. К тому же Читер понял, что Толстый ведет себя как жалкий слюнтяй. Или как минимум проявляет слабость в том, что касается Кнопки. Ведь у него был не один день, чтобы поставить девушку на ноги. Он пытался делать это добром, по-хорошему, бережно. Но это не сработало. И вряд ли сработает сейчас. Вон он даже тащить ее пытается бережно, двумя пальчиками, и лицо у него такое растерянное, будто ему в охапку сунули трех новорожденных младенцев и на них одновременно напал ураганный понос. Все эти мысли промелькнули в голове и растаяли, оставив после себя лишь пустоту, заполненную злобой и раздражением. Нельзя терять время только потому, что у кого-то затянулись проблемы с психикой. Психика — ерунда, ведь самое главное у Кнопки в порядке. Ее умение работает не хуже, чем раньше. Пусть хоть по литру слез в час проливает, но дело свое она обязана делать. Решительно приблизившись, Читер размахнулся и ударил. Не деликатная пощечина, а мощный шлепок, едва не выбивший из девушки дух. И тут же еще один, с другой стороны. Для симметрии. — Скотина, ты что творишь?! — не своим голосом вскричал Толстый. Читер, полностью игнорируя товарища, протянул резко замолчавшей девушке пистолет, рявкнув: — На! Убей меня! Вот, нажми сюда, и я умру. Давай-давай, не стесняйся, я ведь тебя только что обидел. Ты ведь хочешь отомстить, да? Ну так давай. Вот, стреляй, сюда стреляй. И все, меня здесь не станет. Ну, чего замерла? Я ведь не отстану. Не хочешь стрелять, значит, иди и подними Клоуна с Мартом. Прямо сейчас их поднимай, или я тебе еще врежу. И не раз. Буду бить, пока не поднимешь или меня не пристрелишь. Думаешь, мне это нравится? Да для меня это хуже, чем для тебя. Кнопка, давай уже, просыпайся! Давай! Сделай хоть что-нибудь, а потом можешь рыдать сколько угодно! Ты нам нужна! Очень нужна! Без тебя никак! Рискованный ход. И нехороший. Читер сейчас сам себе противен. Он не понимал, что на него нашло. Просто вдруг из ниоткуда возникло понимание, что этот омерзительный способ единственное, что способно помочь. Не гарантия, но раз уж такая встряска не сработает, то не сработает уже ничего. Это если говорить о быстрых методах приведения придавленного истерикой человека в работоспособное состояние. Кнопка, вытаращившись на Читера так, будто привидение увидела, неуверенно задергалась, показывая, что хочет освободиться от хватки Толстого, и, не притрагиваясь к пистолету, пролепетала жалким голосом: — А где они? — Покажи ей… — устало ответил Читер, приседая на асфальт. Нога сама собой подгибаться стала. Похоже, он недооценил рану в бедре. На некоторое время выпал из реальности, возясь со своими проблемами. Осколок прошил навылет пласт мяса. Непохоже, что сильно там набедокурил, но мускулатура вокруг раны неестественно одеревенела. Наверное, реакция на сильнейший удар, по бедру будто молотком со всей силы двинули. В горячке не ощущалось, а сейчас вот навалилось. Соска, появившись из-за спины, присела перед Читером и пробормотала: — Дай мне. — Что дать? — Дай я сама сделаю. С этими словами девушка, левой рукой поправляя волосы, правой потянулась к ране. Положила ладонь на бедро, глаза ее стали стеклянными, а Читер ощутил неприятное покалывание, будто мышцы обрабатывают слабым электрическим током. Похожее иногда чувствуется, когда в затекшую конечность приливается кровь. Соска убрала руку, равнодушно спросив: — Еще где-то зацепило? У тебя везде кровь. — Везде? Вроде только бок. Немного. А кровь не моя, это от парня с четырехствольным пулеметом. Он там все залил. — Да мне плевать, чья она. Дай бок. Заделаю. — Ты что?.. Ты это… В смысле лечишь? — заторможенно спросил Читер, пытаясь попасть пистолетом в кобуру. При всей его Меткости с этим почему-то возникли проблемы. Рука не слушалась. — Ну а для чего вы меня взяли? — удивилась целительница на глупейший вопрос. — Вам всем от меня только одно нужно. Готово, с тобой теперь все нормально. Поболит немного и будет работать плохо, но часа через два забудешь, в какую ногу прилетело. Только одежду постирай или замени. Я вам не прачка, я с грязными тряпками ничего не сделаю. — Да и не надо, сам справлюсь. Никогда целителей не видел. Ты и вправду полезная. — Есть такое. И ты это… Я сейчас про Гангрену серьезно сказала. — А что с ним? — запутался Читер, не понимая, к чему девушка упомянула одного из своих непутевых спутников. — Как это что? Ты ничего не замечаешь? Приходи уже в себя. Он ведь тоже погас. Ему пуля чуть голову не оторвала. И меня та пуля чуть не убила. Я же возле него сидела. Если его не поднимете, я недолго с вами буду. Меня к нему быстро перекинет. Связь у нас такая. Вникать в хитросплетение странных высказываний целительницы не хотелось. Вообще мысли не желали шевелиться. Читер понял лишь самое главное и медленно кивнул: — Поднимут и Марта, и Клоуна, и твоего Гангрену. Не волнуйся. — Да я вообще не парюсь. Это вам париться надо. — Соска! — тонко прокричал Домовой, так и продолжавший валяться возле кабины. — Помоги мне! Я ранен, я умираю! И, ребята, завалите этого козла! Читер, слышишь?! Убей его! Как человека прошу! — Козла? — не понял тот. Впору начинать оглядываться в поисках рогатого стада. — Да Толстого убей! Он козел! Козлина! Он в меня выстрелил! Слей его!!! Голос раненого стал надрывным. Соска, даже не подумав выдвигаться к пострадавшему, пояснила: — Дом драпал, а Толстый не мог его остановить. Кричал, а тот не слушал. Вот и прострелил ему поясницу через окошко. Только тогда мы остановились. Читер кивнул, наконец-то что-то поняв полностью. Он и сам несколько минут назад убил вражеского водителя таким же способом — пулей сзади, через окошко. В закрытых грузовиках его держат нараспашку, чтобы люди в кузове могли пообщаться через него с людьми в кабине. В открытых, наверное, принцип тот же. Пуля в поясницу — жестокий способ торможения, но, наверное, Толстый в той ситуации ничего получше придумать не успел. Да и Читер его в любом случае винить не собирался. И уж тем более расстреливать. Все могло закончиться очень плохо. С каждой секундой грузовик увозил приста дальше и дальше от тех, кого требовалось быстро поднять. Времени на уговоры не оставалось, Толстый поступил правильно. Дворник перестал ругаться и крикнул нетерпеливым тоном: — Эй, медсестра чертова! Да отстань уже от Читера! Его просто поцарапало! Руку мне пришей! И ноги почини! — А член тебе не пришить? — равнодушно поинтересовалась Соска. — Пришивай, конечно, почему бы и нет! Я ведь о члене уже полгода мечтаю! Только подлиннее выбери! Доставай самый длинный и приступай! Шевелись давай! — А если не пошевелюсь? — Эй, шоколадка, ты ничего не забыла?! У меня ведь одна рука все еще при мне! Этого хватит, чтобы оторвать твою черную задницу! Шевелись, тебе сказано! Искусство приста с точки зрения морали дело светлое. Но как на солнце бывают пятна, так и в деле воскрешения случаются темные моменты.