Обычно Кит замечал, когда жена не в настроении. Но, видать, роман с секретаршей из букетно-конфетной стадии перешел в постельную. И Кит был похож на кота, оприходовавшего миску жирной сметаны, что не мешало ему со вкусом есть женин борщ, в который Таисии хотелось сыпануть крысиного яду. Но она вовремя вспомнила о дочках и свекрови. Да-да, и о свекрови тоже. Потому что жили они много лет душа в душу. О Машином выпускном вспомнила Таисия, о бальном платье, которое они так и не купили. О даче с любимой беседкой. Лето не за горами, розы пора открывать. И вспомнив об этом, Таисия остыла. А так хотелось засветить мужу половником в лоб, раз яду в доме нет. И размазать по наглому лицу Кита этот жирный оранжевый борщ. Вот же сволочь! Врушкин-Маврушкин! «Не получишь ты этих денег», – подумала Таисия, доставая банку с маринованными огурчиками собственного посола. «И лярва твоя не получит. Шиш вам». Трухины Неделя пролетела, как одно мгновение. Наталья Трухина с упоением выбирала мебель, сначала по Интернету, потом ехала в магазин, смотрела, щупала, садилась, ложилась. В основном обставить надо было квартиру дочери, выкинув из нее старухино старье, но и себя хотелось побаловать. Для чего и уговорила Наталья мужа взять ипотеку, а себе оставить наличные, почти полтора миллиона. Давно уже ей пришлось прижаться. Дела не шли, Натальин маленький бизнес денег не приносил. Она торговала одеждой, которую привозили якобы из Турции. Лейблы, лекала – все были турецкими, узнаваемыми. А в подсобке стояли в ряд три швейные машинки. Наталья и сама была неплохой портнихой, почему и открыла магазин одежды. Если клиентке что-то не нравилось, длина там не устраивала, или фасон, Наталья быстренько могла подогнать товар по фигуре. А потом и подделки научилась мастрячить. Почему-то у ее возрастных и корпулентных в основной своей массе клиенток не было доверия к отечественному производителю. От советских времен, что ли, осталось, когда все гонялись за импортом? А турки в последнее время стали пальцы гнуть. Да и расходы на загранпоездку выросли, таможенники взялись лютовать. Проверенный канал, подружка-бортпроводница, которая возила для Натальи товар из Турции и Вьетнама, попалась с большой партией кожаных курток и ее перестали ставить на международные рейсы. Другие стюардессы и даже летчики тоже стали остерегаться. Поэтому Наталья ловко научилась спарывать этикетки с залежавшегося товара, и ее портнихи шили остромодные вещички, осваивая стиль пэчворк, лихо настрачивая джинсовые заплаты или изображая рваные края. А то – выстрачивая модных котиков с умилительными мордашками, которые у Натальиных клиенток шли на ура. – Последний писк моды, – нашептывала она недовольно поджимающей губы даме на ушко. – Это теперь носят? – с недоверием спрашивала клиентка. – Лекала парижские, исполнение турецкое, они давно все бренды скупили. – Наталья нежно одергивая «платьишко» или плащик, параллельно чутко прислушиваясь: не стрекочет ли за стенкой «турчанка»? И тут же: – Это стильно. Ой, как вам идет! Но счастливые времена для Натальи Трухиной давно прошли. Аренда подорожала, клиентки прижались с деньгами. Все чего-то ждали. Каких-то смутных времен. И вот они наступили. С января, когда продажи встали совсем, Наталья работала в убыток. Мужу она ничего не говорила. Мишаня был простачком. По мнению Натальи, зарабатывать он мог гораздо больше, если бы был хоть чуть-чуть поумнее. А так его все имели, его золотые руки. Потеряв финансовую самостоятельность, Наталья в ужасе думала, что будет теперь целиком и полностью зависеть от мужа. А ну как Мишаня это осознает и начнет бычить? Как и все работяги, он был не прочь заложить за воротник, но супругу побаивался, потому как она всем рулила. Утратив контроль над финансами, Наталья могла утратить и власть над мужем. А там и до запоев недалеко. Отец Мишани был алкоголиком, как раз таки запойным, и умер в пятьдесят с копейками от цирроза печени. Мишаня тоже выпивал, но жену побаивался. Все было у нее в руках, и деньги тоже. Но все теперь могло измениться. Вот Наталья и спускала деньги в мебельных магазинах, чтобы отвлечься от грустных мыслей. Попользоваться мужем, пока он не попользовался ею. «Боже, что я делаю?!» – в ужасе думала Наталья, заказывая варочную панель за тридцать тысяч для новой кухни дочери, словно хотела суперсовременной бытовой техникой компенсировать старые стены и маленькую площадь. В ее-то однушке кухня была огромная. Но остановиться Трухина не могла. «Зато дочка, наконец, будет счастлива, – утешала себя Наталья. – Разве мы живем не для детей?» Но через десять дней, когда начались волнения по поводу так и не пришедшей эсэмэски из Росреестра, Наталья не смогла дозвониться до своей новой подруги и заволновалась. Марго не брала трубку. «Абонент не отвечает», – слышала Наталья, тщетно перенабирая номер Терентьевой. Без риелтора Наталья была как без рук. Сделку с самого начала сопровождала Марго, и даже ключ от ячейки с деньгами был у нее! С теми самыми почти полутора миллионами, которые надо было еще получить. Наталья заказывала мебель в долг, оставляя небольшой аванс и объясняя свою ситуацию: – Квартиру продаю. А другую покупаю. Сделку на днях закрою – будут деньги. Вы мне пока товар зарезервируйте. Но продавцы, словно сговорившись, требовали хоть какую-то предоплату, и в итоге Наталья кругом оказалась в долгах. А Терентьева не отвечала на звонки! «Запила, что ли?» – в ужасе думала Наталья. Она уже начала догадываться, какой образ жизни ведет ее новая подружка. Очень уж часто та говорила о ресторанах и мужской компании. «Вот я попала!» Наталья уже готова была ехать к Марго домой, паспортные данные, а соответственно, и адрес новой приятельницы у Трухиной были, как риелтор ответила. Голос у нее был хриплый. – Приболела. Нет, не корона, – Терентьева выдавила из себя смешок и закашлялась. Наталья в ужасе молчала: – Боишься, что ли? – Да не по себе как-то, – поежилась Трухина. – Вон, всякое болтают. – Ладно, я маску, когда в банк поеду, надену. «У нее точно корона! Вот я попала!» – Может, ты мне просто ключ от ячейки передашь? – жалобно спросила Наталья. – А я тебе потом комиссионные заплачу. – А ты сама завершишь сделку? – хмыкнула Марго. «Да нет, вроде не простудилась, – поежилась Трухина. – Пьет, да еще и курит. Потому и голос такой. Или все-таки корона?» – У тебя же есть помощница. – У нее ребенок заболел. – Тоже корона?! – Да что вы все помешались на этой короне? – раздраженно сказала Марго. Наталья с трудом узнавала ее хриплый голос. Да уж, прихватило. В довершение к ее страхам Терентьева натужно закашлялась. «Один из главных симптомов коронавируса! – зазвенело в голове у Натальи. – Господи, пронеси!!!» – Рита, я вся в долгах! Что мне делать? – взмолилась она. – Что, что. Мозги напряги. У тебя миллионы под ногами валяются. – На что ты намекаешь? – На доступ в хранилище. – Ты с ума сошла, – растерялась Наталья. – Ладно, я тебя проинструктирую. – Терентьева опять закашлялась. Этот разговор Трухиной не понравился. А тут еще дочка возьми да и брякни: – Ничего, проживем. Для алиментов можно достать липовую справку о доходах. Ты спроси у своей Марго. Она, похоже, ушлая. Все ходы и выходы знает. И связи у нее везде есть. – Каких еще алиментов? – Натальино сердце камнем рухнуло вниз, в желудок, ее аж замутило. Все оказалось хуже, чем она думала. – У твоего Олега что, внебрачный ребенок?! – Почему это внебрачный? – окрысилась дочь. – Так он женат?! – Сегодня женат, завтра разведется. – Света, как ты могла?! Разбивать семью, уводить у ребенка отца?! – А мне что теперь, в девках всю жизнь сидеть? Другого не нашлось, уж извини. – А этому, похоже, не ты нужна, а твоя квартира, – горько сказала Наталья. – Много ты про нас знаешь! – огрызнулась Света. Она в последнее время была злая, нервная. Впрочем, чему удивляться? Теперь все были такие. Все ждали перемен, и перемен не к лучшему. Сердце у Натальи заныло от дурного предчувствия. Она решилась на то, за что бы раньше себя презирала: поговорить с Олегом. Поехать к нему, попытаться узнать, какие у него чувства к Свете, и есть ли они? Вразумить, если получится. Пусть сначала разведется, а потом переезжает к Светлане. Все должно быть по-людски. Трухина долго думала: как быть? Позвонить Олегу? Дочь не даст номер телефона. И Наталья, краснея и презирая себя еще больше, залезла к дочери в сумочку. С мобильником Света не расставалась, поэтому Трухина для начала перетряхнула дочкин кошелек, наудачу. И нашла там визитку Олега. Он, оказывается, работал установщиком и настройщиком спутниковых антенн. – Где бы они могли познакомиться? – пробормотала Трухина, записывая рабочий телефон Олега. На дом они настройщика не вызывали, телевидение у них было кабельное. Так получилось, что ответил оператор. И Трухиной удалось правдами и неправдами выведать адрес замечательного мастера, которого она хотела бы отблагодарить особо. «Поеду к нему домой, без предупреждения», – решила Трухина. Район ей был незнаком. Наталья долго выспрашивала дорогу и, наконец, очутилась, как говорят, в ж… пенях. Дом был старый, панельный. Трухина знала, что Олег сегодня выходной и рассчитывала застать его дома. Волнуясь, она поднялась на пятый этаж. Лифта в доме не было. Ноги у Натальи подкашивались, сердце готово было выпрыгнуть из груди. На лестничной клетке она натужно закашлялась. – Ходят тут, заразу разносят! – услышала она. Наталья резко обернулась: одна из дверей приоткрылась, из темной прихожей на Трухину смотрела дряхлая морщинистая старуха. – Бабушка, вы не подскажете, – шагнула было к ней Наталья, но дверь тут же захлопнулась. Трухина вздохнула и направилась к соседней двери. Долго звонила в квартиру Олега, но никто не открывал. – Из налоговой, что ль? – услышала она за спиной дребезжащий старческий голос и торопливо обернулась: – Почему из налоговой? – Я на Катьку жалобу написала. – Какую жалобу? – Что она буржуйка. Квартеру сдает, а налоги с этого не платит. Мне вчерась Марьяна сказала, Катька, сучка, в магазине красную икру покупает. И не в баночке, а на развес. Мало говорит, подложите еще. Сучка! – сплюнула бабка на пол, на лестничную клетку, явно целясь в Катькину дверь. – Катя – это жена Олега? – спросила Наталья.