– Мама, что с тобой? – кинулся к ней Макар Иванович. – А ну, дайте я, – деловито сказала Людмила. – Я сиделка. Бывшая, но бабушке помочь смогу. – И она полезла в сумочку. – Есть успокоительное. У вас, бабуля, просто нервы, на сердечный приступ это не похоже. А ну, мужчины, помогите-ка ее на воздух вынести, – распорядилась она. Людмила Михалёва оказалась в своей тарелке. Алексей с чистой совестью оставил на нее старуху Верещагину и увел Юлю на любимый диванчик. Он все еще колебался. Не хватало деталей. Ну, допустим, Юля сидела на диване с Верещагиным в ожидании его очереди идти оформлять документы на ячейки, а рядом лежал приметный пакет из супермаркета. В пакете лежал конверт, в конверте деньги. Допустим, Ярослава ловко сделал фото этого конверта, чтобы раздобыть подпись Таисии Маврушкиной. Но кто писал на этом конверте? Сообщник? Кто-то третий? И вот с этим игреком у Алексея были проблемы. Поскольку видеозаписи не сохранились, рассчитывать он мог только на свою память. «Светлана Царько? Господи, как она выглядит-то? В Инете нет ее фото. Разве Андрюху еще раз побеспокоить? А вдруг она, допустим, уборщицей работает в этом же банке? Это была бы удача. Потому что если Царько была здесь в тот день под видом клиентки, я ее сто лет буду вычислять. Она могла просто сидеть, не обязательно подходить к окошку, где сидят операционистки, или в кассу. А вот это мог быть прокол. Женщина сидела на диване, но никаких действий не совершала. При ней был пакет из супермаркета. Чертовы пакеты! Все берут их, потому что они бесплатные! Надо поспрашивать охрану. Не обратили ли они внимание на женщину лет шестидесяти, которая подозрительно себя вела? Допустим, зашла в банк и направилась в туалет. По пути прихватив лежащий на диване пакет. Возможно, в туалете она заменила его своим, с «куклой», которую изготовила загодя». Алексей оглянулся: Людмила суетилась возле старухи Верещагиной, рядом с потерянным видом стоял Макар Иванович. Юля стояла у диванчика и ждала. «Я даю ей время собраться с мыслями, – с досадой подумал Алексей. – Она сейчас будет врать. Но выхода у меня нет». – Садитесь, – кивнул он на диванчик, и Юля послушно присела. – Одну минуту, мне надо отбить сообщение. Он отошел в сторонку и повернулся к Юле спиной, так, чтобы она не видела дисплей его смартфона. После чего написал в вотсап: «Андрюха, еще разок побеспокою. Не могу найти в Инете фото Светланы Царько. Возможно, она и была сообщницей воровки. Сделаешь?» – «Постараюсь», – был лаконичный ответ. «Коньяком отдам», – вздохнул Алексей и убрал смартфон обратно в карман. После чего направился к Юле. – Ну-с, девушка, – он посмотрел на Свиягину оценивающе. – Я жду ваших откровений. Юля нервно одернула кожаную юбку, словно пытаясь натянуть ее на колени. Алексей истолковал этот жест так: женщина хочет закрыться. Ибо ей есть что скрывать. Он уже понял, что Юля сейчас будет врать. «Хоть бы Андрюха побыстрее нашел фото. Хоть какая-то зацепка». Есть некто игрек. Тот, кто писал на конверте. И этого человека необходимо найти. Юля Мент все-таки раскопал эту историю! «Ну а чего ты хотела? – со злостью подумала она. – Позвонил кому-нибудь из своих приятелей, они там все повязаны, бывшие, не бывшие – какая разница?» Прошло уже почти десять лет с тех пор, как закончился этот кошмар, но Юля до сих пор просыпалась по ночам от собственного крика: – Не хочу-у-у-у-у! Точнее, не крика, а звериного воя. Она до сих пор не могла понять: как?! Почему она не заметила белокурую девочку, кинувшуюся на проезжую часть за куклой?! Возможно потому, что Кристина была совсем еще крохой. А скорее, причиной была Юлина эйфория от всего случившееся за последние дни. За ужином они с Алексом обсуждали варианты медового месяца: Мальдивы или Маврикий? Юля думала, что они просто будут жить вместе, но Алекс неожиданно предложил пожениться. – Как ты на это смотришь? – Юля поймала на себе его пристальный взгляд. Она подумала, что, делая предложение, обычно дарят обручальное кольцо. Возможно, оно лежит у Алекса в кармане пиджака. Он просто хочет понять ее реакцию: согласна или нет? – Я подумаю, – кокетливо сказала Юля. Но внезапно передумала: – Я согласна. И выжидающе посмотрела на Алекса. Ей очень уж хотелось увидеть кольцо. Большой там бриллиант? И кто дизайнер? К Тиффани он поехал или к Картье? А, может, блеснет оригинальностью? – Классно! – Алекс улыбнулся, как ей показалось, с облегчением. И поднял свой бокал: – Давай за это выпьем! За помолвку! «А кольцо?» – чуть не сорвалось у нее с языка. Она, недоумевая, сделала глоток. – Знаешь, я боялся тебе это сказать, – неожиданно признался Алекс. – Ты ведь такая… – Какая? – Юля впервые насторожилась. – Безупречная. Тебе так трудно угодить. Я понимаю, что делая девушке предложение, надо бы встать на колено и протянуть обручальное кольцо со словами: согласна ли ты стать моей женой? Но я не рискнул его купить. У тебя ведь безупречный вкус. – У твоей мамы тоже хороший вкус, – заметила Юля. – Мне всегда нравилось, как она одевается. – Ты может, не знаешь, но она из простых, – признался вдруг Алекс. – Дома меня вообще-то Сашкой зовут. Это ты переименовала в Алекса, а я не стал возражать. Отец когда-то женился на своей секретарше. Мама не москвичка, раньше про таких говорили: лимита. Мы из новых русских, – усмехнулся он. – Поэтому я тебя всегда побаивался. Мама тоже не рискнула дать мне совет насчет кольца. Это она сказала: поезжайте к ювелиру вместе. Я почему-то подумал, что ты захочешь что-то особенное. Может, сама нарисуешь эскиз. Пусть это будет эксклюзив. – Хорошо, – снисходительно улыбнулась Юля. – Я рада, что ты такой предусмотрительный. Но на душе царапнуло. Она заподозрила, что и жену Алексу посоветовали предусмотрительные родители: бери с родословной. И Юля одним глотком допила вино, чтобы избавиться от неприятного чувства, которое возникло на душе после слов Алекса. – Я всегда мечтал побывать на Мадагаскаре, – ее теперь уже жених мечтательно посмотрел в окно, где ветер срывал с деревьев последние желтые листья. – Можно полететь на Маврикий через Париж. Пару дней погулять там, потом тюлений отдых. А в перерыве съездить на Мадагаскар… Он говорил не о том, как они будут любить друг друга там, на белоснежных пляжах, под обжигающим островным солнцем, а об экзотике, в которую всегда мечтал окунуться, но нужен был повод. «Я – повод?» – с досадой подумала вдруг Юля. Тогда-то она и заказала второй бокал вина, как оказалось, роковой для нее. Но ей надо было запить появившуюся вдруг во рту горечь. Когда Юля смотрела потом в другое окно, зарешеченное, ей казалось, что она читала красивую сказку. Этого всего не существует: Парижа, Маврикия, Мадагаскара… Есть лишь это ограниченное пространство, клетка, в котором сидит зверь с человеческим лицом. Изгой. По сути, она была не так уж виновата. Вышли погулять с детьми две подружки. Обе из московской элиты, у обеих обеспеченные родители и состоятельные мужья, тоже из хороших московских семей. Двор был охраняемый, только для своих. Парковались все на привычных местах. Пока подруги показывали друг другу новые фотки, обсуждая прошедший утренник в элитном частном садике, их дочки, одной пять, другой четыре хвастались друг перед дружкой новыми куклами. Видимо, кукла Кристины оказалась лучше, потому что другая девочка захотела ею поиграть. Кристина не дала, и малышка, вырвав куклу, швырнула ее на дорогу, прямо под задние колеса Юлиной машины. Кристина с ревом кинулась за игрушкой. Матери обеих девочек, поглощенные своими мобильниками, не сразу среагировали на ссору детей. А Юля как раз сдавала задом. Габариты новой машины, которая была гораздо больше ее предыдущей, Юля еще не чувствовала. Дальнейшее было как в тумане. Отчаянный крик, детский, который до сих пор стоял у Юли в ушах. И разъяренная молодая женщина, с раскинутыми руками упавшая ей на капот: – Убийца!!! Мать Кристины тоже была виновата, и прекрасно это понимала. Но в данном случае ее родители, чтобы сохранить семью и репутацию, встали на сторону дочери. Отцу Кристины сказали, что дочку задавила пьяная женщина, которая к тому же плохо водила машину. «Ты сам знаешь, как женщины паркуются». Мать другой малышки дала показания против Юли, а тут еще и злосчастные два бокала вина! Но самое ужасное, что Юлины родители от нее отреклись. Была запись с видеокамеры, но двор в той точке, где Юля совершила наезд, почти не просматривался. Было видно, как она крайне неуверенно сдает задом и дальше к ее машине кидаются обе молодые женщины, матери девочек. Известная актриса, бабушка Кристины, почернела от горя и сорвала съемки. Но ее рейтинг только взлетел, потому что в ток-шоу на Первом канале обсудили пьянство за рулем и потребовали сурового наказания для убийцы Кристины. Ее дед, столкнувшись случайно у подъезда с Юлиным отцом, плюнул ему в лицо. Интеллигентнейший человек, известный хирург. Юля попросила нанять лучшего адвоката, но это ей мало помогло. Все были против нее. Жених трусливо сказал: – Мы с родителями уезжаем в круиз, на месяц. Извини, если я не буду тебя навещать в… – и он торопливо отвел глаза. Юля поняла, что это прощание. От нее отреклись. В самом деле, зачем выпускнику МГИМО, начинающему дипломату жена с судимостью, хоть бы и условной? Жена, которую полоскали в помоях чуть ли не на всех федеральных каналах, называя убийцей и пьяницей. Хотя Юля сразу поняла, что условный срок ей вряд ли дадут, даже учитывая ее безупречную репутацию. Слишком уж старалась против Юли известная сериальная актриса. – Не кисни, выйдешь по УДО, – сказал ей на прощание адвокат, проигравший процесс. – Я сделал все что мог. Фамилия адвоката была Шажков. – И так рисковал своей репутацией. Он вытянул все Юлины деньги, а ее родители помочь отказались. Мать попала в больницу из-за сердечного приступа, отец после того плевка боялся выходить из дома. – За дело, – коротко сказал он. – Я отец убийцы. Все это было несправедливо, и Юле хотелось об этом кричать на все здание районного суда, где она сидела в клетке во время всего процесса, подобно зверю. Почему все жалеют мать Кристины, эту пустышку, которая не уследила за своим ребенком?! А ее, Юлю, по сути, ни в чем не повинную, осуждают? Юле, как всякой зацикленной на себе эгоистке, не жалко было девочку, а вот себя очень даже жалко. – В общем, веди себя примерно, подключись к общественной работе, и лучше прибейся к кому-нибудь, – дал последнее напутствие своей подопечной Герман Шажков. – Найди себе наставницу. – И что мне это даст? – горько спросила Юля. – Не изнасилуют? – Дура ты, – сердито сказал адвокат. – Колония-поселение – это тебе не зона. Режим вольный, и устроиться там можно с комфортом. А товарка тебе нужна, чтобы жизни научить. В частности, как срок скостить и выйти по УДО. Главное, чтобы история эта забылась. Пусть все уляжется. А ты пока исчезни с горизонта. …Исчезла она надолго, почти на пять лет. И товарку не Юля себе выбирала, это ее выбрали. – Из богатеньких, – сразу смекнула Светлана Царько. Глаз у нее был наметанный. Именно среди таких вот «золотых» мальчиков и девочек она и находила себе клиентуру. Царько была женщиной тертой, почти на двадцать лет старше Юли, а выглядела и вовсе старухой. Юля с неприязнью смотрела на гнилушки во рту у Светланы и ее морщинистые руки, все в цыпках и трещинах от тяжелой работы, желтоватые ногти срезаны до мяса. Но в Юлиной жизни теперь было мало приятного для глаза, зато миазмов хватало. И Юля, преодолев брезгливость, приняла покровительство Царько. – Дьявол тебя пометил, – сказала она Юле. – Но ты не боись. Научу, что делать. Должок за тобой будет, но я не деньгами возьму. – А чем? – похолодела Юля. – Дочка у меня на воле осталась. Бабка ее растит, а бабке под семьдесят. Дай бог, еще протянет какое-то время. Денег у меня нет, Славу выучить. – Славу? – Ярославой ее зовут, дочку мою, – гордо сказала Светлана. – В честь отца. – Он же тебя с ребенком бросил, – удивилась Юля, которая уже знала кое-какие подробности из жизни Светланы. О том, как та, будучи не только тертой жизнью, но и часто битой своими гражданскими мужьями, от одного из них уже в зрелом возрасте вдруг родила. Потому и стала приторговывать наркотиками: на жизнь да еще с маленьким ребенком не хватало. Из-за дочки Светлана и отделалась относительно легко, колонией-поселением. Откуда могла ездить в отпуск, навещать ребенка. – Глупа ты еще, – наставительно сказала Царько Юле. – Но ничего – быстро поумнеешь. Здесь, Юлька, быстро смекают что к чему. Чего на самом деле надо бояться, а на что плевать с высокой башни. Когда на волю выйдешь, дочку мою пристроишь. Где ты – там и она. Поняла? – Постараюсь. Но сначала выйти надо.