— Что, ять⁈ — мне показалось, что я ослышался. — У вас тут есть Момо? — Есть ваще-то! Хтони-и-ические чудо-о-овища! Страшен-ные такие! — он многозначительно растягивал слова и делал широкие жесты руками, пытаясь то ли показать его размеры, то ли степень своей увлеченности проблемой. Это могло быть совпадение? Могло. В принципе, я не знал, были ли тут страшилки про Бабая, и что вообще такое тут обозначало это самое Момо. Может, это и не башка с выпученными глазами на куриных лапах, а что-то другое? Скорее всего — не с большой буквы, а с маленькой. Не Момо, как имя собственное, а момо — как вид живых существ. — И на что это похоже? — Ну, как — на что? На человекопаука ваще-то! Момо — они такие. — Гы-ы-ы-ы! — я не выдержал и заржал. — Мне срочно нужны фотографии человека-паука, Питер! Сначала — Момо, теперь — человек-паук! Просто праздник какой-то. — Хер с тобой, гоблин. Пойду, ввалю этому Питеру Паркеру с куриными лапками. Но помни: тридцать процентов с доходов от монетизации и продажи ингредиентов — мои! — в конце концов, я уже настроился на драку, и, если для того, чтобы накостылять Щербатому, нужно было оттырить какую-то хтоническую тварь… Почему бы и нет? В конце концов, лупить чудищ ничуть не менее увлекательно, чем избивать снаг! — Питеру? Лапками? Ваще-то… А-а-а-а, Бабай Сархан шутит! — Кузя покивал головой и почесал кончик носа. — Но вот какое дело… Ну, для видоса тебе надо наверх на твой этот национальный костюм надеть чё-то такое характерное, узнаваемое… — Футболку? — Дыа-а-а! И я сходил за футболкой. * * * Гоблины мерзко хихикали за спиной, наверное — из-за надписи. Я перся по мрачному вонючему подземелью, время от времени натыкаясь на попискивающих крыс, какие-то обломки высокотехнологичных механизмов и устройств, старый бытовой мусор, мотки проводов, кости, пластиковые бутылки, шуршащие пакетики. Пакетики бесили больше всего. Больше, чем гоблины, крысы, непонятные момо впереди и конченая футболка из отдела для толстых женщин. Они меня и в прошлой жизни раздражали, а тут — и подавно. Пакетики могли меня выдать! Хотя скрытное передвижение — явно не конёк урук-хая! Мы топочем, как стадо слонов и орем песни, чтобы враги трепетали заранее! Но я не мог орать песни — мне нужно было застать Щербатого врасплох! Ну, и человекопаука — тоже. — Распрями плечи! Надписи ваще-то не видно! — Кузя, хоть и засранец, но поперся в Клоаку со мной. Папарацци хренов! — Долго еще? — уточнил я, принюхиваясь, морщась и осматриваясь одновременно. — Где его логово? — Тут щас будет снижение после желтого люка, шагов через пятьдесят, и там такая выемка… — забормотал гоблин. — Я-а-а-ать!!! — буквально через полминуты я понял, что Кузя имел в виду, когда говорил про человекопаука. Это был реально здоровенный чувак с четырьмя глазами и восемью конечностями, которые крепились на вполне себе человекоподобном туловище. Четыре почти человеческие руки с когтями на пальцах, четыре покрытые чем-то вроде меха ноги, два горящих потусторонним огнем глаза где положено и еще два — на висках. И пасть, полная острых зубов! Единственное, чем монстр походил на детскую страшилку Момо из ВотсАппа — это реденькие черненькие волосенки до плеч. Ну и глаза были выпученные, да. Человекопаук! Существо выперлось из какой-то покрытой слизью ниши и, растопырив все свои конечности, на секунду замерло, осматривая свою охотничью территорию, куда посмели вторгнуться чужаки. «А где же у него пипа и попа? Как же оно срет?» — не к месту задумался я. Физиология у хтонических чудищ была противоестественной! Не бывает жопных змей, не бывает человекопауков без пипы и попы! Момо бросилось на меня тут же, как только сфокусировало взгляд всех своих четырех глаз, и я, не думая, швырнул ломом в одну из его ног и ушел в перекат, выхватывая меч. Получилось неплохо: тяжелый гномский строительный инструмент повредил чудовищу колено и сбил траекторию движения, так что я успел встретить удар сразу двух рук клинком. — З-з-звяк! — у этой твари вместо кожи было что-то типа хитина, это точно! Первые секунд тридцать я только и делал, что бегал по узкой кишке коллектора, уклонялся, кувыркался и прощупывал монстра. Способ справиться с потусторонней скотиной я просек в тот момент, когда увидел, как тварь прихрамывает на ту самую ногу, в колено которой прилетел лом: суставы, сочленения были не защищены! А значит, именно они и стали моей целью. Я и не думал атаковать страшные горящие глаза или мягкое на вид подбрюшье. Нарублю-ка я паучиных лапок, а? Если чудище не научилось отращивать конечности, как лернейская Гидра — головы, то все должно было получиться! Тварь снова бросилась на меня, но на сей раз я был готов: короткий взмах карда, и из локтевого сгиба одной из рук брызнула кровь. Снова — красная, как и у церберов! Раздался жуткий скрежет, я даже не понял сразу, что так звучит голос момо. Скорее это напоминало какой-то электроприбор или механическое приспособление. Чудище принялось месить все вокруг своими конечностями, попадая по полу, стенам коллектора, потолку… Пискнул и улетел куда-то в сторону один из следующих за мной гоблинов, пара ударов пришлась и по мне — ноги у твари были сильные, крепкие, и если бы не поножи — мне точно отсушило бы икру. Ну, и в грудак прилетело капитально, только кираса и спасла. Но это были мелочи: мне удалось извернуться, улучить момент и зацепить острием орочьей «кочерги» еще один коленный сустав. Скрежет поднялся такой, будто сотня мужчин с ножницами по металлу взялись кромсать листовое железо! — Ага-а-а! — обрадовался я и ринулся вперед, раскручивая клинком «восьмерку» — как на многочисленных «показухах». Конечностей-то у монстра было много, но заостренная железяка находилась в моих, а не человекопаучиных руках! И хромать на две ноги из четырех — куда как хуже, чем на одну из двух! Обрушив град ударов на явно пасующую перед мои напором тварину, я сначала заставил момо отступать, а потом мне повезло еще раз — монстр банально споткнулся о лом! И тут уж я не упустил момента: рубанул изо всех сил по третьей ноге и отсек ее ровно посередине! Тварь рухнула на пол коллектора, шевеля всеми руками и ногами и истекая кровью. Я выдохнул: всё оказалось легче, чем планировалось! Добивал долго и некрасиво: рубил конечности, потом — добрался и до башки… — Глазки! Не трожь глазки! — заорал Кузя. — По пятьсот! Какой, однако, алчный гоблин! Глазки я трогать и вправду не стал — всё-таки это и мои деньги. Рубанул по шее раз, потом — другой… Чудовищная голова откатилась в сторону, туловище фонтанировало алой жидкостью еще какое-то время. Фу, какая гадость! — Дело сделано! — повернулся я к Кузе. — Пошли дальше. — Ваще-то дальше не надо. Проход в септик под базой Щербатого во-о-он там был! — он ткнул пальцем себе за спину. — Мы его двести шагов назад прошли, такой желтый люк. — Так на кой! Хер! Я! Вот это! Всё!.. — во мне начала закипать ярость, но я не позволил себе завестись до невменяемого состояния, медленно выдохнул, сунул кард в зажимы на спине и пошел за ломом. Мне предстояло еще как-то пережить схватку с бандой снага, так что разоряться сейчас было не лучшей идеей. — Ваще-то видос классный будет! И мы тут пошаримся, того-сего потом наберем! — откликнулся гоблин, не глядя на меня. Он уже залипал в свою новую игрушку — высокочувствительную ночную камеру- и что-то там свайпил в ее экранчике. — Будет а-а-агонь, сто процентов, — как можно более убедительно проговорил Кузя и почесал жопу, и шмыгнул носом. — И майка классная. Но в мою сторону так и не посмотрел: боялся, что испепелю взглядом. Ну, не падла, а? Очень пАучительная вышла прогулка по коллектору. * * * Глава 11 Смерть из выгребной ямы Септик, или говноотстойник, располагался в атриуме базы Щербатого. С трех сторон — буквой «П» — сама база, с четвертой — забор из металлопрофиля и ворота. База представляла собой бывшее кафе — «Эльбрус». Да, да, тут Эльбрус тоже назывался Эльбрусом и был самой высокой вершиной Кавказа. И кафе-«Эльбрусов» тут развелось не меньше, чем на нашем родном Черноморском побережье — тоже хоть жопой жри. Кафе было укреплено основательно: на окнах кустарным способом наварили решетки из толстой арматуры, проемы заложили мешками с песком на случай нападения хтонических тварей или какой иной напасти. Наружу, в Хтонь, торчали глазки камер и усики датчиков — прижимистый Щербатый таки потратился на дорогую аппаратуру. Толстые стены из обтесаного известняка были обшиты выгоревшим сайдингом, на крыше — гибкая черепица. Обожаю новомодную хрень в строительстве, она так классно подходит для моих злодейских целей! Почему — злодейских? Потому что засохшее трехлетнее дерьмо — это всё еще дерьмо! А я проторчал в сраном септике что-то около часа, дожидаясь, пока шум наверху уляжется, и только после того, как в атриуме почти никого не осталось, получил возможность вылезти под звездное небо. Мало того, что провонял как сволочь, так еще и вынужден был терпеть рядом с собой соседство целой колонии многоножек. Сколопендры, мокрицы — хрен его знает, что этот такое, но копошились они по всей заляпанной говном стене самым неприятным образом. Короче, мне хотелось убивать. Кузя, человекопаук, многоножки — за все это предстояло расплатиться банде Щербатого. Благо, план был очевидным и тупым до невозможности! Он строился на очень простом факте: беспокоясь о безопасности, бандиты превратиили свою базу в настоящую крепость, куда можно было попасть по сути только двумя путями: через укрепленные ворота и атриум — в главный вход, и через сторожевой пост на крыше — по раскладной лестнице. Был и третий путь — сквозь дерьмо, но им давно не пользовались. Никто, кроме меня. Часовые у них имелись — человеческий мужик с крупнокалиберной винтовкой и прожектором на вертлюге на том самом сторожевом посту и два снаги с автоматами и дубинками — у ворот. Почему такой арсенал? Потому, что Щербатый расположился у самой границы обжитой территории, на целых два квартала гористее Проспекта. Твари шастали тут даже через пару дней после Инцидента — всплеска хтонической активности. Гористее и мористее — так обозначали направления на Маяке. До моря — четыре квартала, до гор — пять. От КПП с Новым городом до конца маякского мыса — двадцать пять кварталов по проспекту. Обжитых — двенадцать. Тут волей-неволей задумаешься, зачем этот населенный аппендицит в центре магической аномалии? Неужто Густав прав? И как вообще Проспект держится, при таких-то тварях вокруг? Снова — магия? С кем бы мне это проконсультироваться-то? Знакомых магов у меня всего два, но одна о рубероид швыряется, а второй — светлейший князь, с ним особенно не пооткровенничаешь… Я наконец дождался, когда снаги на воротах задолбутся изображать из себя бдительных стражей и спрячутся под ближайший козырек — посидеть на ступеньках крылечка у заколоченной крепкими досками двери и покурить. И вылез наружу, аккуратно придержав тяжелую, как мои грехи, крышку люка, присыпанную многолетним слоем земли и заросшую травой. Если бы не урук-хаевская силушка — хрена с два я бы так просто выбрался! Внутри П-образного строения шло гудение, слышались бабьи визги, звон стаканов, тот самый дабстеп пополам с матерщиной, пьяные громкие голоса… И нахрен все эти камеры и датчики, если некому за ними следить — все перепились? Тем паче: какой дурак будет ставить датчики движения внутри периметра? Нахрена такие траты? Да и вообще — техника в руках дикаря превращается в бессмысленную груду железа. Сначала бы озаботились дисциплинкой, а потом уже обвешивались модными причиндалами! Пацанам на посту было грустно, и станет еще грустнее — это я готов клятвенно гарантировать. По стеночке, по стеночке, держась в тени, я добрался до часовых. Убрать их совсем бесшумно вариантов не было, однако кроме мужика на крыше никто бы не смог прийти им на помощь! По крайней мере — в ближайшее время. Занеся лом для удара, я выскочил из-за угла и с размаху врезал железным дрыном сразу обоим курильщикам — прямо по огонькам сигарет. Они сидели на одном уровне, на одной ступенечке, и получили по рожам тоже — одновременно. — Курение убивает! — сказал я, убедившись, что караульные, с хрустом обвалившиеся на ступени, не подают признаков жизни. Мужик на крыше тоже курил — и притом в противоположную от двора сторону. Его задачей было контролировать окрестности, а не присматривать за охламонами-охранниками, так что я вполне спокойно пересек атриум, извлек из септика свою сумку, достал несколько пластиковых бутылок с растворителем и обильно полил сайдинг на ближайшем ко мне крыле здания. Эти виниловые панельки мне здорово облегчили жизнь: планируя операцию, я думал, что с поджогом придется конкретно повозиться! Но тут… Просто запалить скрученный в трубочку рекламный буклет, дождаться, пока он загорится — и швырнуть. ВЖУХ!!! Пламя вспыхнуло как сумасшедшее, волна жара ударила мне в лицо! Растворитель — штука коварная. Кажется, я спалил себе брови и ресницы, но это меня волновало в последнюю очередь. — Пожар! — закричал я, пристраиваясь с ломом в руках напротив единственного выхода из базы. — Горим!!! Знаете, почему пожарные запрещают устанавливать решетки на окнах первых этажей в детсадах и школах? Именно поэтому. Перекрывая путь в ваше убежище внешней угрозе, вы перекрываете себе путь из убежища вовне. У ребят там, внутри, было два варианта — лезть на крышу и спускаться по раскладной лесенке — всем по очереди, или — через основную железную дверь пожаловать во двор, ко мне навстречу. Я собирался поиграть в Фермопилы и триста спартанцев, заняв позицию у самого центра поперечины той самой буквы «П», как раз напротив ключевого пути к спасению для бандитов. Почему я не поджег второе крыло? Так жарко же будет! Сайдинг и рубероидная черепица горят ого-го! Ну, и для того, чтобы уменьшить поток желающих сбежать через дверь — тоже. Ломануться толпой — еще затопчут сперепугу. В очередь, сукины дети, в очередь! Паника поднялась страшная, внутри орали и верещали как ненормальные, огонь разгорался, охватывая все новые секции сайдинга и перекинувшись на крышу. Вонючий пластиковый дым щипал глаза, драл горло, заволакивал все окружающее пространство черным химическим маревом. Переключиться с режима пьянки в режим выживания в экстремальных ситуациях можно с разной скоростью: это вопрос привычки и навыка. Первым озаботился спасением своей жизни какой-то толстый дядька в затрапезной рубашке в полосочку и почему-то — с черпаком в руках. Может — повар? Так или иначе — ему и прилетело первому. Я ткнул тупым концом лома дядьке под дых, а когда он свалился с крыльца — добавил железякой по коленке, чтобы далеко не убежал. Дальше из дымного нутра базы полезли снага — один за другим, и я бил их, и пинал, и дробил им кости, пользуясь замешательством и паникой до тех пор, пока они не закончились. Проблем доставил крепкотелый лысый гном — не все они, оказывается, проводили время в общаге. Низкорослый бородач принял мой удар лома на предплечья! У него,к моему глубочайшему удивлению, вместо рук от самого локтя были киберпротезы! Вроде как я не первый день тут обживаюсь, а такие цацки всё еще здорово сбивают с панталыку. Аж искры полетели при столкновении стального лома и металлических рук, так что мне пришлось отскакивать и принимать правильный бой: гном пытался ухватить лом руками и вообще — подобраться ко мне поближе, а я перехватил строительный инструмент обеими руками, подобно двуручному клинку, и несколькими быстрыми колющими ударами достал врага сначала в ноги, потом — в корпус и голову. Гном рухнул на землю — и в этот самый момент на крыльце появился большой, мускулистый и татуированный снага с длинными клыками, торчащими над верхней губой. Один из зубов был обломан до половины, и я понял, что это и есть легендарный Щербатый. В руках он сжимал огромную пушку самых футуристических обводов, с целыми тремя стволами какого-то конского калибра, и я подумал было, что всё, пришел мой конец — пальнет в меня, и адью, прощай Бабай! Но Щербатый пальнул не в меня. Он пальнул в воздух! Грохот был ужасный, из ствола этой огнедышащей дуры в небо вылетел едва ли не целый метеор, а потом главарь банды прокричал: