– Потрясающе, – призналась Аделин. – Никогда не слышала, что кто-то может убить вымрака. – И некроморфа в тот же день, – улыбнулся Бастиан. – Это было… я бы сказал, относительно легко. Как на учениях, когда знаешь, куда бить и как двигаться. – Вас проверяли, – сказала Аделин. – И у нас намного больше проблем, чем казалось сначала. Она поймала себя на том, что сказала «у нас», и поняла, что не знает, что об этом думать и как к этому относиться. – Верно, – кивнул Бастиан. – В Инегене живет незарегистрированный маг, который убивает невинных дев с учетом лунного цикла, если судить по приступам вашего брата. Он замолчал и какое-то время испытующе смотрел на Аделин. Она механически отставила поднос с чайником на прикроватный столик и негромко спросила: – Что-то не так, господин Беренгет? – Не бойтесь, – мягко сказал Бастиан. – Ни меня, ни его. Я чувствую ваш страх, вы задавили его и загнали глубоко в душу. Но он есть, вот я и говорю: не бойтесь. Бояться? Да он слаб, как цыпленок! Аделин могла бы уничтожить его, не отрываясь от чашки чая! Но она лишь ответила: – Я постараюсь, Бастиан. Правда постараюсь. Сюртук Бастиана был идеально вычищен и высушен – висел на вешалке вместе с остальной, старательно отутюженной одеждой. Бастиан проснулся рано утром, еще даже не развиднелось, поднялся с кровати и принялся одеваться, без суетливости, но быстро. Ему казалось, что он сбегает после любовного свидания, оставляя спящую девушку – сам не зная почему. Такой, наверно, была обстановка: тихая сумеречная комната, первые рассветные лучи, еще робкие и несмелые, легкая птичья трель за окном. Куда идти в такую рань? Конечно, возвращаться после свидания, чтобы никто не заметил и красавица не была бы скомпрометирована. Бастиан спустился на первый этаж. Дом спал в тихо угасающем свете ламп. Даже на кухне еще не звенела посуда. Выйдя на крыльцо, Бастиан поежился от утреннего холодка и зашагал по дорожке к воротам. Вчера он приехал в Инеген, победил вымрака и некроморфа и познакомился с Аделин. Красивая, упрямая, несчастная девушка, привязанная к больному брату чувством долга и любовью. И есть кто-то, кто ее ненавидит, – иначе на Бастиана не напали бы, когда он возвращался из ее дома. Значит, за ним следили. Бастиан представил, как убийца сейчас сидит перед зеркалом или водит пальцами в чаше с водой и смотрит, как он идет по улице. За воротами одного из домов лениво взбрехнула собака, откуда-то донесся женский голос. Поселок потихоньку просыпался. Бастиан прошел по одной улице, потом по другой и увидел молодого мужчину, который неспешно брел навстречу. Он не сразу узнал Уве. Вчера это был совершенно больной человек, разбитый недугом. Сейчас по улице шел молодой щеголь, похожий на запоздавшего гуляку, в котором не было ни следа болезни. Увидев Бастиана, Уве приподнял шляпу и сказал: – Доброе утро, господин Беренгет! Как себя чувствуете? Бастиан посмотрел по сторонам и не заметил тех слуг, которые приглядывали за Уве. Тонкое неприятное чувство принялось точить его. – Доброе утро, господин Декар, прекрасно, – невозмутимо ответил он. – Гуляете? Лицо Уве тотчас же стало виноватым, словно он понял, чем может обернуться его утренняя прогулка для Аделин. – Гуляю, да, – вздохнул он. – И буду очень вам признателен, если вы не расскажете об этом сестре. Она будет переживать. Надеюсь, что успею вернуться до того, как она проснется и обнаружит, что я пропал. Бастиан понимающе кивнул. Какой-нибудь страж порядка обязательно взял бы с Уве денежную компенсацию за молчание. – И давно вы так гуляете? – спросил он. Уве усмехнулся. Бастиан осторожно прикоснулся к светящимся нитям над его головой, как учил отец, и убедился: молодой человек совершенно здоров и разумен. Сумасшествие, которое вызывала большая луна, пока спало – глубоко-глубоко, не докопаешься. – Пару раз в неделю, – признался Уве. – Хочется иногда почувствовать себя нормальным. Не скотиной, которую водят пастухи, а живым человеком. Выйти за забор, скажем так. – Понимаю вас, – кивнул Бастиан и вдруг сказал: – Если хотите мне о чем-то рассказать, господин Декар, то сейчас самое время. В конце улицы показался пузатый господин в домашнем халате: вышел на крылечко, зевнул, почесывая брюхо, и ушел в дом. Издалека донеслось гоготание гусей. Уве вздохнул. – Мы встречались с Адайн, – произнес он, и Бастиан понимающе кивнул. Именно этого он и ожидал. – Сестра опекает меня, но медицинский совет не запрещает мне жениться при условии отказа от потомства. Ну а для любви… для нее не нужны никакие советы и разрешения, вы понимаете. И мы полюбили друг друга. Адайн… – Уве вздохнул и запрокинул голову к утреннему небу. – Она была удивительная. Она видела во мне человека. Слушая рассказ о чужой любви, Бастиан неожиданно почувствовал осторожное дуновение ветра по лицу, словно невидимые пальцы пробежались по его шрамам. Он вспомнил, как вчера Аделин дотронулась до его лица, прикоснулась к груди – кожа до сих пор хранила тепло ее рук. «Я влюбляюсь, – мысленно усмехнулся Бастиан и тотчас же осадил себя: – Не стоит этого делать». Ни одна ведьма не ответит согласием инквизитору и не поверит в искренность его чувств. Так что не стоит мучить Аделин и мучиться самому. – Вы просили ее руки? – уточнил он. Уве кивнул и нахмурился. – Папаша Сили мне отказал, разумеется, – ответил он, и они неторопливо побрели к центру поселка – там уже вовсю работали печи и плиты таверны, и парни в белых рубашках и форменных фартуках выставляли подносы со свежей сдобой. – Поэтому ее так спешно обручили с этим Дасти. – Она была не в восторге от обручения, – предположил Бастиан. Завидный жених для Адайн не был завидным. Уве снова кивнул. – Я, конечно, не могу быть объективным, вы и сами видите, – произнес он. – Но он очень неприятный тип. Заносчивая дрянь, которая думает только о выгоде. Золотые каруны в глазах, и ничего больше. Уве осекся и слепо дотронулся до лица. Бастиан подумал, каких это требует сил: не подавать виду, молчать, не сметь скорбеть. Знать, что какая-то тварь перерезала горло твоей возлюбленной, – и даже не иметь возможности ее оплакать. Гален держался по-другому. То, что Бастиан принял за глубоко скрытые чувства, было, скорее всего, досадой – у него посмели отнять собственность и пока не ответили за это. – Соболезную, господин Декар, – искренне сказал Бастиан. – Мне очень жаль. Вы ведь шли с кладбища? Уве посмотрел на него так, словно наконец-то понял, что со столичным следователем можно быть до конца откровенным. – Две вещи, господин Беренгет, – негромко произнес он. – Убийца – местный житель. Не приезжий. Знаете, как я догадался? – Как же? – поинтересовался Бастиан. – Все девушки его знали. Все пошли за ним по собственной воле, без страха. Если бы они испугались, то подняли бы шум. В наших краях так всех учат: если что-то не так – вопи как чумной. Бастиан кивнул. Ничего удивительного в принципе. В таких городках и поселках все друг друга знают. И девушки пошли с убийцей как с хорошим знакомым. – Логично, – ответил он и вдруг добавил: – Но они могли пойти и с незнакомцем. Знаете, в столице был маньяк два года назад. Господин самой благородной наружности, с рукой на перевязи, который никак не мог открыть дверь и просил о помощи добрую девушку. Девушка помогала, потом ее никто не видел живой. По собственной воле можно пойти с ребенком, который потерял родителей и плачет. С больным стариком. С женщиной, которая похожа на твою няню и несет тяжелую корзинку. Уве постучал пальцами по виску, отгоняя нечистого. – Какой только дряни нет на свете, – сокрушенно произнес он, – а ведь чудовищем назовут меня. И вас. Они обменялись теми взглядами, которые бывают тогда, когда люди проникают друг другу в души и понимают до конца. – А вторая вещь? – поинтересовался Бастиан, напомнив себе, что надо будет зайти к господину Арно и отправить запросы в соседние округа. Вдруг там тоже были девушки, которые сперва помогали кому-то открыть дверь, а потом умирали с перерезанным горлом. Уве едва заметно нахмурился, словно ему было неприятно говорить, но он не собирался молчать. – А вторая в том, что моя сестра замечательная девушка, господин Беренгет. И если вы разобьете ей сердце, то я разобью вам голову. Если вас интересует необременительный романчик, то поищите кого-то другого. Это было сказано настолько серьезно, что Бастиан с трудом сдержал улыбку. Хорошо, что Аделин не одна – с таким защитником ей некого бояться, хотя она и не подозревает об этом. Впрочем, брат так и должен себя вести. – Посмотрите на меня внимательно, господин Декар. – Бастиан все-таки улыбнулся и обвел пальцем круг в воздухе возле лица. – Не с моей физиономией разбивать сердца, это уж точно. Уве по-прежнему смотрел серьезно. Как все было бы хорошо и правильно, не будь он оборотнем, – обожал бы сестру, гонял ее поклонников и порыкивал на молодых людей с букетами, которые толпились бы возле дома: только попробуйте ее обидеть! Уж я вам покажу! Пущу клочки по закоулочкам! – Я же вижу, как вы на нее смотрите, – ответил Уве. – И как же? – осведомился Бастиан, подозревая, что со стороны выглядел нелепо. – Я так смотрел на Адайн, – отрывисто сказал Уве. – И это ничем хорошим не кончилось. Я даже не был на ее похоронах, не смог проститься… – Ну вы-то здесь точно ни при чем, – сказал Бастиан и, услышав шум и голоса, обернулся: к ним быстрым шагом шли знакомые парни – они вчера ночью несли Бастиана в дом Декар, он видел над собой их сосредоточенные лица. – Это по вашу душу, кажется? Уве устало вздохнул. Поднял руку, приветствуя парней. – Будет мне взбучка… Одним словом, я вас предупредил, Бастиан. Надеюсь, мы поняли друг друга? – Разумеется, – серьезно кивнул Бастиан, подумав, что заступаться за сестру было для Уве очень важной частью нормальной жизни. В эту минуту он был человеком, а не скотиной на веревочке, которую пастухи ведут туда, куда им надо, и пасут там, где приказано. – Милорд, ну наконец-то! – воскликнул один из пастухов. – Миледи очень расстроена из-за вас! Идемте скорее! Уве вновь вздохнул и, кивнув Бастиану на прощанье, послушно подался за слугами. На мгновение Бастиану показалось, что он видит прозрачные наручники на узких запястьях оборотня. Господин Арно начинал рабочий день с первыми петухами, когда Бастиан вошел в участок, то полицмейстер сидел за столом, склонившись над документами, и прозрачный стеклянный кофейник рядом с ним был почти пуст. Завтрак, который доставили из ресторана, был, впрочем, не тронут. – Доброе утро! – сказал Бастиан. – Рано же встают в Инегене!