Опустив ее до уровня своего лица, Лик обернулся к группе. – Мос, ей долго еще? Кошка отрицательно покачала головой. – Что-то полезное узнала? – Узнала, но не все. И не все, что узнала, поняла. Дом действительно включен в реестр МУПа. Объект под руной "трясина". Но я понятия не имею, что это значит. Ни разу не видела, чтобы какой-либо объект в реестре Интерпола обозначали руной. Это первое. Лик нервно выдохнул, сцепил пальцы на затылке и запрокинул голову. Иму истолковал жест шефа первым: – Зато ты знаешь, да? – Знаю. – Лик оглянулся на Марусю, убедился, что она все еще занята, и присел на землю рядом с Клеоменом. – Есть у высокого начальства особый список. Список короткий и не самый приятный. Не задумывались никогда, что происходит с имуществом тех, кого мы ловим или закрываем пожизненно? – Обезвреживают, потом, если требуется, распродают, – проговорил черт, внимательно глядя на бога. – А если невозможно обезвредить? Клеомен задумался. В воцарившейся тишине стали слышны крики населяющей болото живности, стрекот ночных насекомых, шорох ветра, едва уловимые всплески, словно кто-то крошечный пытается искупаться, на ночь глядя. – Есть такой список. Есть. – Лик взлохматил себе волосы на затылке. – Строят отдельный выход телепорта, как в случаях с отпускными объектами, огораживают, покрывают руной, и информация отправляется под ключ. Мосвен кивнула: – Это объясняет мою следующую трудность. Для дальнейшего доступа мне требовалась личная печать с уровнем допуска повыше моего… – Понял. – Лик поднялся. – Пойдем. – Да что ты, – махнула рукой кошка. – Сиди. Я сама справилась. Сымитировать твою печать не так уж и трудно. Иму фыркнул: – Кто-то, кажется, переобщалася с киборгом. – Нет, – отрезала Мос. – Кто-то просто никогда не видел мое истинное лицо. А еще кто-то мог бы побояться за свои секреты. Произнося последнее предложение, кошка исподлобья взглянула на аниото. – Что? – растерялся Иму. – Красивый эксперимент, да и ты гораздо сентиментальнее, чем можно себе представить. Леопард оскалился и зарычал. – Да какое право… – Не сейчас! – скомандовал Лик. – Что было под печатью? – Мы в одном из трех родовых поместий Гуфо. – Мос чуть потянула паузу, давая время коллегам осознать масштаб возникших у них проблем. – Несколько столетий назад этот дом принадлежал дяде Арно по отцовской линии. Арно был единственным прямым потомком древнего рода, так что со временем собрал невероятную коллекцию из вещей, зданий и земель. После казни большинство объектов было обезврежено, затем распродано, передано в музеи или отошло непрямым наследникам. То, что обезвредить не смогли, изолировали и законсервировали. Интерполу поместье передали из-за действующего на тот момент соглашения между землями, на территории которых Арно держал свои лаборатории. Не удивлюсь, если список с рунами появился благодаря наследию Гуфо. – Псих, – согласилась Руся. – Ты продолжай, я все слышала. Лик напряженно следил, как Рыжик, старательно скрывая переутомление, опустилась на землю рядом с ним. – Теперь про сам объект. Арно называл его "Дом отдыха дорогих гостей", он открыл это место почти сразу после смерти дяди. – Странноватое место для отдыха. – Иму окинул оценивающим взглядом окружающую обстановку. – Дорогими гостями тут были неуправляемые подростки. Оборотни без цикла, боги без родового барьера, ведьмы и ведьмаки с неугодным покровителем и тому подобное. Список детей тоже есть, и у всех минимум две пометки с отчислениями из других заведений. Иму, Клеомен и Мосвен одновременно взглянули на Козлову, и только Ликург продолжил задумчиво разглядывать дробленый камень перед собой. Руся нервно усмехнулась. – Вы чего? Арно казнили до меня. Мосвен смутилась: – Да мы не поэтому. Случайно вышло. В общем, родители платили, и детей убирали с глаз долой. Всего за короткий срок существования заведения сюда поступили двадцать три создания. Договора не заключали, все было гораздо хуже. Родители или опекуны писали отказ от ребенка в пользу Арно. Если верить вступительному бюллетеню, Гуфо и его сотрудники обязывались обеспечить надзор, обучение и экспериментальное лечение постояльцев. Оплата содержания и лечения шла в виде благотворительных взносов. – Сдавали и забывали, – тихо проговорила возле дверей Горица. Иму сорвался с места и побежал к русалке. Лицо ее выглядело осунувшимся и заплаканным. – Стоячая вода здесь помнит больше, чем мне хотелось бы знать, – всхлипнула Горица и, позабыв все обиды, едва ли не упала в спасительные объятия аниото. И заревела навзрыд. Из всех причитаний можно было явно различить только одну фразу: "зачем я спросила". – Они там, за стеной. Все двадцать три. – Маруся очертила в воздухе круг. – Лежат в топях. – В документах о трупах ни слова, – пробормотала Мосвен. – Они сами не знали. Никто не пытался обезвредить эту землю. – Руся повернулась к шефу. – Он использовал магию Аптекарей. Здесь наш экран стоит. Если бы я не была наследницей, то погибла бы сразу при попытке начать исследование местности. И Мосвен бы тоже погибла… Лик накрыл руку Маруси своей, вынуждая ее замолчать. – Подожди. Дом опасен? Руся отрицательно покачала головой: – Нет. Гражданские здесь уже пятые сутки. – На сегодня все, – громко объявил Эйдолон. – По номерам и отдыхать. Завтра продолжим. – Руны особым объектам давали не господа из Интерпола, – продолжила Маруся, когда они с Ликом оказались в комнате наедине. – Это сделал сам Арно. – Моя печать ей для доступа была не нужна, – кивнул бог. – Это первое, что пришло в голову. Надо было как-то ее задержать, пока не сниму барьер. Кстати, отлично сработала. Я такого качества еще не видела. Представляю, сколько будут стоить ее поделки. – Руся задумчиво уставилась на высокий потолок, украшенный изображениями охотящихся сов. Получив зрителя, птицы тут же ожили, показывая все свое мастерство, а заодно и мастерство древнего художника. – Не туда, – подсказал Лик, отвлекая Рыжика от размышлений о стоимости на черном рынке талантов его самого честного сотрудника. – Предыдущую мысль верни. Руся проследила за полетом птицы под потолком и опустила взгляд на широкие окна. – Клетку видите? Лик внимательно оглядел комнату. – А она есть, – не стала дожидаться ответа ведьма. – И надежная. Не универсальная, а уникальная, настроенная на маниту двадцати трех созданий. Руся на мгновение замолчала, подошла к окну, прижалась лбом к стеклу и нараспев продолжила: – Двадцать три… Двадцать три… Двадцать три, отомкни… Их прятали, они прятались, все спрятались, надежно спрятались. Никого не видно, никого не слышно… Серебряная пыль вырвалась из мешочка, который Рыжик сжимала в руке, взметнулась под потолок и рассеялась по комнате. Ликург сначала с тревогой наблюдал за Марусей, потом подошел, взял ее за плечи и повел к кровати. – Двадцать три… – продолжала бормотать Руся. – Двадцать три могилы и тридцать три жизни… Чужие сосуды и свои… Все спрятались. Эйдолон уложил ведьму на подушки. – Спряталисссь. Тридцать три, – зашипела она одновременно с ожившим Шутом. Лицо побледнело, зрачки расширились. Лик успел не на шутку испугаться, но вдруг все прекратилось. Рыжик моргнула и удивленно уставилась на начальство. – Ты в порядке? – Я? – Руся не очень поняла, что смутило ее больше: абсолютно белые глаза, с тревогой изучающие ее лицо, или теплое тело, нависающее над ней. Очень близкое тело, и глаза ласковые. – Какие тридцать три жизни? – Что? Лик удовлетворенно кивнул, словно она на вопрос ответила. – Говоришь, не страшен для нас дом? – Нет, – Руся с опаской понаблюдала, как шеф вытянулся рядом на кровати. – Здешние оковы и сети настроены на маниту конкретных созданий. Они отсюда не только при жизни сбежать не смогли бы, но и после смерти тоже не смогут. Вполне может оказаться, что похоронили их уже после смерти Арно.