* * * Пока Бейтс томился под замком, а Мак раздумывал, какая форма мучительной смерти более ему по нраву, день шёл своим чередом. Нортон отвёз меня обратно в лазарет, где я по-прежнему ночевал, несмотря на арест Матроны. — Она в комнате наверху, — сказал Нортон. Он, по моей просьбе вынюхивал всё вокруг, выясняя, где её содержат. — Конкретно, в старой комнате Мака. Насколько мне известно, дверь не заперта, но её охраняет Вольф-Барри. — У неё… есть… — Я не мог заставить себя выразить свои страхи словами. — Я только этим утром узнал, где она, и насколько мне известно, с тех пор к ней никто не приходил. Но насчёт прошлой ночи я ничего не знаю, Ли. Мне не хотелось думать, что Мак мог с ней сделать. Вспомнился таинственный синяк на его щеке. Нортон передал мне два «Браунинга», что он прятал для меня, и я рассовал их по карманам. — Так, нужно убрать Вольфа-Барри от двери, мне нужно к ней попасть. — У меня есть одна идея, как это сделать, — сказал Нортон. — Можно даже назвать это планом. Но как ты управишься? Ты едва ходишь. Я поставил здоровую ногу с кресла на пол и выпрямился. Я осторожно передвинул больную ногу и позволил ей принять лишь малую долю своего веса. Неплохо. Ещё чуть-чуть. Терпимо. Я попытался шагнуть и тут же кто-то будто воткнул мне в голень раскалённую кочергу. Я зарычал от боли и стиснул зубы. Но я мог. Должен был. Нортон с сомнением посмотрел на меня. — Как нефиг делать, — соврал я. * * * С наступлением зимы в школе стало жутко холодно, и весь день в большинстве каминов горел огонь. Нортон пробрался в общежитие в коридоре, где держали Матрону, и вытащил на пол полено из камина, где оно начало тлеть, лёжа на старой вощёной половице. Дверь в общежитие была открыта, и мы рассчитывали, что Вольф-Барри учует огонь и поднимет тревогу раньше, чем займётся по-настоящему. Последнее, чего нам хотелось, это спалить всю школу. Нортон направил дым к двери, затем выбил заднюю дверь общежития и спустился по пожарной лестнице. Очень скоро Вольф-Барри встрепенулся и убежал, крича. Я сумел доковылять по пожарной лестнице и, едва он скрылся из вида, толкнул дверь и добрался до комнаты Матроны. Я старался не обращать внимания на кровь, сочившуюся из раненой ноги, а перед взором появились пятна. Я толкнул дверь — не заперто, слава богу — и вошёл в комнату. Лишь мой неторопливый шаг спас меня от удара напольной доской по голове. — Эй, эй, это я — Ли, — поспешно прошептал я. Матрона стояла прямо за дверью, держа в руках импровизированное оружие. Всё её лицо представляло собой один сплошной синяк. Под носом, который изогнулся в месте перелома, у неё виднелась струйка крови. Одежда её также была изодрана. Она тяжёло дышала, обнажив окровавленные зубы. — Чего припёрся, Ли? Твоя очередь пришла? «Не время думать о том, что это значит. Соберись. Сконцентрируйся. Надо работать». — Матрона, нужно вытащить вас отсюда. — И с чего мне тебе доверять? Говорят, ты у него теперь верный заместитель! Она боролась со слезами, и говорила со смесью гнева и боли в голосе. Времени на объяснения не было. Скоро коридор наполнится людьми. Я достал из кармана пистолет и протянул ей. — Берите. Она посмотрела на оружие, задумавшись. — Берите! Она бросила доску, схватила пистолет и взглянула на меня. Я не смог понять, что выражало её изувеченное лицо. — Идёмте! Я взял её за руку и повернулся, осторожно приоткрывая дверь. Но мы слишком сильно задержались. Снаружи уже собралась целая толпа мальчишек, которые принялись спорить возле яркого огнетушителя, которым, по идее, они должны пользоваться. Ближе всех стоял Нортон, залитый тускло-оранжевым светом, одновременно, стараясь держать ситуацию под контролем, и приглядывать за нашим побегом. Он не только отвлёк от нас внимание, он старался держаться как можно ближе к опасности, чтобы никто не пострадал от его действий. Моё уважение к нему сильно выросло. Я встал перед Матроной и направился к лестнице. Мы пробрались за дверь и та закрылась. Лишь тогда, остановившись, я осознал, что весь этот путь я пробежал. Адреналин — прекрасное болеутоляющее, но я знал, что мне придётся за это платить. Я слышал шаги на лестнице внизу; кто-то пытался обойти пожар. Мы с Матроной пробежали один лестничный пролёт и выскочили в дверь этажом ниже, как раз вовремя, чтобы остаться незамеченными. Нога подогнулась и Матрона помогла пройти по коридору до лазарета, который находился прямо под горящим общежитием. Сверху сквозь потолок сочился дым. — Времени мало — сказал я. — Скоро кто-нибудь придёт, увести меня в безопасное место. Вас тут не найдут, к тому же, пока ещё никто не в курсе, что я могу ходить. Помогите лечь в кровать. Матрона помогла, и её руки тут же испачкались в крови. Она охнула. — Ли, я должна посмотреть, ты можешь стать калекой. — Нет времени. Берите оружие и идите. Бегите. Найти местечко и заройтесь. В школе для вас небезопасно, и я не смогу разобраться с Маком, если вы будете у него в заложниках. Так что, идите, пожалуйста. Она взвесила «Браунинг». Затем она достала обойму, проверила заряжена ли та, вставила её обратно, опустила ствол, дослала патрон и сняла с предохранителя. Она точно знала, что делает. Откуда, блин, воспитательница школы-интерната знает, как обращаться с оружием? — Никуда я не пойду. — Она тяжело дышала, и, несмотря на синяки, на её лице читалось выражение гнева и уверенности. — И что вы будете делать? — требовательно спросил я. — Перестреляете всех? У вас нет ни шанса. Их семеро, не считая Мака, и после всего, что они натворили, думаете, они станут колебаться перед тем, как вас пристрелить? Вы нужны школе — вы нужны мне — чтобы быть в безопасности, так что, когда мы, наконец, избавимся от этого пидора, вы должны быть здесь, чтобы помочь нам собрать осколки. Её глаза горели ненавистью, но я заметил, что она начала сомневаться. Я усилил натиск. — Если сейчас пойдёте к нему, через час будете мертвы. Или хуже — вас снова закроют. Пожалуйста, бегите. Она колебалась, держа меня за руку. Будь я на её месте, не знаю, смог бы я побороть желание отомстить, но мне, каким-то образом, удалось до неё достучаться. Я взглянул в её изуродованное лицо и увидел, как из распухших глаз текли слёзы разочарования. Мне хотелось столько ей сказать, но времени не было. — Пожалуйста, Джейн, бегите. Спасайтесь. Она наклонилась и осторожно поцеловала меня в губы. — Ты тоже, — сказала она и побежала к двери. Я решил, она побежит прямиком к свободе, но я недооценил её целеустремлённость. На самом деле, она спряталась в пустой классной комнате до утра, а затем выбралась, чтобы осуществить свой план. Мальчики спали в пяти общежитиях, по десять человек в каждом, и в каждом общежитии с ними ночевал один офицер, дабы предотвратить возможные попытки побега. Однако четыре девочки, нашедшие убежище в школе, ночевали в собственном общежитии в компании одной тёти и одной бабушки. Их не охраняли и находились они в другой части Замка. Под покровом ночи Матрона проникла к ним, разбудила всех, собрала их вещи и под вооруженной охраной вывела их из школы в ночь. Хоть она и не отказалась от мести, тем не менее, она убедилась, чтобы ни одной девочке или женщине не пришлось терпеть то, что вытерпела она. Когда я узнал о ночной вылазке Матроны, то не смог сдержать улыбку. Она очень смелая. Мне не хотелось думать, куда они с девочками отправились, и как будут жить. Я лишь знал, что они в безопасности, и в моём плане свержения Мака одним фактором стало меньше. Впрочем, медицинские навыки Матроны были нужны мне, как никогда; моя нога была искалечена. Швы разошлись, из раны сочилась кровь, а боль была такой, что невозможно описать словами. Я начал беспокоиться о вещах вроде гангрены и ампутации. Я сделал всё, что мог, чтобы разобраться с антисептиками, свежими швами и перевязкой. Вы когда-нибудь зашивали себя сами? Не советую. Закончив, я лёг в надежде на лучшее. Если повезёт, какое-то время я побуду в покое, и рана заживёт. * * * Важным вопросом было, что станет с Бейтсом. Ответ мы получили следующим утром, и он оказался намного хуже, чем мы могли представить. Позади главного здания школы находились две спортивные площадки и площадка для крикета, огороженные деревьями. В школе регби преобладал над футболом, и по обе стороны поля стояла пара огромных регбийных ворот. Мак отрядил нескольких мальчишек сломать одни ворота, разобрать и пересобрать в форме креста, который лежал на земле в ожидании установки в одну из пустых лунок. Он намеревался распять Бейтса. — Нельзя этого позволить, — спешно произнёс Нортон, когда правда была явлена наружу. Мы сидели в лазарете и через окно смотрели на эту жуткую конструкцию и всё, что она представляла. — Если мы ему позволим, тогда… не знаю, что. Ничего хорошего. — И как ты намерен его остановить? — поинтересовался я. — У него целая толпа постоянно вооруженных и полностью верных пацанов. Поначалу они поверили ему по глупости, но потом, после того, что они сделали с Матроной, они виновны не меньше, чем он, и им об этом известно. Они в его власти, и я не думаю, что они будут колебаться, если Мак прикажет нас пристрелить. Не сейчас. Нортон кивнул. — Я тут поспрашивал, осторожно, как мог, но никто не видел, что случилось той ночью. Я не могу выяснить, кто из пацанов ходил в ту комнату.