— Почему?! — Табиа остановилась. — Ну… — Всё мы можем! — Табиа вновь сдвинулась с места. — Он тоже известный человек в Стольном! Он поможет найти твою сестру! — Не смеши! Он просто водитель. Его внутренняя сила намного слабее твоей, — Табиа притормозила, выбирая новый путь. — Если он хорошенько спрячется, то, может быть, его не найдут. — Да, погоди ты! По правую руку мелькнул ствол дерева, и я за него ухватился. Треснул ворот. Табиа прошла несколько шагов, неся в руках кусок одежды. — Ты обещал мне помочь! — Да, но… — Никаких но! Без меня вы оба сдохли бы! Ты пообещал, что поможешь, так что хватить строить из себя неженку! Отцепляйся от ствола, пока я не заставила тебя бежать! Башмак подгребал сзади и что-то неуверенно бормотал. Кажется, удар поставил на место извилины в его башке. Он по-прежнему шатался и подволакивал ноги, но понял, что Табиа — не галлюцинация. Из распухших черных губ доносились вялые слова о прощении. — Он мой друг, — сказал я. — Куда я уйду без него?! Никакое обещание не заставит меня бросить человека на верную гибель. Тем более друга! Делай, что хочешь, но я остаюсь с Башмаком. — Слушай, я не знаю, как тебя зовут, — сказал Башмак, — но извини, если… — Заткнись! — крикнула Табиа и хитро посмотрела на меня. — Уверен, что никакое обещание не заставит тебя идти? — Абсолютно! — Ну сейчас и проверим! Она сорвалась с места и ушуршала в лес. Дошла до поваленного дерева, перескочила через него и пошла дальше. На несколько секунд её образ спрятался за кустарником, а потом снова показался. — Ни хрена не понял, — сказал Башмак, сползая по стволу дерева рядом со мной. — Кто она? Как мы здесь оказалась? — Она помогла нам свалить. — Вот как? — Башмак посмотрел вслед Табии. Свой красный шарф она спрятала, как только мы спустились со священного холма. Теперь различить её в лесу было не так-то просто. У Башмака не получилось. Прищурив глаза, он вертел головой совсем не в том направлении, куда уходила Табиа. — Мы пойдём за ней? — Башмак скривился и положил руку на горло. — У тебя попить нету? Боясь потерять Табию из вида, я не отрывал от неё взгляда. — Хотя, откуда у тебя вода, — сам ответил Башмак. — Ща перекурим и дальше пойдём! Ты знаешь, где мы? Нет? Ну ничего. Поднимемся повыше и сориентируемся по бункеру или деревне. Вернемся к тачке, сядем, заблокируем двери и выглушим бутылку вискаря! А дальше посмотрим по настроению. Будет желание заедем в гости к этим ублюдкам и оставим им под воротами сюрприз. В багажнике у меня как раз завалялась прекрасная тротиловая красотка. Что скажешь? Ну а если не хочешь марать руки, то просто свалим. Жаль цветы не достали. Свежий букет Видовых кулонов лежал у меня в кармане. Меня волновало другое. Внутри происходило что-то странное. Чем дальше отходила Табиа, тем темнее становилась хреновина в моей материи. Вскоре она не только перестала светиться, но и наоборот. Стала идеально черной. Настолько черной, что поглощала весь окружающий свет, вытягивая из материи энергию. Грудь сотрясалась, а силы утекали, будто вода сквозь пальцы. Табиа остановилась примерно в сотне метров от нас. Развернулась и положила руки на пояс. Она смотрела требовательно и одновременно поучительно. Как смотрит человек, который припадал урок и ждет извинений. — Ты чего так побледнел? Кого ты там видишь?! — Башмак попробовал проследить за моим взглядом. — Она свалила? Эй, Сайлок, ты чего?! Табиа сделала шаг назад, затем ещё один. Каждый сантиметр, который нас отделял, добил меня в материю, будто кувалдой по наковальне. Я вытянул руки, чтобы подползти немного вперёд, но прежде Табиа сделала ещё один шаг. Паралич пронзил меня, точно удар молнии. Пульсирующий шар всосал энергию, и я отключился. … … … — Печать! — Поучительно крикнула Табиа, появляясь перед моими глазами. — Ты привязан ко мне до тех пор, пока не выполнишь обещание! Перед глазами всё плыло. Ветви елей колыхались, наползая на стволы, а верхушки шерудили по небу. Истощенная материя начинала всё с начала. Тело била дрожь, будто от длительного голодания. Бросало в жар. Когда я в последний раз ел? В нос пробрался запах ели и стало чуть легче. Будто якорь, он приковал меня к реальности и помог переварить сказанные Табией слова. Печать, что-то там… Повернул голову и увидел Башмака. Он сидел под здоровенным острым камнем, покрытым порванным моховым одеялом. Камень отбрасывал острую тень своего носа и походил на голову вынырнувшей из-под земли акулы. Если Башмак на свалит, то здоровенная рыба расплющит его о землю. Башмак не свалил. Он сидел чуть в стороне и ковырялся палкой под ногтями. Голова вжалась в плечи, позвоночник выгнулся дугой. Башмак всё ещё чувствовал вину за распущенные руки и предпочитал смотреть куда угодно, только не на Табию? — Значит, я у тебя на поводке? — спросил я и сел. — Можешь считать, что ты тянешься за мной на пуповине! — Табиа заняла излюбленную позу с руками на поясе. — Если отстанешь слишком далеко, то пуповина порвется, и ты — труп! — Мерзость! — я помотал головой. — Башмак, ты как? Похоже, нам придется бежать за ней весь день и всю ночь! — Уже пробежали, — как-то обиженно ответил он и разогнул спину, отчего захрустел позвоночник. — В следующий раз брось меня в колодце. Осмотревшись, я понял, что мы находимся уже не в лесу, а на опушке. Солнце поднялось намного выше. Стволы больше не падали на землю длинными тенями. Темень создавали падающие на землю кроны. Деревья впереди заканчивались, а за ними простреливала синева открытого пространства. Присмотревшись ещё внимательнее, я заметил бетонные пни. Они торчали из земли в паре километров от нас — трубы атомных энергоблоков. Глава 9. Ни ноги в Стольном Долгие годы Лека жил и работал в своей пристройке. В одном кабинете он создавал бифштексы для облученных работяг, пьянствовал и рассматривал на мониторе голых девиц. В другом — содержал собственный ботанический садик. В третьем — принимал пациентов. Ленивый и чертовски рациональный он использовал выделенные ему квадратные метры по максимуму, чтобы меньше таскаться по длинным коридорам и лишний раз не открывать двери. Малые размеры рабочих помещений позволяли держать всего одну уборщицу. Из-за меня Леке пришлось снять поржавевший замок с перехода, ведущего в палаты. Облезшие стены корпуса вновь увидели пациента. Я занял палату под номером «1» и провел там неделю. На восьмой день после операции мне удалось пошевелить большим пальцем на правой ноге. — Нервная система подцепилась к костяшкам, — Лека небрежно поднял мою правую ногу и ударил ладонью по икре. Кожа ответила звонким шлепком. Больно не было. Я почувствовал лишь волну, которая прокатилась по ноге. Ударные волны в голени остались почти незамеченными, а в бедре ощущались хорошо. Лека почесал седую голову и, плюя на правила гигиены, вцепился в ступню обеими руками. Что-то там мял и надавливал. Сошлись брови, покрылся складками нос. Док разбирался со ступней, точно механик с заклинившей запчастью. Пару раз дернул, затем удовлетворенно улыбнулся и бросил ногу на койку. — Долго ещё?! — спросила Табиа. Девчонка стояла в углу палаты. Её серые лохмотья-одежды почти идеально сливались с облезшими стенами больницы. Казалось, что её закрыли здесь многие годы назад, и её одежды пришли в негодность вместе с интерьером. Каждый раз, когда она вставала в этот угол, она представлялась мне какой-то мистической фигурой. Про такие придумывали страшилки. Она потеряла в больнице любимого человека или вроде того, навечно осталась в этих стенах, и убивает каждого, кто останется в больнице в полнолуние. Ну, а если и не убивает, то как минимум — продалбливает здоровенную дыру в мозгах из-за собственного нетерпения. — Долго?! — Хрен знает, — ответил Лека и насыпал мне в ладонь горку таблеток. — Он и так отрос намного быстрее, чем я ожидал. Через пару дней встанет, а может и раньше. — Пару дней…, — процедила Табиа сквозь зубы. — Да, милая, придётся немного подождать, — Лека повернулся к Табии. Втянул живот, выпятил грудь, выпрямил спину. Недовольная харя мужика расплылась в косой улыбке. Лека сунул руки в карманы и вразвалочку подошёл к Табии: — Предложение ещё в силе. В моём саду есть много интересных растений, и найдётся бутылка двадцатилетнего… — Вали на хер! — Как знаешь, — Лека пожал плечами и гордо выплыл из палаты. Мы остались наедине. Я натянул одеяло по шею и вжал голову в плечи. — Ешь таблетки! — Уже, — я показал пилюли на языке. — Пару дней и я буду на ногах! — Р-р-р! — Табиа ударила кулаком в стену. — Каждый день я отговариваю себя, чтобы не свалить от сюда! Ушла из Видовых Застав и предала свой народ. Ради чего?! Чтобы нянчиться с калекой?! — Ну… должен сказать, что разделять печать с калекой — это было изначально не самая лучшая идея. — Мне ничего не стоит её разорвать! — Табиа скрестила руки на груди. — Мы всё равно ждём, пока Башмак подготовит машину. Забыла? — Не делай из меня дуру! Башмак будет изображать работу столько, сколько понадобится тебе. — Ну-у-у-у… Зато вот, смотри! — я откинул одеяло и пошевелил пальцем. — Скоро тебе не нужно будет нянчиться с калекой. — Если ты подговорил Леку сказать, что поправишься через пару дней, а на деле это окажется неправдой. То я грохну его, а потом уйду. Перед смертью сможешь вдоволь насмотреться на свои пальцы! Табиа вышла и хлопнула дверью. Делала так уже не в первый раз. Новая порция штукатурки оторвалась от стены и упала на пол. По коридору удалились её шаги. Табиа зашла в палату номер «8», где оборудовала для себя комнату, и закрыла дверь. Ещё одна угроза миновала, и я облегченно выдохнул. Пока я валялся на больничной койке, у меня было предостаточно времени, чтобы изучить печать. Принцип действия этой штуки оказался довольно примитивным. Печать была чем-то вроде потребителя энергии, которую она тратила на бесполезную непрерывную связь между родственными половинками. Никакой пользы, никаких дополнительных навыков или умений между связанными звеньями. Ничего. Она не позволяла мне даже видеть материю Табии, отчетливее других. Башмака, который в последнее время предпочитал моей компании Леку, потому что тот счёл механика за сносного собутыльника, я видел через стены также ярко, как и Табию. Вот и получалось, что печать — просто паразит. Она расходовала энергию бесцельно и неэффективно. С увеличением расстояния между частями, затраты энергии увеличивались в геометрической прогрессии. Вдобавок ко всему эта хреновина каким-то образом выставила в материи приоритет на себя. Не спрашивая разрешения, она могла высосать из материи всю энергию, даже если это приведет к гибели.