– Все в порядке? – Да, все хорошо. Никаких вопросов типа: где был, с кем, почему не ночевал дома уже на вторую ночь после свадьбы? – Собирайся, Сладушка. Мы уходим. Слада кивнула. Она не спрашивала, куда и зачем. Муж скажет, если надо. Сборы не заняли много времени. Немного одежды, сумка со снадобьями и лекарскими инструментами, свернутые, упакованные в вощеную ткань пергаменты, оставшиеся Сладе от отца. Она собралась быстрей, чем Духарев набил своим барахлом седельную сумку. Во второй сумке, упакованное с большим тщанием, хранилось оружие. Трофейная броня, колчан со стрелами. Лук он так и не купил. Не нашел на Торжке ничего подходящего. – Где Мыш? – У Горазда. Сергей… – Слада запнулась. – Да, моя хорошая? – Не зови его с нами. Духарев поглядел на нее очень внимательно, потом кивнул. Комната Горазда была раз в десять просторней, чем та, в которой жили Сергей и Слада с Мышом. Парнишка действительно был здесь. И еще Годомята, Трещок и третий, смоленский приказчик Горазда, с которым Сергей был не знаком. Ну и сам купец, конечно. – Я не иду с вами в Киев,– с порога сказал Духарев.– Прости, Горазд! – Не виновать себя,– прогудел купец, поднимаясь ему навстречу.– Я все знаю. Передай от меня добрые слова Роговолту. По зиме приходи за своей долей. Или я сам привезу… Коли жив буду. Он замолчал, и Духарев тоже молчал. – Ну че, Горазд, я пошел собираться? – проговорил в наступившей тишине Мыш. Купец и Духарев одновременно посмотрели на мальчишку. – Оставь его мне! – Ты можешь остаться с Гораздом! – сказали они тоже одновременно, и оба засмеялись. – Но… – Мыш колебался.– Ты не берешь меня с собой, брат? Духарев подошел к нему, наклонился, шепнул в самое ухо: – Если ты сам хочешь, иди с ним, Момчил. Так правильно. Ты хочешь? – Хочу… – смущенно проговорил парнишка.– Но… кто будет учить меня биться? – Драй. Я попрошу его.– Сергей выпрямился и перевел взгляд на купца.– Я доверяю тебе своего брата, Горазд,– произнес он со значением. – Не беспокойся,– пробасил тот.– Я сделаю из него доброго купца. – Такого, как ты? – улыбнулся Духарев. – Не такого толстого,– ухмыльнулся Горазд. «Как я мог ненавидеть этого человека?» – подумал Серега. – Горазд! – это сказала Слада, которая все это время тихонько стояла у двери. – Да, женщина? – Позволь спросить? – Спрашивай. – Вы пойдете в Киев… И дальше? – Может быть. Слада кивнула. – Можно мне попрощаться с братом, Сергей? – Ну конечно! – Погоди! – сказал Горазд, и Духарев взглянул на него удивленно. – Я не пил меда на вашей свадьбе,– усмехнулся купец. – Так уж вышло,– смущенно проговорил Сергей.– Но мы еще выпьем с тобой и меда, и пива… Обещаю! – Непременно,– кивнул купец.– Но это будет не скоро. А сейчас я хочу сделать свадебный подарок твоей жене. Ты позволишь? Не дожидаясь ответа, он открыл один из коробов и достал оттуда холщовый мешочек. – Подставь ладошки, молодица! – сказал он.– Роди мужу столько красных сыновей, сколько здесь камушков! И положил в руки Слады гранатовое ожерелье. То самое. Мыш и Слада стояли посреди пустой комнаты. Брат и сестра, которые еще никогда не расставались. – Если вы пойдете дальше Киева… – глядя в сторону, проговорила Слада.– Если вы пойдете дальше и если, да не допустит этого Господь, с вами случится беда, скажи людям, что ты Момчил, из Радов Скопельских. – И что будет? – тихо спросил брат. – Не знаю,– теперь Слада смотрела на него, и глаза ее стали блестящими от влаги. – Рады Скопельские – наши родичи? – Да. – А Скопель – это где? – Мыш оживился, даже забыл, что прощается с сестрой, может быть, надолго, может быть, очень надолго. – Скопле. Это город. Там родился наш батюшка. Там его помнят… наверное. Момчил… – Да, Сладислава? – Возвращайся… Глава двадцать четвертая Когда-нибудь… Их провожала целая толпа. Кроме Гораздовой ватажки, почти в полном составе. Мятлик Большое Ухо с отрядом отборных гридней,– Фрелаф послал приглядеть, чтоб опять не возникло каких-нибудь эксцессов. Еще шестеро смоленских варягов, тоже из Фрелафовой дружины, но явившихся по собственному почину: мало ли что? Ну, разумеется, еще толпа зевак, которым было любопытно поглядеть на того, кто зарубил самого Хайнара и, по слухам, единолично прикончил дюжину (некоторые утверждали, что не дюжину, а всего десяток) нурманских волколюдов. Процессия спустилась к Днепру, к причалам. Лодья полочан стояла отдельно от прочих. По бортам ее висели круглые красные щиты. Деревянная конская голова с медвежьими клыками грозно глядела на причал с закругленного носа. Серега спешился, вынул из седла Сладу, передал повод мерина Мышу. – До свиданья, брат! – До свиданья! Устах уже вел своего коня по сходням на борт лодьи. Попрощались. Сергей ласково похлопал Пепла по шее и потянул за собой. Жеребец фыркнул недоверчиво, но пошел, громко стуча копытами по неструганым доскам. Слада быстро поцеловала Мыша. – Помни, что я сказала,– шепнула она.