Пункт третий. «Если сэнсэй ошибается, смотри пункт первый». Кто научил Серегу мечом орудовать? Рёрех. Выходит, кто такой Рёрех? Сэнсэй. Сказал Рёрех: идем к волохам? Сказал. Не согласен? Смотри пункт первый. Пепел шел первым, прокладывая путь. Время от времени Духарев давал ему передышку: вставал на лыжи и бежал впереди. Заодно к следам приглядывался. Следов было много; больше всего птичьих и заячьих. Попадались, впрочем, и лисьи. И волчьи. Может, кто-то из тех волков отметился, что уже вторые сутки за ними тащатся. Наглые зверюги до невозможности. Вчера, когда поднимались на холм, Серега их видел. И даже хотел стрелой угостить, чтоб не наглели. Варяг не позволил. И в результате эти твари всю ночь вертелись поблизости и лошадей нервировали. А с рассветом пропали. – Лось! – внезапно произнес Рёрех, останавливая кобылку. Глубокий след шел поперек их пути. Пепел тоже остановился. Духарев соскочил в сугроб. Варяг с седла рассматривал след, потом снял с головы шапку, почесал затылок и изрек: – Сергей, сбегай возьми его. Вот те раз – тещины блинки! Сэнсэй сказал! Иди и возьми. Не с полки пирожок, а животину под тонну весом. Которая мало того, что прет по снегу, как «Буран», так еще копытом волчью башку с удара проламывает. – У нас же есть мясо, дед! – запротестовал Духарев. – У нас, может, и есть, да до капища уже близко, и негоже к волохам без подарка идти,– наставительно изрек варяг. – Да я за ним неделю гнаться буду,– тоскливо, понимая, что уже не отвертеться, проговорил Серега.– И то не факт, что догоню. А догоню, как я буду такую тушу тащить? На горбу. – На волокушке,– спокойно ответил Рёрех.– Не шуми. Ты его быстро возьмешь, он молодой и устал. – Откуда ты знаешь? – На след погляди. Серега поглядел. Ну ямы и ямы. – След малый, и вишь, как копыто ставит,– Рёрех, наклонившись с седла, показал острием рогатины.– Вишь? Серега смотрел. Но не видел. Наука чтения следов давалась ему не в пример труднее, чем фехтовальная техника. – Ладно,– буркнул он и принялся отвязывать лыжи. Верхами по снегу за лосем гоняться бессмысленно. Экипировавшись, Духарев закинул повод на дедово седло. – Бей охотницким срезом,– наставительно произнес варяг.– В шею бей. Жилу порвешь – не уйдет.– Как будто Духарев раньше лосей не бил. – Понял, не дурак,– проворчал Серега, толкнулся и побежал, легко подминая снег. Одна приятная новость: до места базирования волохов уже недалеко. Хотя, если вдуматься, куда спешить? Здоровая и интересная жизнь, нормальные мужские развлечения. Что бы он сейчас в Питере делал? Гонял в чужой тачке по слякоти, считал бабки, шмыгал носом, перемогая очередной вирус… Ну, еще сидел бы с корешами в кафе и водку кушал. Да предложи он Димке или Вовану с луком на лося поохотиться, они от восторга икру черную метать начнут. Нет, нечего Духареву на судьбу пенять! Вот только без девочек скучновато. Еще месяц-другой – и Серега дедову горностаиху трахнет, честное слово! Глава двадцатая Лось Сэнсэй, как всегда, оказался прав. И часа не прошло, как Духарев углядел между стволами темно-серый бок. Серега воткнул в землю рогатину, очень осторожно стянул налуч. Тетиву он поставил загодя. Откинув крышечку с колчана, Духарев по перу определил ту стрелу, которая с широким наконечником без зазубрин: охотничий срез. Вытянул, наложил. Ветерок холодил Сереге в правую щеку, поэтому он принял влево, тихонько, по дуге, заходя с подветренной стороны. Лось, точно, оказался небольшой, безрогий. Рылся в снегу, выщипывал из-под сугроба свой лосиный хавчик. Серега подобрался к нему шагов на тридцать, пристроился за деревом, выпрямился… Над головой заорала сорока. «Ах ты падла!» – подумал Духарев. Лосек вскинул горбоносую морду, понюхал, ушами пошевелил, поглядел в Серегину сторону… Серега приник к стволу… Не углядел его зверюга, снова уткнулся в снег. Духарев медленно натянул тетиву… Щелчок! Тетива мощно хлестнула по рукавице и загудела. Лось подпрыгнул… И чуточку припоздал. Стрела успела раньше. Вошла на ладонь ниже того места, куда целил Духарев, но вошла вроде хорошо. В горло. Лось захрапел и большими прыжками кинулся прочь. Серега – за ним. Лосиная кровь ярко выделялась на снегу, так что даже такому хреновому следопыту, как Духарев, потерять след было мудрено. Метров через пятьсот Серега увидел свою стрелу. Может, сама выпала, может, сохатый копытом сковырнул. Стрела была попорчена, но наконечник, весь в алой крови, целый. Духарев стрелу подобрал. Между тем прыжки зверя становились короче, а крови, до земли проплавлявшей снег,– больше. И пятнадцати минут не прошло, как Серега снова увидел зверя. Лось лежал на снегу, голову еще держал, но она упорно клонилась книзу. Вокруг лежки все алело от крови. Серега, не сбавляя шага, двинулся к зверю. Лось вскинул голову… и вскочил! За те пару секунд, когда разъяренный сохатый летел на него, Духарев успел остро пожалеть о том, что оставил рогатину. А меч свой, в ножнах, к седлу притороченный, он вообще как наяву увидел. Громадная зверюга неслась на Серегу с каким-то утробным ревом… Духарев отпрыгнул (на лыжах!) в сторону, шарахнулся за дерево. Лось живым снарядом пронесся мимо… и уткнулся оскаленной мордой в сугроб. Когда Серега, очень осторожно, подошел к нему, лось был еще жив. Но глаз его уже подернулся смертной мутью. – Извини, бродяга,– сказал Духарев, ощущая смутную вину.– Так надо. Чиркнул ножом по мохнатому горлу. Свистящий звук, лось дернулся и затих. Теперь он не выглядел огромным. Серега вынул топорик, поискал взглядом что-нибудь хвойное, не нашел. Пришлось вязать волокушу из голых веток. Взгромоздив на нее тушу, Серега впрягся и пустился в обратный путь по собственной лыжне. По дороге подобрал рогатину. Уже начало темнеть, когда навстречу ему выехал Рёрех. Заночевали, где встретились. Серега свалил два сухих дерева, варяг ловко расщепил их клиньями, уложил углом, комлями в костер. Лошадей привязали внутри, насыпали в мешки зерна. Сами поужинали лосиным языком и печенкой. Печенку, по требованию Рёреха, съели сырой. Взошла луна. С луной опять пришли волки. На запах крови. Серые, поджарые, тонконогие, с виду совсем не страшные, но в действительности куда более опасные, чем какой-нибудь огромный домашний ньюф. Лошади забеспокоились, но привязаны они были качественно. Рёрех прикрикнул на них строго. Волки крутились совсем близко, нагло глядели на огонь. Огня они не боялись, боялись людей. Серега вытянул из налуча лук, но только наложил стрелу, как самый наглый зверь, усевшийся буквально в двадцати шагах, тут же вскочил и серой тенью метнулся прочь. – Пустое,– проворчал старый вояка.– Они не полезут. Вишь, брюхи набиты. С точки зрения Сереги, «брюхи» у волков были довольно тощие, но деду виднее. Рёрех сгреб костровые угли в сторону. Кинул на теплое место старую медвежью шкуру. – Давай спать,– распорядился он.– Если что – лошади разбудят. Сереге сначала было стремно спать, когда совсем рядом тусуется волчья стая, но усталость взяла свое: уснул. Проснулся от холода – огонь уполз дальше по сухим стволам. Волки ушли. Духарев встал, еще раз сгреб уже почти остывшие угли, перетащил шкуру вместе с дедом, улегся рядом и спал до самого света. Утром, позавтракав, смастерили из пары запасных лыж сани, привязали к ним лосиную тушу. Тащить ее пришлось Пеплу. Сам Духарев, чтобы облегчить коню жизнь, пошел рядом. Так было даже приятнее, чем стирать ляжки в седле. «Надо бы у дедушки стремена попросить»,– в который раз подумал Духарев. Себе. Варягу стремена были без надобности. Он и с искалеченной ногой сжимал конские бока будто клещами. Серега так не мог. Старый вояка рассказывал: когда он еще маленьким был, отец давал ему круглую чурку, которую надо было держать между коленями. Сначала деревяшку, потом камень. После такой тренировки можно было без всяких стремян и конем управлять, и стрелять из лука на всем скаку. Правда, драться на мечах соплеменники Рёреха, он сам это признавал, предпочитали, стоя на собственных ногах. Глава двадцать первая Волохова обитель К Волохову капищу добрались к полудню следующего дня. На заросшем лесом холме стоял кругом невысокий тын. На тыне, желтыми «украшениями» – черепа. Медвежьи, волчьи, человечьи, «демократично», вперемежку.