Рука автоматически нашарила пояс, нащупала рукоять ножа. – Что надо? – хрипло произнес Духарев. Поза, на корточках, не выглядела угрожающей, но из нее он мог атаковать так же стремительно, как из любой высокой стойки. – Мне… Ее… Голос был гулкий, как из бочки. Страшный. Темная фигура качнулась вперед. Духарев распрямился пружиной, врезал с левой в пах… И за миг до того, как костяшки его пальцев соприкоснулись с врагом, осознал, что бьет не туда. Потому что в сложении противника была чудовищная неправильность. Потому что, будучи раза в полтора шире Духарева и длиною торса ничуть Сереге не уступая, враг был значительно ниже ростом. Кулак Духарева врезался в живот противника. Ощущение было такое, слово Серега ударил в макивару. А враг даже не покачнулся. Духарев уловил движение снизу, к горлу, отклонился назад… Недостаточно. Невероятно длинная клешня все равно достала его. Духарев успел прижать подбородок к груди, уберечь горло. Шершавые пальцы ударили его в подбородок, обхватили… и сомкнулись на шее! Инстинктивный ужас пробился сквозь панцирь холодного бойцовского опыта. Но не ослабил, а просто отпустил тормоза. Мощно, от бедра, Серега ударил правой, ножом – в непробиваемый живот и ощутил, как клинок, преодолевая сопротивление, погружается в плотное тело. Клещи на шее ослабли, Духарев невероятным усилием, одновременно разворачиваясь, привычно уходя от возможного удара в пах, выдернул нож и – раз-два – полоснул изнутри по длинным ручищам, вывернулся, отпрыгнул вбок, ни на секунду не забывая, что за спиной у него – Слада. Приземистая туша врага медленно разворачивалась к нему. Духарев замер в низкой стойке, высоко держа нож, уравнивая дыхание… Дыхание… Серега слышал себя, слышал, как неровно, нервно дышит Слада… Его враг не дышал! Блин! Только сейчас Духарев осознал, что запаха крови он тоже не чует. А ведь брюхо у врага пробито, а из располосованных вен кровь должна так и хлестать! Слада что-то проговорила по-гречески. Громко и отчетливо. Ее светлокожая фигурка как будто светилась в темноте. Тварь так же неторопливо повернулась к ней. Серега таращился во мрак, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь, кроме неясного силуэта. Силуэт сместился, шагнул к Сладе. Это движение привело Духарева в такую ярость, что он, не думая, ринулся вперед. Прыжок, мощный ки-ай [7] , короткий полет… И промах. Серега промахнулся, приземлился, заскользил по траве, удерживая равновесие… А враг уже убегал, громко топоча, с хрустом ломая кустарник. Всего несколько секунд – и топот и хруст растворились в ночной тишине. Духарев потрогал лезвие ножа. Сухое. Не слабо. Серега, переводя дыхание, подошел к Сладе. Отвел ладошки, которыми она зажала уши. – Ты права, маленькая,– сказал он.– Это плохая ночь. Давай одеваться, детка. Кстати, кто это был? – Нежить,– чуть слышно проговорила Слада.– Пойдем домой, Серегей, хорошо? – О чем речь,– напряжение понемногу отпускало Духарева, уходило, сменяясь радостным чувством победы.– Нет, ты слышала, как он ломанул? – со смешком спросил Духарев. – Он крика испугался… – проговорила Слада, обматывая и завязывая юбку.– Ты так кричал… Как волох! – Я могу,– самодовольно заявил Духарев. Внутри него шевельнулась мыслишка, что все могло кончиться совсем скверно… Но не кончилось же! И Серега прогнал зазорную мыслишку прочь. Но выводы сделал. «Дурак ты, Дух! – сказал он сам себе.– Разомлел, как будто в каком-нибудь Репине за пансионатом на лужайке. А здесь, блин, медведи по лесам гуляют, и такие вот йети, и еще черт-те что! Хорошо хоть, дурак, Сладку послушался – купаться не полез. А то оторвал бы яйца какой-нибудь местный водяной!» И опять прихлынуло неприятное чувство, что он здесь – чужой. И совсем не так крут, как хочет казаться. И в понятиях местных не разбирается, и вообще… «Ничего,– успокоил он себя.– Какие наши годы! Прорвемся!» Он застегнул пояс, и они пошли обратно. Сначала – к реке, потом по тропке вдоль берега. На кургане догорали костры. С его верхушки сорвалось огненное колесо, покатилось вниз, подпрыгивая, разбрасывая искры. Рядом с колесом прыгали и верещали крохотные человечьи фигурки. Колесо сорвалось с берега и ухнуло в реку. Фигурки с плеском и смехом посыпались следом. Эти совсем не боялись. Наверное, для них это была хорошая ночь. Замечательная! Курган они обогнули стороной. И священную рощу, где стояли идолы, тоже обошли по краю. Пару раз на них выбегали голые веселые люди с факелами, кричали что-то жизнерадостно и исчезали между деревьями. Каждый раз Слада крестилась и бормотала молитву. Ей было страшно. Обойдя рощу, они снова спустились к берегу и у самой воды наткнулись на огромный шевелящийся ком из переплетенных мужских и женских тел. Серега приостановился, но Слада решительно потянула его прочь. В городе не было никого. Даже собак. В молчании Серега и Слада поднялись вверх, к дому. У калитки Слада отпустила Серегину руку, отошла в сторону и присела над канавкой. Серега тоже сделал пару шагов и развязал гашник. С точки зрения отправления надобностей, здешняя женская одежда была удобнее, чем мужская. Спать пошли не в дом, а на сеновал. Сладина головка уютно лежала на Серегиной руке. – Слад, слушай… А как Мыш? Его никто не обидит? – Нет,– сонно ответила девушка.– Он – с мальчишками. – Ничего себе защита! – Серега вспомнил, как сдавили шею клешни урода. – Их пращуры оберегут,– пробормотала Слада.– А Мыш – с ними. Спи, Серегей, спи… Глава двадцать шестая, в которой Серега Духарев изготовляет страшное оружие, перенятое японскими ниндзя у китайцев, а теми – у дикарей Суматры, или – наоборот, но очень скоро убеждается, что, к сожалению, в существующих условиях оно оказывается не более эффективным, чем ТТ без патронов Трубка получилась хоть куда. Серега тщательно удалил перегородки, отполировал стебель изнутри. Стрелку изготовил из стальной иглы, насаженной на деревянный цилиндрик. Цилиндрик для плотности обмотал шерстяной ниткой. Набрал воздуху, прицелился… Бум! Прямо в точку! После получасовой практики Серега наловчился попадать в мишень сантиметрового диаметра с расстояния в двадцать шагов четыре раза из пяти. Очень довольный, отправился на поиски Мыша. Похвастаться. Мыша он нашел в лавке. Слада припахала его растирать какие-то зернышки. Сама она занималась изготовлением «бактерицидного лейкопластыря по-малоторжковски»: натирала мазью льняные лоскутки и развешивала внутри кожаной коробки, чтобы уберечь от мух. Увидев Серегу, Мыш оживился и отложил ступку. – Это у тебя чего? Духарев показал: всадил три стрелки в донышко деревянной тарелки. – Дай попробовать! – потребовал Мыш. Попробовал. – Мыш, ты что, закончил? – поинтересовалась Слада. Ее брат погрустнел, вернул трубку. – Чифаня был,– сообщил он.– Сказал: через три дня уходим. Слышь, Серегей… – Он опять оживился, отложил ступку.– А давай во Фришоп пойдем! – Куда?! – Во Фришоп,– деловито повторил Мыш.– Ну, где ты твои эти, красные, купил. – Хорошая у тебя память,– усмехнулся Духарев.– Только ничего не выйдет. Нет больше фришопа. – Пожгли, что ли? Кто? – Таможенники. – Не слыхал. Должно быть, далеко отсель? – Ох далеко! – Серега подмигнул.– Сладушка, а скажи мне, у тебя яда какого-нибудь быстродействующего нет? – Зачем тебе? – А вот для этого,– Серега показал на стрелку.– Чтобы попал – и наповал. – Нет. Серегина идея Сладе явно пришлась не по душе. – Я слыхал, меряне ядом стрелы мажут! – сообщил Мыш. – А какое-нибудь снотворное? – не отставал Духарев.– Быстродействующее?