– Ты лучше заткнись, Мыш,– тоскливо проговорил Духарев.– А то ведь не удержусь, врежу тебе пониже спины! – Нет, ну ты дурной, что ли? – Мыш постучал себя по лбу.– Ну на что тебе на Сладке жениться? – По-твоему, я хуже этого рыжего хвастуна? – набычился Духарев. – Не, не хуже! – Так в чем же дело? Или она – не твоя сестра? – Сестра,– согласился Мыш.– Но ты-то – мой побратим! Заявлено было так, словно этим все сказано. – Все! – отрезал Серега.– Я решил. А ты… В общем. Сладе пока не говори,– заключил он.– Сам скажу, когда… когда… В общем, когда надо будет. – Нет, правду сказал Трещок: ты точно ума лишился! – объявил Мыш.– Или его у тя и не было, ума-то? – и отскочил раньше, чем Духарев вознамерился отвесить ему подзатыльник. Чифаня купил коня. Верхового. За две гривны. Просто так. Это считалось роскошью. Купить коня не для рабочей надобности, а для удовольствия. Конечно, собственные лошади были у многих. У огнищан. У купцов. У гридней. Хотя гридни коней покупали редко. Брали жеребенка подходящих кровей и приучали. К себе, к бою. К такому коню чужому человеку и подойти было рискованно: забьет. Чифаня приобрел себе обычного серого в яблоках небольшого коника со смешным, обрезанным почти под луковицу хвостом. Кличка у животного была Шалун. Но продавец уверял, что конек необычайно спокойный. И тут Серега обнаружил довольно странную вещь: отсутствие стремян. Серега, конечно, на крутого лошадника не тянул: так, катался пару раз в Сосновке для развлечения, но отсутствия стремян не заметить не мог. Все остальное: седло, уздечка, подпруга – имелось. А стремян не было. При том, что у других наездников Духарев стремена видел. Правда, далеко не у всех. Чтобы усесться в седло, Чифане пришлось использовать помощь Сычка. Всадник из Чифани был – так себе. Сидел в седле примерно как… сам Духарев. Но вид у Любимова внука был гордый донельзя. Тем не менее он разрешил и друзьям прокатиться. Мыш воспользовался приглашением немедленно, однако, оказавшись в седле, проявил, скажем так, осторожность. Проехался шагом от одних городских ворот до других и обратно и не без облегчения слез. Серега, хотя и вспрыгнул в седло без посторонней помощи, тоже в галоп пускать конька не стал. И дал себе зарок: поучиться при возможности верховой езде. Конь, конечно, не автомобиль, но тоже средство передвижения. Для начинающего Шалун был конем идеальным. Послушным, спокойным. Любимый аллюр у него был: пощипывать травку. Из четверых приятелей лучшим наездником оказался Сычок. Обмывать приобретение отправились не на постоялый двор, а к Белке. Ее заведение имело то преимущество, что располагалось на открытом воздухе, а следовательно, хозяин мог, не вставая из-за стола, созерцать у коновязи свое четвероногое приобретение. Белка, рыжая бабища – минимум пятьдесят восьмой размер по кормовым обводам – лично подплыла осведомиться, довольны ли гости. При этом поглядывала на Серегу так многозначительно, что у Духарева возникли самые серьезные опасения на свой счет. – А Белка-т на нашего Серегея глаз положила! – отметил Чифаня, когда хозяйка отплыла по хозяйственным надобностям. – Ты давай, Серегей, не теряйся! – деловито сказал Сычок.– Баба справна, все при ей. Вдова, да не нища. Слы, Мыш, а давай мы его женим! – А ты у него самого спроси! – фыркнул Мыш.– Хочет он женихаться к Белке? – А чево? – удивился новгородец.– Серегей! Ты глянь, какая баба! – Сычок, раскинув руки, обозначил Белкины габариты.– Ну не молодушка, зато пива твоего любимого у ней – хоть залейся. Ну и нам, конешно, чего-нибудь перепадет. Женись, Серегей! Тут и думать нечего! – Вот сам и женись! – отрезал Сергей.– На бочке с медом твоим любимым! – Да она ж за меня не пойдет! – совершенно серьезно возразил Сычок.– Я ж Любимов закуп. – Так откупись,– посоветовал Духарев.– Занять? – Да есть у меня! – отмахнулся Сычок.– Че я, дурной, откупаться? Меня ж Любим враз со двора погонит. Так, Чифаня? – Это точно,– согласился Любимов внук. – А тебе она не откажет,– продолжал напирать новгородец, которому идея халявной выпивки понравилась необычайно.– Ты парень видный! Тут он был прав. Теперь Серегу уже никто не счел бы голытьбой. Прикинут он даже получше Чифани, ростом и плечами и раньше был не обижен, да и лицом, по местным меркам, вполне стал пригож, когда оброс светлой бородкой и сменил питерский синевато-зеленоватый цвет физиономии на здоровый торжковский румянец. Сычок между тем продолжал описывать несравненные преимущества женитьбы на хозяйке харчевни. Когда он по третьему кругу принялся восхвалять достоинства здешних подвалов, Серега не выдержал. – Все! Достал! – зарычал он.– Еще слово – и в глаз, понял? Сычок моментально заткнулся, поглядев опасливо на Серегин сжатый кулак. С кулаком этим Сычок был знаком достаточно близко и продолжать знакомство в условиях приятного отдыха совершенно не желал. Через некоторое время к ним за стол подсела компания Чифаниных приятелей во главе с пушным добытчиком Шубкой. Шубка активно сколачивал ватажку, чтобы, как только подморозит, двинуться в некие Черные Мхи – на охотничий промысел. Собственно, ватажку он уже почти собрал. Осталась мелочь – раздобыть денег на припасы и снаряжение. Будущие ватажники – парни бравые, но, увы, в основном пришлые, безденежные. Сейчас половина этих парней трудилась на Чифанина деда – за кормежку и мелкую – не разбогатеешь – поденную плату. Промысловый инвентарь тоже можно было взять у Чифанина деда, в кредит, но – за третью долю. А третью долю Шубке и остальным было жалко. Вот ежели бы сам Чифаня с ними пошел, глядишь, Любим сделал бы скидку. По мере уменьшения количества меда планы ватажки становились все грандиознее. Чифаня слушал и помалкивал. Присматривался. Через некоторое время Духарев и Чифаня отошли от стола по естественной надобности, а на обратном пути Серега спросил приятеля: – Чифань, помнишь, как ты меня в тот первый день ошарашил? – Биткой, что ли? Ну, помню. – Она у тебя с собой? – Она всегда со мной. – А врежь-ка мне еще раз! – Что, всерьез? – удивился Чифаня. – Ага! Чифаня молча сунул руку за пазуху, кистень свистнул… и шарик оказался в ладони Духарева. Как он и предполагал, это оказалось совсем не трудно. Не сложней, чем поймать на лету теннисный мяч. – А еще? Чифаня крутнул шар на цепочке, выбросил руку… И Духарев опять поймал битку. На этот раз он заметил, что Любимов внук его щадит: придерживает руку. – Да не жалей ты меня! – воскликнул он сердито. – Ага, не жалей! А зашибу – виру кто будет платить? Чифаня огляделся. На лавке, рядом с одним из его приятелей, лежала войлочная шапка, вроде тех, что надевали под шлемы здешние ратники. – На-ка, надень! – потребовал Чифаня. Серега нахлобучил войлочный колпак. Чифаня отошел на шаг, размахнулся и ударил. Длинно, с вывертом… И с тем же результатом. Минут десять Чифаня так и эдак пытался достать Духарева, но попал только один раз, по ребрам. Больно, но вполне терпимо. – Все,– заявил он. И сунул кистень за пазуху. Серега повернулся к столу… и обнаружил, что вся компания глядит на них, пооткрывав рты. – Слышь, Серегей,– проговорил Сычок.– А ты, часом, не нурман? Глава двадцатая Без названия, но зато с эпиграфом Маленький человечек На узком карнизе башни. Он засыпает вечером. Видит во сне нестрашное. А раз бояться нечего, Можно и покапризничать… Маленький человечек Спит на узком карнизе. Автор