Очень его опечалило, что подарок императора я не смог сохранить. — Не надо было портсигар императора с собой на фронт брать, — попенял он мне. — В банке его нужно было на хранении оставить. Ну, все мы крепки задним умом… — Помогу я, Ваня, тебе с документами. Даже не надо ни к кому обращаться. Завтра с утра этим и займёмся. После завтрака на Сухаревку мы не пошли. У Ильи Ильича прямо в его жилище была оборудована небольшая реставрационная мастерская. В ней он в лучшие времена приводил в порядок иконы, сводил на нет следы бытования с антикварных редкостей. К обеду у меня имелась бумага, в которой значилось, что я являюсь представителем организации по заготовке рогов и копыт для нужд гребеночного и мундштучного производства, изготовления пуговиц и оправ для очков. Фамилия, имя и отчество в ней значились совсем не мои. Илья Ильич так ловко и со знанием дела данный документ изготовил, что у меня возникла мысль, а не промышляет ли и этим старичок? Не только на Сухаревке остатки товара из своего магазинчика распродает, а и в криминальных делах чуток замешан? — Лучше настоящего, — дал характеристику результату своего труда антиквар. — Комар носа не подточит. На чём его экспертное заключение основывалось? Не первый раз он таким занимался? — Спасибо, Илья Ильич. Выручили. — Не за что, Ваня… В голосе старика было полно печальных ноток. Сделал он мне документ, а значит скоро я его и покину. — Когда? — задал мне вопрос антиквар. Тут уточнять не надо было. Речь о моем отъезде шла. — Завтра, — коротко ответил я. Тянуть с этим делом было нечего. День-два ничего не решали. — Куда? — поинтересовался Илья Ильич. — Точно пока ещё не знаю, — дал я расплывчатый ответ. — Россия велика. Старик покачал головой. Понял, что глупость спросил. Не надо ему знать про это. — Храни тебя Бог, — было сказано мне на дорогу. На прощание Илья Ильич подарил мне небольшой по размерам образ Николая Чудотворца. Этот весьма почитаемый здесь святой является покровителем странников, путешественников, моряков, тех, кто ищет свой путь в жизни. Последнее ко мне сейчас уж точно относилось. — Будешь в первопрестольной, не забывай про старика… Илья Ильич смахнул накатившуюся слезинку. — Обязательно. В своем обещании я был совершенно не уверен. Старик это понимал. — В Москве на поезд не садись, — дал мне очевидный совет Илья Ильич. — Где-то по дороге это сделай. — Так и поступлю, — не отказался я от рекомендации Ильи Ильича. — Береженого Бог бережет. — Не согласен я с новой властью в отношении тебя, Ваня, — со вздохом произнёс старый антиквар. — Совсем не согласен… Я разделял его мнение. Глава 8 Уехать не удалось До Люберец я добрался без приключений. Где пешком, где на извозчике, уменьшая и так небольшое количество совзнаков в своем кармане. До уезда Федора мне лучше через Казань двигаться, в самой Вятке мне делать нечего. Хотя, и здесь имелись у меня опасения… В армию-то я из уездного городка отправлялся, а вдруг туда про меня уже сообщили? Появится де в поле вашего зрения Воробьев Ванька, так сразу надо его за шкирку брать и в Москву тащить. В соответствующее учреждение с чрезвычайными полномочиями. Это — если в Вятской губернии уже советская власть, а не Верховный Совет по управлению Вятской губернией все дела решает. Как мне знакомый доктор рассказал, вятчане вторую за год революцию не признали и свою независимую Вятскую республику создали. Была уже такая тут. Почти до конца пятнадцатого века, пока Вятка к Москве не присоединилась. Если там уже советская власть, надо мне мимо уездного центра мышкой проскользнуть. Много чего у новой власти хорошего, и наркомздрав создали, и санитарным просвещением широко занимаются… При императоре такого не было. Надо же мне было невольно перед ней провиниться… Совсем я запутался. Чашки весов, на которых я хорошее и не очень у советской власти сравнивал, то туда, то сюда у меня дёргались. Я-то — хороший. Тогда, почему она ко мне так? Мля… Ситуевина. Ладно, доеду — разберусь. Доеду… Тут были проблемы. Процент больных и мёртвых паровозов, как писал в прочитанной мною уже тут в Москве в газетной статье товарищ Троцкий, приближался к пятидесяти. Это ещё по самым оптимистическим прикидкам. Железные дороги национализировали, пока казенные, а частные пока ещё управлялись своими владельцами, но на те и другие уголь с неба не валился. Паровозы, за редчайшим исключением, перешли на дрова и чуть ли не половина полуздоровых паровозов их и перевозила от мест заготовки к станциям. Таким образом, эти паровозы и платформы только обслуживали потребности самого железнодорожного транспорта, а не перемещали туда-сюда пассажиров и грузы. Железная дорога находилась в удручающем состоянии и если так дело будет двигаться дальше, через год-полтора её ждала смерть. В той же газете Троцкий ратовал за введение на железных дорогах военного положения, превращение всех железнодорожников в военнослужащих и запрещение всем ведомствам и профсоюзам вмешиваться в работу железнодорожного транспорта. Это, опять к вопросу о новой власти. Занесла она ногу для пинка по профсоюзам. Да, Бог с ней, с властью… Разберусь. Мне ехать надо! Расписание движения поездов в Люберцах имелось, однако… на этом всё и заканчивалось. — Ждите. — Будет поезд. — Отправка задерживается… — Ждите. Это и подобное слышалось в ответ на вопросы желающих уехать из Москвы по железной дороге в направлении Казани. Без разницы — кому до самой Казанской губернии надо было добраться, а кому и ближе. Несознательные граждане на перроне уже по временам императорской России вздыхали, но делали это с оглядкой. Может мне к гужевому обозу пристроиться? Водный путь до Казани выбрать? Нет, больно уж всё это долго. Лучше поезд подождать, когда-то он всё же будет. Прошёл час, второй, третий… Темнеть уже начало. Часть народа на перроне рассосалась. По домам, наверное, люди разошлись. У кого они есть и близко. Людей в железнодорожной форме я вообще уже больше двух часов не видел. Когда до Люберец добрался, они тут были. Как из административного, так и из технического персонала. Сейчас, их как корова языком слизнула. Спрятались, похоже, надоело им на наши вопросы отвечать. Тут дверь станционного здания распахнулась и в её проеме человек появился. То, как он был одет — кто-то из местного железнодорожного начальства. — Поезда сегодня не будет… Нас национализировали. Работает ликвидационная комиссия… Народ на перроне загалдел. Кто, и ненормативно. Да, что за счастье у меня такое! Не одно, так другое! Железнодорожного служащего уже за грудки трясли, когда я отправился искать ночлег. Не на улице же мне ночевать.