Свершилось все теперь, рабами стали мы!.. Рабами?.. Нет! Вадим превыше сей напасти! Вселенну, боги, вы, вратя по вашей власти, Возможете весь мир тиранам предавать И счастью и себя слепому подвергать; Злодеям счастливым пусть все порабощенно,— Но сердце из того Вадима исключенно Не можете души моей поколебать И, громом воружась, властителя мне дать... Чего ж я жду?.. О дщерь, несчастна и любезна! Когда отечеству жизнь наша бесполезна, Став праздными его свидетельми оков, Нам ползать ли в толпе тирановых рабов?.. Ты плачешь, горестью моею пораженна? Не плачь! утеха есть несчастным откровенна. Она для робких душ ужасна и горька, Великодушию приятна и сладка: Не быть, престать сей свет — тиранов жертву — видеть; Смерть — благо, ежели жизнь должно ненавидеть! Умрем, уклонимся от подлости и злоб, В одно несчастливым убежище — во гроб! Умрем!.. Но что? О рок!.. Я жизни ненавижу, А средства и умреть несчастный я не вижу. С мечем последней сей надежды я лишен! (К Рамиде.) О ты, в которой дух мой должен быть внушен, О дочь отечества, упавшего со мною! Когда почтен равно в несчастьи я тобою, Коль в узах я тебе, как в лаврах был, отец— Соделай бедствиям ты нашим всем конец, Желанной смерти мне орудие достави И от позора жить себя со мной избави! Лети на крылиях и ускори принесть, Чем должно в сей же час избавить нашу честь От зренья лютого врага победоносна!.. Трепещешь!.. Жизнь твоя тебе без чести сносна? Я чувствую, что дочь отьемлет у меня. Злодействуешь отцу, еще твой жар храня,— Се робости твоей прегнусная причина, Се лютой участи Вадимовой вершина!.. О вы! за общество навек закрывши взор, Сколь счастливей меня вы днесь, Пренест, Вигор! Неувядаемым покрыты лавром оба, Вы славы на полях сошли во мраки гроба! Еще отечество дышало в оный час; Надежда сладкая сопровождала вас; А я — игралище меня гоняща рока И жертва низкая Рамидина порока,— Я должен горести несметные вкусить… Рамида Не может более несчастна дочь сносить Сих молний из твоих мне столько грозных взоров, Сих смертных для меня неправедных укоров! Коль должно свергнуть мне сей жизни тяготы, Спокойся, государь, доволен будешь ты! Мне жизнь моя ничто, когда ее лишенье Тебе, родитель мой, быть может утешенье. Клянусь у ног твоих, клянусь в сей лютый час, Что я тебя уже в последний вижу раз И что впоследние, мои являя муки, Слезами горькими твои кроплю я руки. Блаженна, коль, мою пролив несчастну кровь, На гроб мой возвращу родительску любовь, И стоны привлеку жаления сердечна! Но ты не ожидай, чтоб, дочь бесчеловечна, С отчаяньем твоим согласна я была И к смерти бы отцу я средство подала; Чтоб, став участницей отцеубийству люту, Кляла сама себя в последнюю я минуту. Прости, родитель мой, в последний раз прости!