Мне стало смешно. – Татьяна, взрослые тоже когда-то были детьми и не хотели посещать школу. Лично я брала горчичник, опускала его в воду, потом прижимала к носу, минуту дышала, и готово! Слезы на глазах, сопли в два ручья. Градусник натирается шерстяным шарфом, и температура пугает маму. Думаю, у современных ребят есть более прогрессивные методы, но даже наши, примитивные, хорошо срабатывали! – Мамуля подтвердила, что деньги наши, – храбро отбивалась Таня, – чего еще вам надо? Я кивнула: – Да уж! Ты хорошо знаешь своих родителей. Твоя мать, как бы помягче сказать, очень жадная. Несмотря на то что Надежда Ивановна воспитала дочь покойного мужа, последняя ее не любила, называла мачехой. После сообщения о внезапной кончине Бороздиной Лида беспокоится о ее машине, ноутбуке, наборе ножниц. Не заметила я проявления горя от потери бабушки. – Маманька тормозная, – поспешила сказать Таня, – туго соображает, не сразу до нее суть доходит. – Вероятно, ты права, – не стал спорить с девочкой Макс, – твоя мама не оценила по достоинству информацию о двух миллионах, тревожилась о том, что казалось ей особенно дорогим в материальном плане. – Но потом она поняла, о какой сумме идет речь, – вновь перебил его Роман, – и упала в обморок. Причина его не известие о смерти Бороздиной, а размер капитала, найденного в машине. Пока мать приходила в себя в спальне, ты подробно описывала семейную жизнь родителей, дала характеристику сестре Лене и бабушке. Лидия вернулась и пыталась сделать вид, что потеряла сознание от горя, прикинулась, будто не поняла, не расслышала про деньги. Ну а затем вы с мамой вдвоем уверяли нас, что миллионы принадлежали Бороздиной. Лидия не в курсе, где мачеха раздобыла деньги. Но ты, Танечка, знаешь их историю. – Нет! – уверенно соврала та. – Жаль, – вздохнул Макс и встал. – Эй, вы куда? – забеспокоилась Таня. Воронин тоже поднялся. – Деньги принадлежали твоему отцу, они не криминальные, получены им честно от одного человека. Мы думали, ты знаешь, каким образом они оказались у бабушки, объяснишь нам ситуацию и получишь всю сумму. Но если нет, тогда придется ждать, пока Лидия выздоровеет. – И передать деньги ей, – быстро договорила я. – Нет! – испугалась Таня. – Ладно, слушайте. Мы с бабой Надей дружили, она мне нравилась, не переваренная лапша, как мама, и не сволочь, как отец. Однажды Надя пошла в гараж к папеньке. – Зачем бы ей? – удивился Макс. Таня пожала плечами: – Она мне не сказала, там у папахен в яме, внизу, топчан есть с матрасом. Может, она думала, что он там с другой бабой встречается. Короче, бабушка случайно наткнулась на деньги. Два лимона! И откуда они, а? – Я бы тоже удивился, – поддакнул Роман. – Надя решила их заполучить! – зачастила Таня. – Папенька Ленку как раз в Лондон отправил, бабушка мне предложила: «Давай отца напугаем, скажем, что Елену похитили, он заплатит два миллиона, а вдруг у него еще есть? Будет мне пенсия, а тебе капитал на квартиру-учебу. Поедешь, как сестра, в Англию». – Здорово, – сказал Макс. Таня сложила руки лодочкой: – Я очень хочу отсюда отвалить, но папа только Ленку любил! Он меня дочкой не считал. Мама ему один раз, давно, изменила, отец ее поймал, вот и вбил себе в голову, что я от чужого мужика родилась. – Значит, вы с бабушкой хотели выманить у отца деньги? – уточнил Роман. – Один раз вам это удалось. Первые два миллиона вы получили. Мы знаем, что Алексей передал «похитителям» четыре «лимона». – Бабуля первый транш спрятала, – захныкала Таня. – Мне не сказала где. А во второй раз все дерьмово вышло, вы правильно сейчас говорили. Наде стало плохо, она на руль упала, я баранку перехватила, у тротуара припарковалась, решила с сумкой удрапать, но не успела. Видите, я честно сейчас рассказываю. Евро наши, из семьи. Просто мы их с бабулей хотели забрать. Если у отца взять, это не воровство, а… – Пенсия пионерки Нади, – вздохнула я. – Мы же не знали, что Ленку и впрямь похитили, – захныкала Таня, – папе ухо похитители прислали, затем фото, и он с собой покончил. Жуть жуткая вышла. – А где ухо? – спросила я. Таня заморгала: – Что? – Ухо Лены, – повторила я, – с сережкой, где оно? – Наверное, папа его похоронил, – пролепетала Татьяна, – во дворе зарыл. – Ох, Танечка, – с укоризной произнес Роман, – умная ты девочка, но любой преступник совершает ошибки. А профессионал их сразу заметит. Я не дала Воронину договорить: – Маленькие оплошности преступников цепляют того, кто не впервые раскрывает похищение людей. Вот, например, требуя очередную мзду от Алексея, преступник сказал: «Получишь Лену по кускам». Но это невозможно. – Почему? Расчленит сестру и пошлет по почте, – попробовала сопротивляться Таня. Макс похлопал ее по плечу: – В следующий раз, придумывая сценарий преступления, почитай специальную литературу. Похитители всегда дистанцируются от жертвы, не называют ее по имени. Девка, дочь, уродка, малолетка – вот их набор слов. Знаешь, на курсах по безопасности жизни внушают: «Никогда не спорьте с похитителем, не бравируйте, не грозите ему, но и не демонстрируйте страх. Попытайтесь вызвать у преступника личностное отношение к себе, почаще повторяйте свое имя. Не просите: «Дайте, пожалуйста, мне попить». Скажите: «Мне очень нужна вода. Вас не затруднит налить Лене стаканчик?» Одно дело мучить какую-то девушку, и совсем другое – причинять вред конкретной Елене. Подобная тактика не всегда срабатывает, но есть исследования, подтверждающие: если похититель начинает воспринимать объект похищения не как просто девочку, а как определенного человека, его отношение к ней может измениться в лучшую сторону. У Тани затряслись губы, но она нашла в себе силы произнести: – Бред. – Нет, – уперся Макс, – это тонкий психологический расчет. Можешь мне поверить: разговаривая с родственниками, ни один похититель не назовет имени жертвы: Лена, Катя, Оля, Нина. Такое исключено! Но ты об этом правиле не знала. – Я? – захныкала Таня. – Ты, – сердито подхватил Роман, – хватит ломать комедию, колись, голубка. Мы все знаем. – Думаете, я могла отрезать ухо у сестры? – прошептала девочка. Я засмеялась: – У меня есть дети, Лиза и Кирюша [История жизни Евлампии до того, как она встретилась с Максом, рассказана в книгах Дарьи Донцовой «Маникюр для покойника», «Покер с акулой», «Гадюка в сиропе», «Сволочь ненаглядная» и др., издательство «Эксмо».], большие шутники. От них я знаю, что в Москве находится парочка магазинов с дурацкими приколами: отрубленные пальцы, выбитые зубы, оторванные уши. Смотрятся части тела как настоящие. Лавок с подобными чудесами не так уж много, пробежимся по ним, покажем твое фото… – Я расскажу! – закричала Таня. – Честно! Все! Глава 34 Некоторое время тому назад Танечка закрутила роман с одноклассником, отношения быстро перешли в разряд взрослых, остро встал вопрос о месте встреч. У мальчика дома постоянно кто-то был, у Тани в квартире тоже не уединишься, в любой момент может вернуться Надежда Ивановна. На гостиницу у подростков денег нет, машин тоже нет, в подъезде холодно, куда податься? И Танечка вспомнила про папин гараж. Алексей туда практически не ходит. Девочка взяла ключи и полетела в железный сарайчик. Жаркая любовь подростков полыхала костром, а потом, как водится, потухла, кавалер бросил Таню. Сделал он это весьма некрасиво. Танюша сидела на топчане в яме, ждала своего Ромео, а тот позвонил и ее огорошил: – Больше не приду, ты мне надоела. От злости Таня начала пинать все, что попадалось под ноги, поддела какой-то бак, он перевернулся, из него выпал тщательно завязанный пакет. Негодование девочки вмиг сменилось любопытством, она распутала веревки и обнаружила кучу денег. Но, самое главное, там же лежала бумага, на которой почерком отца было написано: «Два миллиона евро. Гараж. Восемь оставшихся в других захоронениях. Купюры серии «U». Сметанин был очень аккуратным человеком, он тщательно записал сведения о чужих финансах. Таня остолбенела. Где-то еще лежит чертова уйма денег. Но где? Как до нее добраться? Девочка прервала рассказ и повернулась к Максиму: – Вы мне верите? – Пока да, – кивнул мой муж. Татьяна слегка расслабилась: – Я сообразила, что брать деньги нельзя. Небось отец их проверяет, и как узнать, где остальные? Два миллиона хорошо, а десять-то лучше! – Логично, – согласился Роман, – похоже, ты говоришь правду. – Я честная и умная, – решительно заявила Таня, – я всю голову сломала, но додумалась! Современные школьники развиты не по годам. Танюша приобрела на «Горбушке» «маячок» и подсунула его отцу. Теперь на экране ноутбука хитрая девочка могла видеть, куда он ездит. И первое открытие, которое сделала доченька, оказалось не особенно приятным. Сметанин врал жене, будто отправляется в междугородный рейс, а сам оставался в Москве, перебирался в один и тот же дом на одной и той же улице. Таня моментально сообразила, что папахен завел любовницу. Ее охватила злость. Вот оно как! Отец имеет капитал, постоянно твердит домашним о необходимости экономить, выделяет на жизнь родным копейки, а сам весело проводит время с чужой бабой! Тратит на нее евро, которые следовало отдать дочери! Надо наказать обнаглевшего папахена! Танечка подумала и решила открыться бабушке. Девочка знала, что Надежда Ивановна недолюбливает зятя, считает его лентяем, захребетником, никчемным человеком. Сложные отношения были у бабы Нади и с Лидией. Дочь ее покойного мужа, несмотря на все хорошее, что видела от Бороздиной, всегда называла ту мачехой и не проявляла к ней ни малейшей нежности. Нет, они не ругались, не выясняли отношения, просто Лидия с прохладцей относилась к Надежде, а та всю жизнь пыталась заслужить любовь приемной дочери, надеялась услышать от нее слово «мама», но так и не дождалась. В последнее время портниха сдала, ей становилось все труднее мотаться по заказчикам, но Бороздина не отказывалась от работы. Почему? Бабушка любила Таню, девочка тоже нежно относилась к старушке. Портниха хотела баловать внучку, она надеялась собрать средства для определения Тани в хороший платный вуз. Она знала о неприязни, которую зять испытывал к якобы нажитой женой от любовника девочке, и постоянно нервничала. Всякий раз, когда бабуля и внучка оставались одни и могли без помех поговорить, Надежда Ивановна произносила одну фразу: «Что будет, когда я не смогу работать? Надо обеспечить себе пенсию, а тебе достойное существование!» Таня снова посмотрела на Макса: – Понятно?