— У тебя оружие, чужак, — сказал Хикок, растягивая слова, — будь осторожен с ним. Я не люблю людей, которые приносят мне неприятности. — Разве сейчас можно встретить в пустыне человека без оружия? — криво улыбнулся приезжий и направил коня в поток людей и повозок. Билл проводил всадника взглядом и медленно побрёл по улице, утопая в головокружительном зное. Внезапно его внимание привлекло лицо в толпе. Он прибавил шаг и обогнал человека, чтобы остановиться прямо перед ним и заглянуть ему в глаза. Это оказался весьма приличный джентльмен в добротном костюме. Билл тотчас узнал его и молча ткнул указательным пальцем в грудь. — Далёкий Выстрел? — улыбнулся он. — Верно, — ответил Эллисон и пожал маршалу руку, — на этот раз, Билл, ты не промахнулся. Помнится, в Спрингфилде ты не хотел меня узнавать. — Ты же всё время меняешь облик, мой друг. — У судьбы свои пристрастия, маршал. После Спрингфилда я женился, затем опять попал к Лакотам, теперь снова среди вас. Это большой путь, и никто не знает, что нас ещё поджидает на тропе. Они вошли в переполненный салун и заняли угловой столик. — Спиртное здесь скверное, но уж какое есть, — сказал Билл, наполняя стаканы. — Тут всё скверное, старина. Есть такие места, где все вызывает отвращение. Хэйс — одно из них… — На мой взгляд, — ответил Бак, — все ваши города на одно лицо… С тех пор, как Эллисон покинул Оглалов, его не переставали преследовать постоянные сообщения о различных столкновениях дикарей с правительственными войсками и фермерами. Ему чудилось, что невидимые силы специально травили его печальными известиями, чтобы вызвать максимальное отвращение к народу, среди которого он сейчас находился. Весьма неожиданной была весть о том, что Лакотам запретили вести торговлю возле форта Ларами, что по сути своей было нелепо, ведь форт находился на их территории. Однако возмущение индейцев не переросло в вооружённое столкновение… — Я же давно говорил тебе, — хмыкнул Билл, — что краснокожих будут сильно бить. Вот их и лупят. Я сам недавно с Кастером и Хэнкоком рыскал по прерии в поисках Сю. Подраться, правда, по-настоящему не удалось… Так, две-три минутные перестрелки… Ты знаешь, многое случилось за это время… — бормотал Хикок. Они сидели долго, и Билл успел изрядно набраться. — Прерия… Не одного тебя тошнит от города… Как я истосковался по вольной жизни. Клянусь моими глазами, здешний сброд почти до смерти замучил меня… Я имею право стрелять в людей. Я не бандит, а власть! Но мне всё наскучило, старина. Надо удирать отсюда, а я всё чего-то жду… Что-то должно случиться… 2 Билли Шкипер проснулся не ранее девяти часов утра и увидел, что кровать Эллисона уже пуста. — Никогда не разбудит меня мой Индеец, — улыбнулся он, поднял штору и распахнул окно. День был ясный и радостный. По улице прогуливались парочки, катили крытые фургоны с товаром. Неподалёку от гостиницы стояла карета, и два негра (в торжественных фраках с фалдами до пят) украшали её цветочками. В их медленных движениях чувствовалась забота и важность от сознания порученного им дела. Шкипер вспомнил, что в соседнем здании, где находился городской зал для всякого рода торжеств, велись приготовления к свадьбе. — Я же видел вчера этих голубков… Она просто божественна. Шкипер оделся и спустился вниз, грузно ступая по ступенькам и на ходу поправляя воротничок рубашки. — А! Бак, друг мой, вот и ты! — обрадовался он, заметив на крыльце Эллисона, рядом с которым стоял маршал Хикок. — Доброе утро, сэр, — кивнул ему Дикий Билл. — Вы видите, собираются свадьбу справлять, — сказал Шкипер. — Я знаю этих молодых людей, — сообщил маршал, — милая парочка… Как идут ваши дела? — Дела всегда идут хорошо, маршал, — улыбнулся Билли Шкипер, — бизнес не может быть в тягость. Мучениями нельзя зарабатывать деньги, потому что тогда деньги вызовут лишь отвращение. Вы уж поверьте мне. Но нынешняя поездка вызвана такой мелочью, что её и деловой-то не назовёшь. В это время из дверей гостиницы вышла шумная толпа: несколько молодых людей в чёрном, среди которых выделялся красивой внешностью высокий юноша, должно быть жених, и весёлые дамы в пышных платьях с оборками, бантами и пришпиленными цветами. — Здравствуйте, шериф, — поздоровался сияющий жених. Хикок учтиво склонил голову и дотронулся пальцами до полей шляпы. — Поздравляю вас, мистер Мичел, — произнёс он, — и вас также, дорогая Лиза. Вы сегодня неотразимы. Впрочем, этого у вас не отнять никогда. Невеста ответила лучистым взглядом прелестных глаз и взяла под руку будущего мужа, прижимаясь к его плечу головой. — Мы надеемся увидеть вас за нашим столом, маршал, — прощебетала она. Золотистые волосы её, собранные в пучок под белоснежной фатой, заиграли на солнце несколькими выпущенными у висков локонами. — Обещаю зайти, господа, — сказал Хикок. Девушка засмеялась. Эллисон, услышав перезвон колокольчиков в её голосе, внимательно присмотрелся к ней, словно уловив знакомое, что-то увиденное однажды, но прошедшее стороной. Казалось, девушке нужно было сделать нечто задорное, чтобы Эллисон мгновенно узнал её. Но она только мило наклонила голову и окинула беглым взглядом Шкипера и Эллисона, на секунду задержав на лице Бака лучистые глаза. — Провалиться мне на месте, если я не встречал где-то этого ангела, — сказал он, провожая взглядом веселую толпу, которую поджидали на улице несколько мужчин зрелого возраста и очень толстая дама в белом, почти подвенечном платье. Облобызав невесту и жениха, они присоединились к процессии и направились пешком к церкви. Украшенная карета послушно двинулась за ними. — Иногда я удивляюсь, — заговорил громко маршал, — как такие женщины могут тут жить. Здесь воняет выдохшимся пивом и отвратительным виски. Здесь в дождливые дни нельзя перейти улицу, не замаравшись до ушей. И здесь толкутся одни ублюдки. — А вы? — удивился Шкипер, его брови вскинулись вверх. — А Бак? А я? — Все мы одними нитками шиты, — Хикок махнул рукой, отгоняя ненужный разговор, — от любого из нас немного отдаёт дерьмом и кровью. Мы только пыжимся и хорохоримся, как петухи, а за душой ничего не имеем. Так неужели эти хрупкие очаровательные создания сделаны из одного с нами теста? Неужели вся их прелесть ограничена только божественной внешностью и ангельским голосом? Как они могут выбирать спутников жизни среди нас? Дикий Билл замолк и вперился взглядом в уже прилично удалившуюся свадебную делегацию. Улица постепенно заполнялась людьми и лошадьми, но глаза маршала остановились на фигуре человека, который неподвижно сидел на блестящем чёрном жеребце и следил за женихом. Это был вчерашний незнакомец, с которым Хикок перекинулся парой фраз на окраине Хэйс-Сити. — Вот дьявол, — сплюнул Хикок, — ведь чувствовал я, что парень этот не просто так повстречался мне. Бак хотел было спросить, в чём дело, но маршал уже быстро шагал по дороге вслед за торжественными людьми. Всадник тронул коня и лёгкой рысью приблизился к молодым. Со своего места Эллисон не слышал его слов, но ясно различал в движениях незнакомца сильное раздражение, если не агрессию. Он остановил коня перед процессией и поднял пыль. Конь плясал на месте. Толстая женщина замахала руками, закашляла. Окружающие молодые люди засуетились. Незнакомец что-то произнёс, дёрнул головой. — Похоже, — не без волнения сказал Бак, — намечается склока. Дикий Билл не зря так обеспокоился. Не повезло этим с началом семьи. К тому времени маршал уже приблизился к чёрному всаднику и что-то резко говорил ему. Незнакомец слушал его, наклонив голову. Затем он пятками ударил своего коня, объехал три раза растерянную толпу и поскакал в сторону салуна. Маршал быстрыми шагами последовал за ним. Бак похлопал Шкипера по плечу и заспешил туда же. Когда он вошёл внутрь, Дикий Билл находился в двух шагах от незнакомца, но тот презрительно повернулся к маршалу спиной. Публика в заведении напряжённо следила десятками глаз за неожиданным скандалом. Пианист убрал пальцы с клавиш и прижал пухлые руки к груди, теребя мятый галстук. Хозяин за стойкой бара усиленно протирал на одном месте полированную поверхность, исподлобья наблюдая за движениями маршала. — Я предлагаю тебе вернуться в седло и исчезнуть из города сию же минуту, — говорил властно Дикий Билл. — Я ничего не совершил, маршал, — отвечал глухим голосом незнакомец, не оборачиваясь, но рассматривая Билла через зеркало перед собой. — Ты не можешь гнать меня. Это свободная страна. — Мистер, — Билл постукивал указательным пальцем по правой кобуре, — я вчера не шутил, говоря, что не люблю людей, которые приносят неприятности. В этом городе хватает своих ублюдков… Твой конь тебя ждёт. — Я не люблю, когда мне указывают, — тем же глухим голосом проговорил незнакомец. — Я слушаюсь лишь самого себя. — В этот раз ты послушаешь меня, потому что мне не понравилось, как ты разговаривал с Мичелом на улице и обещал угостить его свинцом. Я не знаю ваших дел, но знаю свои, и мне работы хватает, поэтому я не ищу лишние заботы. Ты же чересчур горланишь. Незнакомец повернулся к нему лицом. — Я бродячий волк, маршал, и я вою, когда хочу и где хочу. И ни одна псина Дядюшки Сэма не смеет указывать мне! — Человек демонстративно сложил руки на груди, показывая, что не боится Хикока. — В таком случае, мистер волк, мне придётся повыбивать тебе зубы, чтобы ты не кусался в моём доме. — Нижняя часть лица Билла злобно дрогнула. — Я даю тебе пять секунд, чтобы ты одумался. Когда они протикают, я тебя убью, если ты не двинешься с места. Незнакомец увидел, что маршал потянулся за пистолетом. — Срать я на тебя хотел, — прошептал он, следя всё же за рукой Билла. — Маршал! — донеслось сзади. — Так нельзя! — Билл, остановись, — прошептал Эллисон. Дикий Билл сверкнул глазами и оттолкнул Бака локтем. Из угла бара к нему бросились солдаты, опрокидывая стол и стулья. Толстошеий сержант свалил маршала на пол, но получил коленом между ног и откатился под стойку. Бак Эллисон отпрыгнул, чтобы не попасть под руку стройного солдатика с безумным пьяным взором. В воздухе мелькнул табурет, готовый обрушиться на растерянного Билла, оскалилось лицо солдатика. Кто-то предупредительно вскрикнул, и мгновением позже в помещении грохнул выстрел. Стул упал на мертвого солдата. — Мерзавцы! — кричал Билл. — Солдатская голытьба! Перестреляю всех! Поднявшийся на ноги сержант завопил, чтобы солдаты успокоились, но один из них уже вытаскивал пистолет. Хикок, не раздумывая, выстрелил, и синяя фигура рухнула на пол, корчась и скуля. — Стоять всем на месте! — прорычал маршал. — Сержант, велите своим ослам не двигаться, не то в форт привезут не два трупа, а все пять. Сквозь расползающийся дым проступали белые пятна лиц, чёрные пуговки испуганных глаз. Незнакомец, из-за которого всё началось, исчез. Бак выглянул в окно и увидел его удаляющуюся фигуру на чёрном коне. По улице к салуну мчались с револьверами наголо помощники маршала. — Рядовой Келли убит, сержант, — проговорил сдавленно солдат с мятым заросшим лицом, — Лэниган ранен. Дикий Билл огляделся, не опуская «кольта», и направился к двери, где столкнулся со своими помощниками. Заметив окровавленных солдат, вошедшие замерли. — Что случилось? Билл вышел на улицу, не отвечая. Бак поспешил за ним. Блюстители порядка прошли в помещение. — Так тоже случается, — сказал, поправляя шляпу Хикок, словно очнувшись и увидев рядом Эллисона, — теперь пришёл мой черёд сверкать пятками, старина. Генерал Шеридан вздёрнет меня на первом столбе за убийство военных, хоть я и шериф. Так что я, пожалуй, сяду в седло, потому что мне больше по душе чувствовать ноги в стременах, чем болтать ими в воздухе. Чёрт возьми, я снова вне закона! Продырявил человека в мундире. Похоже, у меня есть что-то общее с твоими краснокожими… Он не переставал говорить, не обращая внимания на то, что Бак остановился и не шёл рядом. К бару Пэдди Велша со всей улицы стекались люди. Возбуждённо размахивая руками, помощники маршала не пускали внутрь любопытных. В человеческую кашу с разных сторон вклинивались всадники в пыльных потных рубашках, с криком расталкивая людей. Свадебная карета остановилась на запруженной улице. В окошке Бак увидел белую ткань фаты. Молодой муж выпрыгнул на дорогу, потолкался среди людей и вновь сел в карету. — Не повезло этим голубкам, — пробормотал подошедший Шкипер, — такой замечательный день был, и всё так испортили. Теперь даже застолье нормальное не получится. Всё на нервах пройдёт. Бак кивнул. Перед его глазами стояло окошко кареты, обрамлённое гирляндой немного увядших на солнце цветов. Нежная рука, облитая белоснежной перчаткой, высунулась наружу, как бы ощупывая воздух, и застыла в нерешительности, превратившись в мраморный изгиб. Один из негров во фраке слез с козел и, взяв лошадей под уздцы, повёл их через толпу, негромко покрикивая, чтобы уступили дорогу. Карета медленно покатила к городскому залу. 3