Оказалось, что тюрьма была вовсе не в Белой башне. Она находилась в подвале под Золотой башней, и чтобы туда попасть, нужно было пройти через Королевский грот. Выходит, Тедрос каждое утро, сам того не подозревая, тренировался прямо над тюремными камерами. Вслед за гвардейцем он миновал гимнастический зал, привычно напрягся, проходя мимо пустого стенда, где должен был лежать Экскалибур, и насторожился еще сильнее, когда гвардеец заметил, что у стоявшей в Королевском гроте статуи короля Артура выбиты глаза. – Ваше величество, – задыхаясь, воскликнул гвардеец, указывая рукой. – Кто-то осквернил… надругался… Это… это… – Я в курсе. – Полагаю, я должен немедленно доложить об этом своему капитану, и он… – Отставить, – скомандовал Тедрос. – Я все сделаю сам. Зачем будить капитана? Второй час ночи, пусть спит. Где тюрьма? Не переставая взволнованно покачивать головой, гвардеец вошел в сырой душный грот, слабо освещенный фонарями, бросавшими свой маслянистый свет на покрытую ряской поверхность воды в маленьком бассейне и на жиденький ручеек, стекавший в него с отвесной, сложенной из камней стенки. Затем он приблизился к статуе короля Артура, держащего в руке Экскалибур, протянул руку и легко повернул каменный эфес меча. Перестал журчать ручеек, разошлась в стороны стена, по которой он стекал, и за ней показалась белая, тоже каменная дверь. – Я полагаю, у вас имеется ключ, ваше величество, – сказал охранник. – Ключ? – переспросил Тедрос. – Ключ от этой двери есть только у вас и у леди Гримлейн: это она каждый день впускает нас, чтобы мы могли покормить заключенных. Но поскольку леди Гримлейн покинула замок, ключ должен остаться только у вашего величества. Тедрос вытащил из кармана связку своих ключей и, рассматривая их, пробормотал: – Но я не знаю, какой из них… Он не договорил, наткнувшись взглядом на угольно-черный ключ, цветом отличавшийся от остальных ключей на связке. Тедрос всегда думал, что это, должно быть, ключ от какого-то массивного сейфа или оружейного ящика. Пройдя по краешку бассейна, он протиснулся между разошедшимися в стороны каменными стенами, добрался до белой стены и вставил черный ключ в замочную скважину. Раздался щелчок, дверь на удивление легко и бесшумно открылась, и за ней показалась крутая, уходящая вниз, в темноту лестница. Охранник снял со стены один из фонарей и первым начал спускаться вниз: – Прошу сюда, ваше величество. Юный король легкими шагами спустился вслед за охранником, стараясь дышать чаще, чтобы не слишком глубоко вдыхать сырой, застоявшийся, отвратительно пахнущий воздух. Ланселот был прав, когда говорил, что весь остальной замок просто разваливается, но настоящая гниль прячется под ним. Сейчас Тедрос был очень рад, что пришел сюда не один. – Тюрьма всегда была здесь? – спросил он у охранника. – Насколько мне известно, да, ваше величество. Полагаю, старого короля веселила мысль о том, что вот он беззаботно плавает здесь в бассейне, а прямо под ним его враги гниют заживо. Правда, вы не обязаны верить мне на слово, поскольку я ненамного старше вас, ваше величество. Поступил сюда на службу всего лишь через несколько месяцев после того, как вы отправились в школу. – Скажи, а каким образом люди становятся гвардейцами в Камелоте? – спросил Тедрос. Ему было стыдно, что он до сих пор сам этого не знает. Да и вообще не было, кажется, случая, чтобы он когда-нибудь до этого разговаривал с гвардейцем – просто потому, что его с детства приучили относиться к ним, к кучерам и прочим слугам как к неодушевленным предметам, например обоям или подсвечникам. – Сначала мы оканчиваем школу, ваше величество. Конечно, далеко не всех принимают в школу Добра и Зла. Меня вот тоже не приняли, хотя я и писал Директору школы, умолял его зачислить меня. В школу Добра, разумеется, – ответил гвардеец, начинавший вроде бы оттаивать. – И какую же школу ты окончил? – уточнил Тедрос. – Самую обычную, ваше величество. Фоксвудскую общеобразовательную школу для мальчиков, – ответил охранник. – Никакой магии, колдовства, светящихся пальцев и такого прочего. Ни принцессы, ни короли никогда не спрашивают, как нас зовут. Сториан тоже не упоминает наших имен, когда пишет сказки. Так, например, один мой одноклассник едва не удостоился чести быть названным по имени в «Сказке о Софи и Агате». Он прославился тем, что готовил в своей гостинице завтрак для членов Лиги тринадцати перед началом войны с Директором школы. А так нас обычно называют только по профессии, мы всегда остаемся безликими кузнецами, конюхами, каменщиками, всегда в стороне от настоящих приключений. Мне, можно сказать, повезло. Перед выпускными экзаменами к нам в школу приехали вербовщики, причем сразу из двух королевств, отбирать самых крепких и смышленых парней в королевскую гвардию. Сначала, конечно, пришлось пройти целый ряд тестов, чтобы доказать мою преданность Добру. В результате меня захотели нанять и Камелот, и Фоксвуд. Конечно, Фоксвуд моя родина, но разве я мог упустить шанс служить самому королю Артуру и его королевству? Нет, конечно. – Он помрачнел. – Фоксвуд подвергся нападению банды троллей. Мой отец служил выездным лакеем у нашего короля, ездил на запятках его кареты. Какой-то тролль взорвал карету, и отцу оторвало руку. Работать он больше не может, поэтому я отсылаю свое жалованье домой, чтобы прокормить отца, маму и своих сестер. А кто нанял тех троллей, кому они служат, так никто и не знает. Мама писала, что наш король обращался к Камелоту за помощью. Она говорит, что многие другие королевства тоже обращались за тем же… – Он с надеждой посмотрел на юного короля. – Я вскоре собираю саммит, – выпрямил спину Тедрос. – Саммит? – переспросил гвардеец. – Устраиваю встречу королей. Заключим с ними союзный договор и будем вместе собирать армию. Сильную, – с гордостью сообщил ему Тедрос. – И тогда справимся со всеми врагами, и с вашими троллями тоже. – Встречу… договор… – моментально поскучнел гвардеец. – А там, где я родился и рос, ходили легенды о том, что ваш отец в подобных случаях вскакивал на коня, вступал в битву и громил злодеев своими собственными руками. Спорим, его величество король Артур тоже собирал эти… саммиты. Не всегда же можно верить тому, что там напишет волшебное перо, верно? Тедрос посмотрел на гвардейца, но они уже спустились по лестнице до самого конца, и перед ними открылся длинный темный коридор. – Тюрьма там, ваше величество, – указал в сторону коридора гвардеец. – Дальше я пойду один, – сказал Тедрос. – Но я должен сопровождать вас… – Не нужно. Я должен поговорить с заключенными с глазу на глаз, – перебил его Тедрос, которому хотелось как можно скорее остаться одному. – Ты можешь возвращаться на свой пост. – Вы в этом уверены, ваше… – Ступай, – резко приказал ему Тедрос. – Закрой за собой дверь. Это приказ. – Как пожелаете, ваше величество, – ответил тот и пошел прочь. Тедрос какое-то время смотрел ему вслед, затем окликнул: – Гвардеец! Тот обернулся. – Как тебя зовут? – спросил Тедрос. – Кей, ваше величество, – удивленно поднял брови гвардеец. – Я обещаю вернуть твоей родине мир и покой, Кей, – сказал Тедрос, глядя ему прямо в глаза. – Я напишу об этом моей матери, ваше величество, – улыбнулся Кей. – Короли редко дают обещания, которые не в силах выполнить. Тедрос проводил Кея взглядом, дождался, пока за ним с глухим стуком закроется каменная дверь. Затем юный король отошел от лестницы и направился вперед по темному коридору. Тедросу даже подумалось, что советницы могут быть уже мертвы. Идя по тюремному коридору, задыхаясь в спертом, провонявшем гнилью воздухе, он освещал своим светящимся пальцем зарешеченные камеры, одну за другой, но все они были пусты, и в волшебном золотистом свете можно было увидеть только голые, покрытые плесенью стены и дохлых высохших тараканов на полу. Как правило, правители не держат заключенных в своих замках, однако городские тюрьмы во многих королевствах всегдашников и никогдашников были переполнены, плохо охранялись, а отвечавшие за порядок в тюрьмах начальники часто оказывались продажными мерзавцами. (Действительно, один-единственный раз шериф из Ноттингема сумел-таки поймать Робин Гуда, а он сбежал из тюрьмы, подкупив охрану.) В конце концов короли и королевы поняли, что самых опасных своих врагов надежнее всего держать под собственной крышей, точнее – под полом собственного замка. Тедрос приблизился уже к самой дальней камере, а так и не слышал ни разговоров между советницами, ни храпа, ни даже дыхания… И тут… – Да здравствует так называемый король, – нараспев произнес низкий мягкий голос. – Да здравствует трусливый Лев, – подхватил высокий звонкий голосок. – Да здравствует бездарный наследник трона, – подытожил хриплый свистящий голос. Тедрос глубоко вдохнул и остановился перед погруженной в темноту зарешеченной камерой. Советницы были живы. Он поднял выше свой светящийся палец и осветил внутренность камеры. Из-за решетки на него уставились три старухи, внешне совершенно одинаковые, словно горошины в стручке. У каждой – темные, густо посеребренные сединой жесткие неопрятные космы до самого пояса, тоненькие как палочки ручки и такие же тощие ножки с острыми коленками, выпирающими сквозь подол серого ветхого платья. У всех троих морщинистая, темная кожа, шея и лицо вытянутые, высокий лоб, острый, крючковатый нос, тонкие поджатые губы, узкие и слегка раскосые глаза. Тедросу они живо напомнили тех обезьян, что выступали на его бесславной коронации, только сильно постаревших и потрепанных жизнью. – Да-да, морщин с последней нашей встречи у нас прибавилось, – словно прочитав его мысли, сказала советница с низким мелодичным голосом. – Особенно у Альпы. – Ну, если кто из нас и подурнел, то сильнее всего это ты, Бетна, – ответила старуха с высоким звонким голосом. – А не виделись мы с принцем давненько. Он еще до своего отъезда в школу начал шарахаться от нас как от прокаженных с тех пор, как его отец назначил нас своими советницами. А больше всего он старался избегать тебя, Омейда. – Так это, наверное, потому, что я из нас самая красивая, – прошипела третья старуха. – Ведь нашему малышу-Тедросу нравятся женщины вроде меня, а красивых девушек он не любит. Взять хотя бы его принцессу. Вы видели, кого он притащил с собой в замок? – Видели, – кивнула Бетна. – Успели повидать ее, прежде чем нас загнал сюда тот гнусный рыцарь, – с презрением заметила Альпа. – Ну что ж, значит, Тедрос маменькин сынок, – проскрипела Омейда. – У обоих вкус хромает. И три старые карги дружно захихикали. Тедрос сумел сдержаться – у него уже имелся опыт общения с ведьмовскими ковенами, пытавшимися вывести его из себя. – Раньше я избегал вас по одной простой причине: я вам не верил, – ледяным тоном ответил им Тедрос. – До этого вы годами простаивали на площади Камелота, агитируя против моего отца. Называли его марионеткой Мерлина. А мою мать называли двуликой потаскушкой. Вы требовали вернуть Экскалибур в камень и провести новый тест, чтобы найти «подлинного короля». Сильного и могущественного, который будет править вечно. Короля, который вновь сделает Камелот великим. – Щеки Тедроса пылали, голос звенел от напряжения. – Вас никто не хотел слушать. Все знали, что Камелот и так велик благодаря своему королю. Благодаря моему отцу. И никто не принимал сестер Мистраль всерьез. Вы всегда и для всех оставались всего лишь городскими сумасшедшими. Бетна обхватила руками решетку и спросила, скаля неровные гнилые зубы: – Тогда почему твой отец привел нас сюда? – Потому что после того, как его покинули моя мать и Мерлин, он стал сумасшедшим алкоголиком, – резко ответил ей Тедрос. – Он начал верить даже этой желтой газетенке, «Королевской чепухе». И вам тоже начал верить. Прогнал всех своих старых советников, заподозрив, что все они предатели и помогали моей матери. Их он выгнал, а вас привел в свой замок, потому что, как это ни странно, что-то, о чем вы орали на площади, сбылось. Вот он и решил, что вы поможете ему стать тем самым сильным и великим королем, который будет жить вечно. Но вместо этого и моего отца, и его королевство вы привели к гибели. Камелот пришел в упадок. Мой отец умер. Теперь пришла пора и вам отправиться по его стопам. – Совершенно такой же, как его мать, – скучающим тоном заметила Альпа. – Видит только то, что хочет увидеть, – согласилась с ней Бетна.