— Я слишком стара для перемен, — объяснила она, — я слишком стара, чтобы гнаться за хорошим здоровьем и новыми взаимоотношениями. Прошлое дышит мне в спину. Это моя жизнь. Вы молоды, доктор Скарпетта. Когда-нибудь вы узнаете, что значит оглядываться назад. Вы обнаружите, что от своего прошлого никуда не скрыться, что оно тянет вас назад, в знакомые комнаты, где по иронии судьбы произошли события, ставшие причиной вашей окончательной отчужденности от жизни. Вы обнаружите, что громоздкая мебель, вызывавшая горькое разочарование, со временем сделалась уютной, а люди, которые не оправдали ваших надежд, стали ближе. Вы обнаружите, что бежите назад, в объятия боли, от которой когда-то убегали. Так проще. Вот и все, что я могу сказать. Так проще. — У вас есть какие-нибудь идеи насчет того, кто мог сделать это с вашим братом? — спросила я напрямик, потеряв надежду сменить тему разговора. Она ничего не ответила, широко раскрытыми глазами пристально вглядываясь в огонь. — А как насчет Берил? — настаивала я. — Я знаю, что ее изводили много месяцев, прежде чем все это случилось. — Много месяцев перед ее смертью? — уточнила я. — Мы с Берил были очень близки. — Вы знали, что ее преследовали? — Да. Я знала, что ей угрожали, — сказала она. — Она сама рассказала вам об этом, мисс Харпер? — Разумеется. Марино просматривал телефонные счета Берил и не нашел ни одного междугородного звонка в Вильямсбург. Не обнаружилось также ни одного письма от мисс Харпер или ее брата. — Значит, вы много лет поддерживали с ней близкие отношения? — спросила я. — Очень близкие. По крайней мере, настолько, насколько это было возможно из-за той книги, которую она писала, и очевидного нарушения договора с моим братом. Все это вылилось в такую грязь... Кери был в ярости. — Как он узнал об этом? Она рассказывала ему о том, что писала? — Ее адвокат рассказал. — Спарацино? — Я не в курсе подробностей того, что он рассказывал Кери, — на лице мисс Харпер появилось суровое выражение, — но мой брат был проинформирован о книге Берил. Он знал достаточно, чтобы выйти из себя. Адвокат за кулисами подогревал страсти. Он ходил от Берил к Кери, туда и обратно, представлялся союзником то одного, то другого, в зависимости от того, с кем разговаривал. — Вы знаете, в каком состоянии ее книга находится сейчас? — осторожно поинтересовалась я. — Она у Спарацино? Готовится к публикации? — Несколько дней назад он звонил Кери. Я случайно слышала обрывки их разговора, из которых поняла, что рукопись исчезла. Упоминается ваш отдел. Я слышала, как Кери говорил что-то о медицинском эксперте. Полагаю, имелись в виду вы. И в этот момент он разозлился. Я заключила, что мистер Спарацино пытался определить, насколько возможно, что рукопись — у моего брата. — А это возможно? — Я тоже хотела это знать. — Берил никогда бы не отдала ее Кери, — ответила она голосом, лишенным эмоций. — Какой был смысл жертвовать ему свою работу? Он был непреклонен в оценке того, чем она занималась последнее время. Мы немного помолчали. Затем я спросила: — Мисс Харпер, чего так боялся ваш брат? — Жизни. Я ждала, пристально наблюдая за выражением ее лица. Она снова всматривалась в огонь. — Чем больше он ее боялся, тем больше отступал перед нею, — произнесла она странным тоном. — Затворничество странным образом влияет на разум человека, выворачивая его наизнанку, запутывает в клубок мысли и идеи до тех пор, пока они не начинают разлетаться в стороны под сумасшедшими углами. Я думаю, что Берил была единственным человеком, которого мой брат когда-либо любил. Он прикипел к ней, чувствовал непреодолимую потребность обладать ею, накрепко привязать -ее к себе. Когда он решил, что она его предает, что он больше не имеет над ней власти, его сумасшествие стало чрезмерным. Я уверена, что он стал воображать всякую чепуху, которую она могла о нем разгласить. О нашей жизни здесь. Когда она снова потянулась за своим бокалом, ее рука дрожала. Она говорила о своем брате так, как будто тот был мертв уже много лет, и в ее голосе слышались резкие интонации. Похоже, колодец ее любви к брату был выложен твердыми кирпичами ярости и боли. — У нас с Кери никого не осталось, когда Берил покинула нас. Мои родители умерли. У нас не было никого, кроме нас самих. Кери был тяжелым человеком. Дьявол, который писал как ангел. О нем нужно было заботиться. Я старалась помогать ему в его стремлении оставить свой след в мире. — Такие жертвы часто сопровождаются обидой. Молчание. Отсветы огня плясали на ее изысканном лице. — Как вы разыскали Берил? — спросила я. — Она сама нашла нас. В то время она жила во Фресно со своим отцом и мачехой. Она писала и была поглощена этим занятием. — Рассказывая, мисс Харпер не отрывала глаз от огня. — Однажды Кери через своего издателя получил от нее письмо, к которому был приложен короткий рассказ, написанный от руки. Я до сих пор хорошо помню его. Она подавала надежды — зарождающееся воображение, которое просто нуждалось в шлифовке, в наставнике. Таким образом, началась переписка. А несколько месяцев спустя Кери пригласил ее навестить нас, послал ей билет. Вскоре он купил этот дом и начал его восстанавливать. Он сделал это для нее. Красивая девочка принесла в его мир волшебство. — А вы? — спросила я. Она ответила не сразу. Полено в камине шевельнулось, и вверх взметнулся сноп искр. — После ее переезда к нам не все было гладко в нашей жизни, доктор Скарпетта, — сказала она наконец, — я видела, что происходило между ними. — Между вашим братом и Берил? — Я бы не стала держать ее взаперти, как он это делал. В своих неустанных попытках удержать Берил, всецело завладеть ею, он потерял ее. — Вы очень сильно любили Берил. — Это невозможно объяснить. — Ее голос дрогнул. — С этим трудно было справиться. Я продолжала зондировать: — Ваш брат не хотел, чтобы вы поддерживали с нею связь? — Особенно в течение последних нескольких месяцев, из-за ее книги. Кери осудил и отрекся от нее. Ее имя в этом доме не упоминалось. Он не позволял мне поддерживать с нею какие бы то ни было контакты. — Но вы все-таки поддерживали, — сказала я. — Весьма ограниченные, — с трудом произнесла она. — Должно быть, это очень болезненно — быть отрезанной от кого-то, кто так дорог. Она снова смотрела на огонь. — Мисс Харпер, когда вы узнали о смерти Берил? Она не ответила. — Кто-нибудь позвонил вам? — Я услышала об этом по радио на следующее утро, — пробормотала она. «Боже мой, — подумала я, — как ужасно». Она больше ничего не сказала. Ее раны были за пределами моего восприятия, и как бы я ни хотела ее утешить, сказать мне было нечего. Так, в молчании, мы просидели довольно долго. Когда я, в конце концов, посмотрела украдкой на часы, то обнаружила, что уже почти полночь. До меня вдруг дошло, что в доме очень тихо — слишком тихо. После тепла библиотеки в прихожей было холодно, как в соборе. Я открыла заднюю дверь и разинула рот от изумления. Под молочным кружением снега подъездная аллея представляла собой сплошное белое одеяло с едва заметными следами шин, оставленными проклятыми полицейскими, уехавшими без меня. Мою служебную машину давно отбуксировали, и они забыли, что я все еще в доме. Черт побери! Черт побери! Черт побери! Когда я вернулась в библиотеку, мисс Харпер подкладывала в огонь очередное полено. — Похоже, мой транспорт уехал без меня. — В моем голосе звучало огорчение. — Мне необходимо позвонить. — Боюсь, что это невозможно, — ответила она без всякого выражения. — Телефоны выключились вскоре после того, как ушел полицейский. Когда портится погода, это случается довольно часто. Я наблюдала, как она дробит горящие дрова. Искры роем устремлялись в трубу, увлекая за собой серые ленточки дыма. Я совсем забыла. До сих пор это не приходило мне в голову. — Ваша подруга... — сказала я. Она снова ударила по полену. — Полицейский сказал, что вы ожидаете свою подругу и что она останется с вами на ночь... Мисс Харпер медленно выпрямилась и обернулась, ее лицо раскраснелось от жара. — Да, доктор Скарпетта, — сказала она. — Это было так любезно с вашей стороны — что вы зашли. Глава 8