— А как же моя спина? — А что с твоей спиной? — включила я дурочку. — Ну как что? Болит. Забыла моё приземление на неё? Срочно требуется лечение. Помни, а! Знает, гадёныш, куда бить, о побеге специально напомнил, чтобы я почувствовала вину и благодарность. Ладно, чёрт с ним, один раз получит он свой массаж, но больше со мной этот номер не пойдёт. Нехотя спустилась по лестнице обратно и подошла к дивану, Яматов мигом стянул с себя джемпер и, перевернувшись на живот, подставил спину. Загляделась, красивая у Димы спина. Рельефная, плечи широкие, талия узкая, ни одной жиринки, каждый мускул чётко очерчен и при малейшем движении «играет». Не то, чтобы я тут слюни пустила из-за обнажённого наполовину мужчины, но засмотрелась, а теперь ещё и потрогать можно, вернее даже нужно. Положила ладони на тёплую кожу возле затылка и аккуратно плавными движениями её растираю. Голова Яматова повёрнута в сторону, лицо с моего ракурса отлично просматривается, как и реакция мужчины на массаж. Если когда присела на край дивана, Яматов имел достаточно серьёзное лицо, то сейчас выглядит расслабленным, можно сказать довольным. Если мне не показалось, то я даже слышала еле уловимый стон. Понятия не имею почему, но мне самой нравится, что мужчине полегчало, теперь понимаю, он не врал о боли в спине, всё-таки падение с пятиметровой высоты это не шутки. Чувствую, мышцы Яматова разогрелись и готовы к более интенсивному нажиму. Прибавила силы и тут Дмитрий не выдержал и у него вырвалось: — Вот так… Сколько по времени мну Яматова, не скажу, но спина у него уже вся красная и горячая, а у меня руки основательно устали, даже испарина на лбу выступила. — Всё, — хлопнув обеими ладонями по мужской спине, поставила точку. — Как всё? Нет-нет, продолжай, у тебя отлично, получается, — возмутился Дмитрий и шевелит предплечьем, призывая снова его массажировать. — Дим, ты же ещё тот кудесник, что тебе стоит наколдовать или наворожить, не знаю, как это у вас там называется, профессиональную массажистку. Или даже двух. Пусть ублажают. А я — всё, пас. — Это называется фокусировать внутреннюю энергию и трансформировать её в воспринимаемые всеми органами чувств человека образы, — пафосно и мудрёно заявил мужчина и перевернулся на спину. — Маша, постараюсь тебе объяснить. Всё, что, как ты выразилась, я наколдую — это и есть я сам. Неважно, создал я живое существо или обычную палку, но это всё равно часть меня. А теперь подумай, если ты сама себе начнёшь что-нибудь массировать, сильно тебе будет приятно? — Нет, — на автомате мотнула я головой, вспомнив, что такое самой себе мять поясницу, когда её ломит. Боль уходит, но, как от чужих рук, никакого наслаждения нет. Яматов радостно принял мой ответ и вновь, перевернувшись, подставил спину. — Хочешь сказать, что когда я видела навязанные тобой галлюцинации, каждый персонаж в них, как и декорации — это всё был ты? — уточнила я. — Да, только бы я не назвал это галлюцинациями, скорей я приглашал тебя в созданный мною мир. Можно сказать, в душу свою запускал, — усмехнулся Яматов. — Маша, язык с руками не связан, массируй давай. — Мир, значит, твой, — хлопая ресницами, повторила я, — не галлюцинации, — что-то вертелось в голове, но в осознанную мысль никак не формировалось, пока до меня, наконец, не дошло. — То есть всё, что происходило, то происходило по-настоящему? — Да, — услышала я лаконичный ответ, и руки сами потянулись к декоративной подушке, что лежала без дела рядом с Дмитрием. Схватив её, я замахнулась и что есть сил огрела мужчину. — Не понял, — пробурчал Яматов. — Когда я провалилась в розовый туннель, встретила ежа-матершинника, а потом меня привязали к столбу, чтобы сжечь, ты лапал меня, где хотел и как хотел, и из твоих слов выходит, что всё это было на самом деле! — прокричала я, и Яматову досталась новая порция подушкой по башке. — Тоже мне трагедия, можно подумать тебе не понравилось, — с неподдельным довольством в голосе пропел Яматов. — Нет! — взорвалась я и, кинув в мужчину подушкой, от стыда закрыла лицо ладонями. — Какой позор. Слышу, Дмитрий, тяжело вздохнув, поднялся с дивана, а когда подошёл ко мне, приобнял. — Маш, ну ничего же страшного не произошло, — мягко произнёс мужчина и, наклонившись к моему лицу, спросил: — Ты там слёзы лить не собираешься? После этих слов, зная великую нелюбовь Яматова к женским слезам, прямо так разрыдаться и потянуло. Но как я не старалась, ни одной капли из себя не выдавила. Видимо, не так сильно я обижена за распускание рук и поруганную девичью честь, как мне кажется. — Дима, вот что ты сейчас делаешь? — тоном строгой учительницы спросила я. — Тебя утешаю, — чуть охрипшим голосом ответил мужчина. — Уверен? Прижался ко мне без рубашки, тесно жмёшься. Как по мне — попахивает нарушением договора. Ты обещал руками меня больше не трогать, — напомнила я условия соглашения, а сама, как кошка на солнце, греюсь от мужского тела, а запах, какой меня сейчас окутал, закачаешься. — Мария, может ну его, этот договор, — область в районе уха обожгло горячее дыхание, — нам торчать в этой глуши неизвестно сколько, без телика, связи и интернета. Скукота. Как свободное время коротать будем, а? — Ты меня что, за дурочку держишь? — рывком оттолкнула я мужчину. — Стоит тут, песни ласково напевает — кот мартовский. Ты же не собираешься условия в одностороннем порядке менять? Если да, то вези меня тогда лучше обратно к Глебу… — Разошлась, — закатил Дима глаза. — Не хочешь — не настаиваю, но смотри, передумаешь, потом меня уговаривать придётся и не факт, что соглашусь, — рассмеялся мужчина над собственной же шуткой. Тоже мне, юморист. В ответ только фыркнула, хотела фигу показать, но передумала. — А если серьёзно, — уже без смеха начал Яматов, — то некоторые коррективы я просто вынужден внести в наш договор. Глеб вмешался и мне все карты попутал. Я же изначально не рассматривал этот дом, как жильё и не знал, что придётся скрываться. Сама видишь, за домом ухаживать некому, также еду готовить, вещи мне стирать, убираться. Я мужчина и этим заниматься не стану, но люблю, чтобы было безупречно чисто, разнообразно и вкусно приготовлено, а одежда была свежей и отглаженной. Намёк понятен? — Какой же это намёк, когда ты прямым текстом говоришь, что теперь я уборщица, кухарка, прачка и, так понимаю, иногда массажистка. — Умница, — похвалил Дмитрий. — Видишь, мы делаем успехи. Хоть в одном деле, но смогли договориться. — Мне прямо сейчас швабру с тряпкой искать или господин позволит подняться наверх на комнату посмотреть, полежать, как я планировала? — наигранно пафосно и вежливо поинтересовалась я, только что Яматову в ноги не поклонилась. — Сегодня я добрый, разрешаю отдохнуть, — подыграл мне мужчина. Глава 26 После великодушного дозволения Яматова перевести дух и отдохнуть в одиночестве, я поднялась на второй этаж, где встретилась с дилеммой. В узком коридоре я обнаружила две настежь открытых двери, они вели в спальни, и эти комнаты различались как день и ночь. Одна с балконом, просторная и светлая, с широкой кроватью, премилой мягкой лавочкой, удобным резным столиком и прочими приятными мелочами. Вторая же не отличалась особыми размерами, хотя, может быть, их скрывала тёмная цветовая гамма. Руки бы оторвать тому человеку, который делал в этой спальне ремонт. Серые холодные обои, мебель с резкими углами, маленькое окно, никакого тебе балкона, впрочем, как и уюта. Естественно, выбрала для проживания первую спальню. Закрылась. Слава всему, дверь оказалась с замком. Разделась до белья и забралась в кровать под одеяло. Но не полежала и минуты, встала и оделась обратно. Виной всему моё воображение, нарисовавшее чёткую картинку. Приходит Дмитрий, видит, что ему достался худший вариант комнаты и на правах хозяина дома вышвыривает меня как котёнка за шкирку. Лучше сразу и сама займу ту комнату, из которой не выгонят. Так сберегу гордость и нервы. Стою на пороге обители серости и странного чувства вкуса и даже заходить в эту комнату не хочу, настолько она отталкивает. С психа топнула ногой. Как Яматов умудрился поставить себя так высоко, что я уступаю ему, даже не поборовшись за место под солнцем, в моём случае — за мягкий и мега удобный матрац? Подошла к перилам лестницы и, нагнувшись, громко, чтобы было слышно на первом этаже, спросила: — Дима, а которая спальня моя? — Хм-м, какой-то запоздалый вопрос, ты там чем занималась? — насмешливо отозвался мужчина. — Яматов, хватит ёрничать, просто ответь. — Какую сама выбрала, ту и занимай. — Уверен? — на всякий случай уточнила я, чтобы после претензии не выслушивать. — Абсолютно. Ух, ты! Довольная, как слон, зашла теперь уже в официально свою комнату, но потом вновь вернулась к лестнице и крикнула: — Дим, а ты комнаты-то видел? — Машка, я дремлю, а ты меня вопросами глупыми изводишь, марш в кровать и спать. — Ну, Дима, — протянула я. — Да. — Знаешь, а ты только что вырос в моих глазах на целых три головы, — озвучила я свои мысли. Дима что-то злобно прошипел, но я умчалась и ничегошеньки не расслышала. Улеглась набок, проложила между ног одеяло и, поёжившись, приняла удобную позу. Хорошо, тепло, мягко и тихо. Уже почти спала, когда почувствовала шевеление и ёрзанье в районе шеи. Недовольно фыркнув, перевернулась на другой бок и провела рукой там, где чесалось. Нащупав движущийся предмет, резко, несмотря на сонливость, подскочила. — Что это ещё за такое? — испуганно пробормотала я, и в это мгновение из-за складок одеяла показалась блестящая мордочка ящерки. — И что тебе понадобилось? — поморщилась я. — Подглядываешь и подслушиваешь, да? Мне показалось, или рептилия сейчас лишь на мгновение как будто улыбнулась? Щелкнула её пальцами легонько по носу. — А ну брысь, давай обратно в крестик оборачивайся, шпионка.