Перед тем, как уйти с работы домой, переименовала некоторые папки в компьютере, пересортировала их и в шкафу убралась. Пусть сотруднику, которому достанется моё место, будет удобно находить нужные файлы, может хоть раз вспомнит меня добрым словом. Зашла домой и, не снимая верхней одежды и обуви, прошла на кухню, села на стул, закрыла лицо ладонями и целый час ревела навзрыд. Себя жалела, родителей, несбывшиеся планы. Когда слезы высохли, твёрдо решила, если выживу, буду жить на полную катушку. Обязательно съезжу в какую-нибудь экзотическую страну, заведу собаку, и пусть она мне хоть всю квартиру сгрызёт. Разве это важно, когда взамен ты получаешь верного друга? А ещё возьму кредит и куплю красную спортивную машину и конечно запишусь на курсы гитары. Яматову красочно расписала, что дел у меня в доме перед отъездом целая куча. На деле на всё про всё я потратила минут тридцать. Спустилась на второй этаж и на всякий случай вручила дубликат ключей от моей квартиры соседке, перекрыла воду в кранах, на видном месте оставила важные документы, чтобы родителям, в случае моей смерти, не пришлось перерывать весь дом. Ну и, собственно, всё. Далее у меня по списку шёл обзвон друзей и знакомых. Перебирая в телефоне записную книжку, внимательно смотрела на мелькающие в ней имена и с грустью поняла — прощаться мне не с кем. Я не вынесла из школьной жизни и студенческой во взрослую жизнь ни одного настоящего друга. Печально. Получается, осталось только связаться с родителями, рассказать им небылицу о продолжительной и очень важной командировке в местность, где могут быть перебои со связью, а то неизвестно, позволит мне Яматов маме с папой ежедневно весточки высылать. Первоначально, чтобы душу не рвать, не собиралась ехать к родителям в гости и планировала обойтись разговором по телефону. Но потом рассудила, как же я напоследок их обоих не обниму, не увижу людей, которые единственные во всём мире меня любят. Спешно собралась и вышла на улицу. Мой путь к дому родителей лежал через торговый центр. А что… накуплю им подарков, зачем теперь экономить, сбережения имеются, буду тратить. В магазинах брала всё, на что падал глаз, на цены внимания не обращала. Гулять так гулять. Ныряю из одного магазина в другой, с каждым разом пакетов в руках становится ещё больше и больше и настроение постепенно выравнивается. «Всё, с покупками надо завязывать, а то на общение с родителями совсем времени не останется», — подумала я и направилась к эскалатору, чтобы спуститься на первый этаж. — Маша… — услышала я позади и обернулась. Меня окликнул Максим. Про себя чертыхнулась, вот только бывшего с его претензиями мне не хватало. Покрутила головой по сторонам. Многолюдно, так что если бывший и обидит, то исключительно словесно, а это я переживу. На фоне других проблем, устное оскорбления — сущий пустяк. — Ого, сколько ты накупила, — окинув взглядом мои пакеты, заметил Макс, на что я лишь пожала плечами. — Есть повод. — Какой? — тут же спросил парень, но поймав мой взгляд, говорящий о том, что это не его дело, осёкся. — Ну есть, так есть. Слушай, тут этажом выше кафешка имеется. Составишь мне компанию за чашкой кофе? Давно нам стоит сеть и всё спокойно обговорить. Дай мне шанс, я не верю, что ничего уже не вернуть. — Нет, у меня со временем туго. Да и если бы свободная была, всё равно не пошла бы. Ты мне за последнее время столько наговорил, что ни одни слова в мире не заставят снова с тобой начать отношения. Уж прости. Максим невесело усмехнулся. — Конечно, зачем я теперь тебе, ты кого повыгодней нашла. Яматов мужик богатый, ещё, в принципе, молодой и не женат. Куда мне до него. — Никого я не находила… — бросилась оправдываться, но сразу замолчала. Зачем? Я никому ничего не обязана объяснять. — Думай, как хочешь, — безразлично бросила я, развернулась и пошла, куда собиралась. Но перед тем, как поставить ногу на лестницу эскалатора, не знаю зачем, но обернулась на Макса. Он стоял на прежнем месте с поникшей головой и смотрел в пол. Вернулась к Максиму, чем сильно его удивила. — Макс, ты умный, молодой, симпатичный и очень перспективный. У тебя прекрасное образование, и ты в свои двадцать с небольшим занимаешь не последнюю должность в престижной компании. Если пересмотришь своё отношение к жизни на позитивное и перестанешь считать других людей за грязь под твоими ногтями, гарантирую, ты добьёшься такого успеха, о котором можно только мечтать. Когда встретишь девушку, а ты её обязательно встретишь, и вы друг другу понравитесь, не подавляй её, считайся с её интересами, как со своими, ну и, естественно, не поднимай на неё руку. Тогда она сделает тебя счастливым, а ты — её, — высказалась я, поднялась на цыпочки и, поцеловав Макса в щёку, шёпотом добавила. — Знаю, ты не считаешь себя виноватым за ту пощёчину, которую мне влепил, но я всё равно тебя прощаю и желаю удачи, будь счастлив. Пока Максим недоумённо хлопал глазами, поспешила уйти. Во-первых, меня опять затошнило, но это половина беды. Крестик, висевший на теле под шубкой, зашевелился, и я чувствую, как он трансформируется в ящерку. Глава 20 Полочки шубы чуть-чуть раздвинулись, и из образовавшейся щелки показалась голова рептилии. Она слишком мала, чтобы её заметили окружающие, и кроме меня на неё никто не обращает внимание. — А ну брысь на место, — тихо зашипела я на рептилию, а эта нахалка задрала на меня мордочку и язык показала. Вот же блин, смелая какая, крохотная, а туда же — огрызается. — Прибью, — не зло пригрозила я, но ящерице побоку, что ей говорят. Пока не осмотрелась, обратно под одежду не вернулась. Ускорила шаг. Яматов теперь в курсе, что я не дома и где меня искать, надо быстро делать ноги, а то накроется моё прощание с родителями медным тазиком. Сломя голову выскочила из торгового центра и, рискуя поскользнуться на заледеневшем асфальте, несусь к месту, где часто стоят такси в ожидании пассажиров. Не сразу обратила внимание на здоровенного размера джип, который ехал рядом по проезжей части. Но когда он сначала обогнал меня на метров пять, а потом остановился, и его задняя дверца открылась, я не сомневалась, это приехали по мою душу. Обреченно и теперь уже никуда не торопясь подошла к машине и когда в неё заглянула, естественно увидела там Дмитрия Тагировича. — Садись, — коротко и крайне агрессивно приказал мужчина. — Я не такая, жду трамвая, — ехидно заявила я и потопала дальше. Знаю, Яматов догонит и силком затащит к себе в авто, но всё равно вредничаю. Как он умудрился за такой короткий срок примчаться? Чему я, собственно, удивляюсь? Он, чёрт рогатый, может ещё и не такое. — Мария, — выбрался Яматов из джипа, — у тебя совсем отсутствует инстинкт самосохранения, что ты не слушаешься? — Слушаются выдрессированные собаки, а я живой человек! — не оборачиваясь на директора, выкрикнула я. — У меня есть свои планы и желания. В данный момент я собираюсь навестить родителей. Замечу, возможно, в последний раз, и не стану тратить последние драгоценные минутки на общение с неприятным мне во всех отношениях человеком. — А придётся, — меня достаточно больно и резко дёрнув за руку, развернули. Ого, какие у Дмитрия глаза злые. Стоит попридержать свой язычок, а то пришибёт ещё ненароком и поминай как звали. — Дмитрий Тагирович, ну что не так-то? — жалобно протянула я и пытаюсь освободиться из захвата. Не получается, паук поймал муху и ни за что не отпустит. — Что не так? — обманчиво ласково повторил за мной мужчина, но долго себя сдерживать не смог и взорвался. — Какого… — надо же, ни разу не слышала столько матерных слов подряд, — … шастаешь одна по улице ночью, и почему… — вновь посыпались одни сплошные ругательства, — …тебя опять тошнило. — Мы же вроде как договорились, что у меня есть в запасе день. Распоряжаюсь им как хочу, какая вам вообще разница… а-а-а-а!.. — договорить не успела. Яматов не пожелал слушать. Он просто схватил меня за ворот шубы, доволок до машины и грубо в неё запихнул. Естественно, по дороге я растеряла все пакеты с подарками и теперь жмусь в угол, чтобы хоть как-то увеличить расстояние между мной и безжалостным монстром, который приказал водителю трогаться, и машина поехала. От обиды, спрятав лицо в ладони, я тихо разревелась. Никому ничего плохого никогда не делала, за что мне всё это. — Терпеть не могу женские слёзы, — зарычал Дмитрий Тагирович. — Что ты ревёшь? Прекращай. — Целый час ходила… покупала… а вы просто взяли… меня мама ждёт и папа тоже… они ужин готовили… а вы… — захлёбываясь слезами, мычу что-то нечленораздельное, но Яматов, видимо, разобрал мои причитания, потому что велел водителю сдать назад и вернуться туда, где стояли. Дальше вообще интересное началось. Дмитрий вышел из авто. Я припала к окну и наблюдаю за ним. Ого, да мужчина ни просто терпеть не может женские слёзы, у него на них острая смертельная аллергия. Иначе как объяснить то, что царственная особа не попросил водителя, а самолично собирает разбросанные на тротуаре пакеты, да ещё в придачу, если из них что-то выпало и испачкалось в снегу, аккуратно отряхивает, перед тем, как отправить в пакет. Никак у Дмитрия Тагировича раздвоение личности, и та, что сейчас доминирует, мне куда больше нравится, чем та, которая меня грубо в авто толкнула. Яматов закончил со сборами и возвращался. Вновь перебралась на другую сторону сиденья и насупилась. Вещи он собрал, но поездку к родителям я ещё не отвоевала. Можно, конечно, ещё раз разреветься, но перебарщивать не стоит, а то директор привыкнет и перестанет реагировать на слёзы. Приберегу секретное оружие на экстренный случай. Дмитрий, запуская холодный воздух, сел в салон и, нервно сгрузив мне на колени мои покупки, отвернулся к окну и прорычал: — Довольна? — Да, а когда ты подвезёшь меня к дому родителей, буду просто пищать от восторга, — перекладывая влажные от валяния в снегу пакеты в ноги, заявила я, и хоть мужчина не смотрел на меня, всё равно мило ему улыбнулась. Яматов мне не ответил, зато что-то пробормотал себе под нос. Из всех слов разобрала только некоторые: «Верёвки вьёт», «Глеб был прав», а ещё «На хрен сожгу». Мне не отказали — это обнадёживает. Главное сейчас — не драконить Яматова, поэтому смирно, спрятав язык за зубами, жду развития событий. Первым не выдержал водитель Дмитрия. Хоть он ничего у шефа и не спросил, зато вопросительно обернулся и ждал приказаний. Яматов, назвав знакомый мне с детства адрес, велел ему трогаться, и я облегчённо выдохнула. — У тебя времени на общение с родителями до завтрашнего утра. Ровно в семь подъедет машина к их подъезду, ты выйдешь и без единого звука сядешь. Поняла?! — рявкнул Яматов, и я часто и быстро закивала. — Как скажешь, хозяин, — отпустила шутку, которая, видимо, пришлась Яматову по душе. Губы мужчины сначала слегка дрогнули, а потом и вовсе расползлись в улыбке. — Смотри, мне понравится, что ты так ко мне обращаешься, и я потребую называть меня так постоянно. Дома у родителей, каждый раз представляя, что это последний наш с ними вечер, совсем поникла и впала в тоску. Кидалась то на маму с объятиями, то на папу, а если позволяло их местоположение, обминала обоих сразу. Раскрывать их тайну, что папа не приходится мне биологическим отцом, не стала и просто умолчала, что в курсе. Какая разница, чьи гены мне достались, если более любящего и ласково отца, чем мне достался, трудно даже представить. Помню, как-то раз ещё в школе, если не изменяет память, в пятом классе, я вдруг в десять часов вечера вспомнила, что учитель английского языка, в связи с праздником Хэллоуин, велела всем на урок надеть карнавальные костюмы, причём предупредила она заранее, но из моей головы это вылетело. Мама отчитала меня за забывчивость и объявила, что я пойду без костюма по причине его отсутствия и в качестве наказания за короткую память, а папа, пожалев и уложив спать, спросил, кем бы я хотела быть. Шмыгая носом, ответила — ведьмой. Утром, когда продрала глаза, в моей комнате на стуле висел чудесный самодельный костюм с остроконечной шляпой, чёрным платьем, а рядом стояла настоящая ведьмовская метла. По не выспавшемуся папе и его красным глазам я догадалась, он всю ночь мастерил мне костюм. Что это, если не искренняя забота и любовь! Почему так, когда кого-нибудь ждёшь или стоишь в очереди, время тянется бесконечно долго, а когда утром опаздываешь на работу, стрелки часов как сумасшедшие скачут по кругу. Вот и вчерашний вечер пролетел незаметно, как и ночь, и уже семь утра. Родители спят. И пусть спят. Тяжко мне с ними прощаться. Оделась, написала им нежную записку и обещала, как только вернусь из командировки, сразу к ним загляну. То, что под окном стоит авто, присланное Яматовым, не сомневалась. Хоть раньше я эту машину и не видела, слишком она для нашего двора дорогая и блестящая — выделяется. Молодой человек шкафообразной фигуры ждал меня не возле подъезда, а возле квартиры, чем сильно напугал. Лестничный пролёт освещён тусклой лампочкой, и я парня не заметила. Когда он со мной поздоровался, вздрогнула и чуть не пустилась от него наутёк. Сначала предположила, что Дмитрию Тагировичу не по чину встречать меня возле квартиры, и он остался внизу в авто. Но когда здоровяк вежливо открыл мне заднюю дверцу машины, Яматовым в ней и не пахло. Не успела я задать вопрос, как парень, видимо, прочитав его у меня на лице, коротко пояснил: — Дмитрий Тагирович занят. Да, выходит не такая уж я и важная птица! — Заметил? — настороженно спросил здоровяк у водителя, когда мы выехали из города на трассу. — Да, за нами хвост увязался. Сначала думал — показалось, но нет, — ответил водитель и заметно прибавил газу. Здоровяк достал мобильный, кому-то позвонил и сказал, что нам срочно нужна подмога. Занервничала, обернулась и глянула в заднее окно. Там, на точно такой же скорости, не соблюдая дистанции, за нами ехал белый седан. Ну, по крайней мере, предполагаемые преследователи не отважатся на таран, глупо на относительно небольшой машине тягаться с массивным джипом. Рано обрадовалась. Впереди показалась фура. Она на полном ходу неслась посредине дороги и сворачивать не собиралась. — Мамочки, мы же сейчас врежемся! — закричала я как раз в тот момент, когда наш водитель, чтобы наши тела не превратились в сплющенные и мёртвые, резко вильнул вправо, и авто замотало из стороны в сторону.