Но я не стал сидеть и жаловаться, потому что знал, что Бог пошлет мне какую-нибудь другую работу. И он послал. Когда мне было шестнадцать, я получил работу в той больнице, где работал мой отец. При больнице была аптека, и там нужен был кто-нибудь, чтобы мыть пузырьки и помогать поднимать и таскать коробки с лекарством. Я также должен был делать записи в журналах учета медикаментов и считать пузырьки и таблетки. Я работал прилежно, и, когда мне исполнилось двадцать, меня сделали помощником аптекаря. Это было очень хорошее место. Мне даже пришлось сдать для этой работы несколько экзаменов, и я обнаружил, что на этот раз не испытываю страха. Я все аккуратно написал и сдал экзамены. Я проработал там двенадцать лет, а потом меня послали в Габороне. Я был очень доволен новой работой, поскольку она была выше по должности и я получал больше денег. Я стал помощником аптекаря в больнице принцессы Марины, в очень хорошей больнице. Там была большая аптека со множеством полок и шкафов. Я работал очень старательно и хорошо справлялся. Теперь я мог жениться на женщине, с которой познакомился в церкви. Она очень хорошая женщина, и она родила мне двух детей, двух девочек, вот такую и такую, это прекрасные дети. Я был счастливым человеком. Я гордился собой и своей семьей. И вот однажды со мной случилась ужасная вещь, навсегда изменившая мою жизнь, чего я никогда не забуду. Это был самый обычный день, такой же, как любой другой. Уходя из дома в то утро, я не знал, что со мной случится что-то ужасное. Я не знал, что это последний счастливый день в моей жизни. Мистер Полопетси прервал рассказ, чтобы откусить кусок от очередного сэндвича, который передала ему мма Макутси. Женщины молча ждали, пока он жевал. Мма Рамотсве пыталась представить себе, что могло внезапно разрушить его мир. Когда они встретились в первый раз, он говорил, что произошел несчастный случай, но из-за какого несчастного случая ему пришлось провести два года в тюрьме? Может быть, он вел машину в нетрезвом виде и задавил кого-нибудь? Нет, это было не похоже на него. — В то утро мы были очень заняты, — продолжил рассказ мистер Полопетси, смахивая крошки с губ тыльной стороной ладони. — Так иногда бывало. Во всех отделениях одновременно кончились лекарства, и к нам выстроилась целая очередь амбулаторных больных за прописанными им лекарствами. Поэтому мы бегали то туда, то сюда, пытаясь со всем управиться. В тот день двое аптекарей были больны, так как в городе свирепствовал грипп. Так что все мы были очень заняты. Многие вещи нам делать не разрешалось. Мы были всего-навсего помощниками аптекаря, поэтому нам не позволяли отмерять лекарства и тому подобное. Но когда все были так заняты, нам иногда разрешали выполнять простые работы, например, отсчитывать таблетки и раскладывать их по пузырькам. Так что мы это делали. Я занимался этим все утро. Вот тогда я и совершил ошибку. Я взял таблетки не из того места и положил в пузырек, который дал мне аптекарь. Я не понял того, что говорил мне аптекарь. Таблетки, которые я положил в пузырек, были очень сильными. И женщина, которая их приняла, умерла. Из-за того, что я сделал. Все очень обеспокоились, когда эта женщина умерла. Нашли пузырек с таблетками и стали спрашивать, кто именно положил их туда. Аптекарь сказал, что передал мне нужные таблетки и что я, очевидно, не послушал его. Он очень испугался, потому что решил, что обвинение предъявят ему. Он был просто молодым парнем, иностранцем, который здесь работал, теперь он уехал. Поэтому он солгал. Я слышал, как он солгал, и крикнул, что его слова — неправда. Его допросили еще раз, и он сказал, что прекрасно помнит это утро и прекрасно помнит, что дал мне нужные таблетки и что других таблеток рядом не было. Это была неправда. Там было много емкостей с таблетками, и он должен был понимать, что я мог спутать инструкции. В этот вечер, придя домой, я сел на свое место и молчал. Я не мог говорить. Жена пыталась утешить меня. Она говорила, что я не виноват в том, что человек умер, что то, что случилось, просто несчастный случай, вроде того как собака попадает под машину, перебегая дорогу, или падает со стола тарелка. Но я даже как следует ее не слышал, потому что сердце мое застыло, застыло внутри меня, и я понял, что потерял работу. Что мы будем есть, если я останусь без работы? К тому времени мой отец умер, и я не мог вернуться в его дом. Мы пропали. Я не представлял себе, что дело обернется гораздо хуже. Только через несколько недель, после того как полицейские допросили меня три или четыре раза, мне сказали, что меня собираются обвинить в убийстве. Так они это назвали. Я проявил невнимательность, ставшую причиной смерти человека. Я никак не мог поверить, что мне предъявляют такое тяжкое обвинение, но семья умершей женщины подняла большой шум и наседала на полицию, требуя, чтобы человек, убивший их мать, понес наказание за содеянное. Я пошел встретиться с этими людьми. Они жили около Олд-Нейледи, я пришел к ним домой и просил простить меня. Я сказал, что вовсе не хотел причинить вред их матери. Зачем мне причинять ей вред? Я сказал, что чувствую себя так плохо, словно убил свою собственную мать. Я просил их не требовать для меня тюремного заключения, объяснил, как все случилось. Я встал перед ними на колени. Но они не стали даже слушать меня. Они велели мне убираться из их дома и пригрозили вызвать полицию. И я покинул их дом, пошел домой и стал ждать, когда нужно будет идти в суд. У меня был знакомый адвокат, который обещал защищать меня, если я ему заплачу. Я пошел в банк, забрал почти все деньги, какие у меня были, и отдал адвокату. Он обещал сделать для меня все, что в его силах, и я уверен, что он сделал. Но прокурор убедил всех в том, что я допустил ужасную небрежность. Сказал, что ни один ответственный человек не сделал бы того, что я. И мировой судья все время смотрел на меня, и я уверен, что он думал, какой я безответственный человек, ведь по моей вине погибла женщина. Когда он сказал, что я должен отправиться в тюрьму на два года, я сначала не мог заставить себя обернуться и посмотреть в зал. Там сидела моя жена, и я слышал, как она вскрикнула. Я обернулся и увидел ее с двумя девочками, которые смотрели на своего папу и удивлялись, что он не вернется с ними домой, а я не знал, что делать, позволено ли мне попрощаться с ними. Так я и стоял, пока полисмены, находившиеся рядом, не сказали мне, что я должен идти. Полисмены были добры ко мне. Они не толкали меня, не кричали. Один из них сказал: «Мне очень жаль, рра. Мне жаль, что так случилось. Вам нужно идти». И я пошел, не оглядываясь, и ушел совсем. Он замолчал, и настала тишина. Мма Рамотсве наклонилась, взяла со стола карандаш и снова положила. Мма Макутси сидела не шевелясь. Ни одна из них не сказала ни слова, потому что не могла выразить того, что чувствует. Глава 10 Всегда найдется время для чая с пирогами (если они есть) Мма Рамотсве сочла, что настало время посетить мма Сильвию Потокване, грозную хозяйку сиротского приюта. Особой причины для визита не было: она не получала приглашения от хозяйки, не было и требований, обращенных к мистеру Матекони, приехать отремонтировать что-либо. Это был чисто светский визит, из тех, что мма Рамотсве очень любила, когда у нее было время посидеть и поговорить. Люди тратят недостаточно времени на то, чтобы сидеть и разговаривать, а ведь это очень важно. Эти женщины были знакомы много лет, их дружба достигла той самой удобной стадии, когда они могли не видеться несколько месяцев, но это ровным счетом ничего не значило. Разговор, начатый в начале жаркого времени года, мог закончиться после сезона дождей; на вопрос, заданный в январе, ответ мог быть получен в июне или даже позже… или совсем никогда. Не было нужды ни в соблюдении формальностей, ни в осторожности в обращении, и обе прекрасно знали недостатки друг друга. Каковы были недостатки мма Потокване? Что ж, мма Рамотсве, если бы настроилась, могла без труда их перечислить. Всем было известно, что мма Потокване отличается бесцеремонностью. Она столько лет использовала мистера Матекони, а он кротко сносил такое обращение. Бесчисленные призывы поддержать жизнь в водяном насосе, существование которого и так длилось гораздо дольше положенного, затем этот ненадежный микроавтобус, который давно пора было пустить на запчасти, а он все еще был на ходу благодаря непревзойденному мастерству мистера Матекони. Когда у него хватило смелости сказать мма Потокване, что пришло время, насос в конце концов сменили, но противостоять настойчивой женщине по поводу микроавтобуса мистер Матекони так и не решился. Но хуже всего была история со спонсорским прыжком с парашютом, когда мма Потокване уговорила мистера Матекони прыгнуть с самолета, чтобы собрать денег для сиротского приюта. Это было очень страшно, и мма Рамотсве пришлось противостоять этой идее. Хотя ей удалось устроить так, что вместо своего босса прыгнул Чарли — она никогда не забудет, как Чарли приземлился на огромный шип акации, — вся эта история очень беспокоила мистера Матекони. Поэтому за мма Потокване нужно было присматривать, чтобы она не ставила людей в такое положение, в котором они чувствовали себя неловко. Желания бесцеремонных людей порой воплощаются в жизнь: ты не успеваешь понять, в чем дело, как соглашаешься сделать то, чего вовсе не собирался. Конечно, кто сам не отличается бесцеремонностью, пусть первым бросит камень в такого человека. Мма Рамотсве вынуждена была признать, что и сама иногда заставляет человека что-то сделать. Она не назвала бы это бесцеремонностью, скорее… Ладно, ей трудно найти точное слово, чтобы обозначить то, к чему прибегает человек, когда ему нужно, чтобы что-то было сделано. Кроме того, нельзя забывать, что при всей своей бесцеремонности мма Потокване всегда добивалась чего-либо не для себя. Она использовала свои несомненные таланты на благо сирот, и многие из них испытывали к ней огромную благодарность. Взять хотя бы маленького мальчика с поврежденной ногой. Мма Рамотсве помнила, что впервые увидела его три или четыре года назад. Он попал в приют, когда ему было лет шесть, из Селиби-Пикве, откуда-то из тех мест. Мма Потокване рассказала ей о мальчике, о том, как его бросила мать, уйдя к какому-то мужчине и оставив сына на попечение тетки-алкоголички. Эта тетка не усмотрела за огнем, и маленький старый домик с деревянными стенками весь запылал, а мальчик был внутри. Его тетка в это время напивалась где-то в другом месте, и никто не знал, что мальчик в доме, пока пожар не утих. Ребенок провел много месяцев в больнице, затем его передали в сиротский приют. Мма Рамотсве видела, как бедняжка играет с другими мальчиками, вместе с ними бегает за мячом, пытаясь не отставать от сверстников. Ей было заметно, какие усилия мальчик прилагает, чтобы волочить деформированную левую ногу. — Это храбрый мальчик, — сказала мма Потокване. — Он всегда хочет справиться с задачей. Он пробует влезать на деревья, но из-за больной ноги у него не получается. Ему хотелось бы играть в футбол, но он не может бить по мячу. Храбрый мальчик. Мма Рамотсве отметила решимость во взгляде мма Потокване и не удивилась, когда несколько месяцев спустя услышала, что хозяйка приюта посадила мальчика в свой автобус и отправилась в долгое путешествие до Йоханнесбурга. Там она отвела его к хирургу и настояла, чтобы его обследовали. Впоследствии она слышала эту историю от самой мма Потокване, которая, посмеиваясь, рассказала, как привела мальчика в приемную доктора, располагающуюся в сверкающем высоком здании, не обращая внимания на протесты секретарши, которая пыталась объяснить ей, что доктор не сможет их сейчас принять. — Доктор сам это решит, — заявила мма Потокване. — Вы не можете говорить от имени доктора. Он посмотрит на мальчика и сам скажет, примет он его или нет. Мма Потокване сидела и ждала, и в конце концов доктор выглянул из кабинета. Это послужило для женщины сигналом, она вскочила на ноги и вытащила из сумки заготовленный большой фруктовый пирог. Она сунула его ошеломленному доктору, а мальчик, держась за ее юбки, вместе с ней вошел в кабинет. — После этого он не мог мне отказать, — рассказывала мма Потокване. — Я отрезала кусок пирога прямо там и сказала, что он может съесть его, пока мальчик снимает ботинки и носки. Так он и сделал. Он начал есть пирог и поэтому не мог сказать, что не посмотрит мальчика. А после этого я спросила, может ли он сделать операцию, а пока он думал, что ответить, я отрезала ему еще один кусок. Поэтому мальчику вылечили ногу, и сейчас она выглядит совсем неплохо. Он продолжает хромать, но совсем не так, как раньше. Он может играть в футбол. Он даже может бегать. Доктор оказался очень умелым. И не взял никакой платы. Сказал, что фруктового пирога достаточно. Такие поступки, думала мма Рамотсве, полностью искупали ту бесцеремонность, которую позволяла себе мма Потокване в отношениях с людьми. Во всяком случае, в этот раз мма Рамотсве не думала об ошибках своей подруги. Напротив, ей хотелось услышать мнение мма Потокване о нескольких сложных проблемах, с какими ей пришлось столкнуться. По крайней мере, одна из этих проблем была серьезной — вопрос, как быть с Чарли, — а другие просто следовало обсудить, чтобы посмотреть, что по этому поводу подскажет интуиция мма Потокване. Она увидела хозяйку сиротского приюта на веранде дома, где находился ее офис, увлеченную разговором с одним из рабочих. Рабочие были важными людьми в сиротском приюте: они решали все небольшие проблемы, внезапно возникавшие в приюте, вроде засоров канализации или рухнувших деревьев, могли прогнать змею или бездомную собаку. Мма Рамотсве подождала в своем белом фургончике, пока деловой разговор не был завершен, затем вышла из машины и направилась по пыльной парковке к веранде. — Ну, мма, — обратилась к ней мма Потокване. — Вы приехали вовремя. Я как раз думала, что пора заварить чай. Вы молодчина. Мма Рамотсве рассмеялась и подняла руку в знак приветствия. — Вы тоже приезжаете ко мне в офис всегда вовремя, — ответила она. — В этом отношении мы с вами обе молодцы. Мма Потокване подозвала молодую женщину, стоявшую в дверях соседнего домика, и попросила ее приготовить им чай, затем жестом пригласила мма Рамотсве следовать за ней. Усевшись, они посмотрели друг на друга, чтобы понять, кто же начнет разговор. Молчание прервала мма Рамотсве. — Я была очень занята, мма, — начала она, покачав головой. — У нас в агентстве была масса работы, и мастерская тоже не простаивает, как вы знаете. Мистер Матекони слишком нагружает себя. Это не было намеком на то, что мма Потокване, как считали некоторые и, в частности, мма Макутси, беззастенчиво добавляла мистеру Матекони работы. По счастью, Мма Потокване и не восприняла это замечание как намек. — Он хороший, добрый человек, — сказала мма Потокване. — Такие люди часто бывают слишком загружены. Я замечаю это и здесь. Человек, с которым я только что разговаривала — один из наших рабочих, — он тоже такой. Такой добрый, что его каждый о чем-то просит. У нас как-то работал человек с плохим характером, и ему было нечего делать, потому что ни у кого, кроме меня, разумеется, не хватало смелости попросить его о чем-либо. Мма Рамотсве согласилась, что есть люди, которые иногда ведут себя подобным образом, а затем согласилась с мнением мма Потокване относительно того, что люди на самом деле никогда не меняются. Вряд ли возможно заставить деятельных людей работать меньше, они не так устроены. — Вы беспокоитесь о нем? — прямо спросила мма Потокване. — После болезни он, наверное, нуждается в вашей заботе. Не говорил ли доктор Моффат, что он не должен столько работать? — Говорил, — ответила мма Рамотсве. — Но когда это сказали мистеру Матекони, он ответил: «А как насчет самого доктора Моффата? Он сам работает не покладая рук. Я это видел. Он всегда спешит в больницу, чтобы заботиться о больных людях. Если он считает, что я не должен так много работать, что же он сам столько работает?» Вот так он сказал, мма, и я не нашлась, что ответить. Мма Потокване фыркнула: — Это не ответ. Доктора могут рекомендовать нам то, чего не делают сами. Они знают, что рекомендация правильна, но, возможно, не в состоянии выполнить ее сами. Это не значит, что они дают плохие советы. Это было интересное замечание, и мма Рамотсве как следует обдумала его, прежде чем ответить. — Я должна подумать о том, что вы сказали, мма, — улыбнулась она. — Можем ли мы в самом деле говорить людям, чего они не должны делать? Заданный вопрос повис в воздухе, потому что в этот момент принесли поднос с чаем и поставили на письменный стол мма Потокване. Мма Рамотсве незаметно бросила на него взгляд. Да, там был пирог — два больших ломтя фруктового пирога, как раз такого, какого ей всегда хотелось отведать при посещении сиротского приюта. Отсутствие пирога могло бы означать, что она по какой-то причине в немилости или в опале, но, к счастью, сегодня этого не случилось. Мма Потокване протянула руку и положила больший кусок на тарелку гостьи. Затем положила оставшийся на свою тарелку и стала разливать чай. — Вы задали очень важный вопрос, мма, — произнесла она, беря и откусывая от своего куска пирога. — Я должна его обдумать. Возможно, найдутся люди, которые скажут, что я ем слишком много пирогов. — Но ведь это не так? — сказала мма Рамотсве. Мма Потокване мгновенно ответила: — Не так. Я не ем слишком много пирогов. — Она замолчала и задумчиво посмотрела на свою пустую тарелку. — Только иногда. Иногда я поддаюсь искушению. Мма Рамотсве вздохнула. — Мы все поддаемся искушению, мма. Мы все поддаемся искушению, когда дело касается пирога. — Это правда, — грустно согласилась мма Потокване. — В жизни много искушений, но пирог, вероятно, одно из самых сильных. Обе помолчали. Мма Рамотсве смотрела в окно, на стоящее за ним дерево и дальше, на небо, пустое, светло-голубое, бесконечное. Большая птица, возможно канюк, парила в вышине, следуя потокам воздуха, — крошечная летящая черная точка, конечно, как все мы, высматривающая пищу. Она отвела взгляд от птицы и посмотрела на мма Потокване, которая наблюдала за ней с легкой улыбкой. — Искушение очень сильное, — тихо согласилась мма Рамотсве. — И я не могу устоять. Я не так сильна в этом отношении. — Я рада, что вы это сказали, — произнесла мма Потокване. — Я тоже не так сильна. К примеру, в эту минуту я думаю о пироге. — Я тоже, — призналась мма Рамотсве. Мма Потокване поднялась со стула и крикнула девушке во дворе: — Пожалуйста, еще два куска пирога. Два больших куска. С пирогом было покончено, поднос унесли, женщины сидели с кружками чая и продолжали разговор. Мма Рамотсве думала, что надо начать с загадочного случая с тыквой, уже слегка позабытого за недавними потрясениями, но все же весьма таинственного. И она рассказала мма Потокване историю о том, как она оказалась дома наедине с вором, как выяснилось, прятавшимся у нее под кроватью.