— Что-нибудь интересное произошло, пока меня не было? — Не-а. — Джиллиан покачала головой. — И прежде чем ты спросишь, твои братья и Лимос каждый день заглядывали ко мне, хотя по соседству живёт Трекер. Ресеф несказанно был благодарен Трекеру. Оборотень безоговорочно предан Джиллиан, и не из-за рабской связи. Он её по-настоящему любил, вероятно, потому что она единственный его хозяин, относящийся к нему, не как к рабу, а как к семье. Она никогда и ничего от него не требовала. На самом деле, она постоянно настаивала, чтобы он расслабился и начал жить для себя. Но Трекер взял свободу лишь на три ночи в месяц, на время полнолуния. — Пока меня не было уже полнолуние прошло, — указал Ресеф. — Он не смог защищать тебя, пока бегал со стаей или был прикован цепями в подвале — Ресеф, — выдохнула она и потянулась за кружкой горячего какао, — всё было прекрасно. Стейси часто заезжала. Стейси? Этот забавный пушистик? — Стейси упадёт в обморок при виде колючей адской крысы. Как бы она помогла, если бы демоны на тебя напали? Джиллиан притворно-раздражённо фыркнула. Возможно, притворно. Ресеф и Стейси с самого начала не поладили и до сих пор не сдружились. Ресеф даже не пытался. Ему нравилось их дружеское соперничество, и он был рад, что у Джиллиан есть близкая подруга, знающая правду о сверхъестественном мире. По просьбе Ривера, Стейси и ещё немногим людям, ангелы не изменили воспоминания, чтобы объяснить апокалиптические события, исключая демонов. Большинство теперь верило, что миллионы людей, которые погибли, когда печать Ресефа сломалась, положив начало Апокалипсису, на самом деле неизлечимо заболели или погибли в войне между штатами. И вроде, ангелы планировали постепенно начинать раскрывать правду людям, но Ресефу было всё равно. Ему нравилась его жизнь здесь, в глуши, где его не засыпали новостями и человеческими драмами. Жизнь хороша. Он бы ничего не изменил. — Не нападут на меня демоны, — сказала Джиллиан, закатывая ярко-зелёные глаза. — Ты установил много уровней защиты. Если демонов не остановят чары, у меня есть Трекер, а ещё прямая связь с тремя всадниками и парой ангелов. — Она положила ложку и вдохнула, прежде чем тихо добавить: — Но если ты беспокоишься о том, что я здесь одна, когда ты уходишь, у меня есть решение. Сердце Ресефа взволновано забилось. — Ты, наконец, решишь оставаться с одним из моих братьев или сестрой? — Он годами пытался заставить её согласиться. — Нет. — Она помотала головой и вновь глубоко вдохнула, и в этот раз его сердце сделало кульбит. — Не волнуйся, ладно? Блин, это верный способ вывести из себя, но каким-то образом Ресефу удалось сдержаться. — В чём дело? Джиллиан, его прекрасная, идеальная жена, улыбнулась… и испортила весь день. — Я хочу переехать. *** Джиллиан затаила дыхание, ожидая реакции Ресефа. По началу, казалось, он воспринял новость хорошо. Просто смотрел, как кот, Дудл, прыгнул к ней на колени и сунул свою маленькую коричневую голову в её тарелку. А когда кот махнул лапой, отказываясь от супа, Ресеф сжал столешницу, словно стараясь её удержать… или удержаться самому. — Что ты хочешь? Может, стоило дождаться, когда он придёт в себя, но Джиллиан никогда не могла откладывать что-то в долгий ящик, кроме того, она была в восторге от этой мысли. Оставалось просто уломать Ресефа. — Знаю, это неожиданно, но я нескольких месяцев над этим раздумывала. — Она погладила Дудла, отчего тот довольно мурлыкнул. — Я хочу переехать в город. Берлин, Париж или Амстердам. Может, Сидней. Или Стокгольм. На прекрасном лице Ресефа не было ни единой эмоции, хотя обычно всё было видно в его глазах и по движениям греховных губ. А значит, он специально сдерживал чувства, что всегда было плохо. — Нет. Она моргнула. — Нет? Мы даже не обсудим? — Нечего обсуждать. — Встав, он схватил тарелку. — Города идиотские и в них всегда полно народу. — О, какой весомый аргумент, — проговорила Джиллиан. — Города идиотские. Он отнёс миску к раковине и включил воду. — Я не понимаю, с чего ты хочешь сделать такой решительный шаг. Что на тебя нашло? Джиллиан развернулась на стуле, чтобы говорить с Ресефом, но он стоял к ней спиной и мыл тарелку. — На самом деле, много чего. Отчасти, я устала быть отшельником. — Мы можем больше путешествовать. — Он повернулся к ней, его пресс и руки блестели от капель воды. На татуировке его жеребец — Завоеватель — взволнованно топал копытами, чувствуя настроение хозяина. — Если хотела больше времени проводить в городах, надо было просто сказать мне. Давай оденемся и сходим, куда бы ты ни хотела. Мы можем оказаться там через тридцать секунд. — Ресеф, это не то же самое. — Она опустила Дудла на пол и встала. — Мне нравится путешествовать с тобой, но я просто… хочу изменений. Можем продать это место и… — Продать? — Ресеф закашлялся. — Ты хочешь избавиться от дома своей семьи? Дома, в котором выросла? Она будет скучать по этому дому, только он — дом мечты родителей, а не Джиллиан. — У меня есть много воспоминаний и фото. Это не так уж важно. — Не важно? — Он злобно махнул рукой. — Это дом с тридцатилетней историей. Ты не можешь его просто выбросить. — Я его не собираюсь выбрасывать. — Она подошла к нему, но он увернулся и взял бутылку пива из холодильника. — Всё, что важно переедет с нами. — А животные? Сэмми? Завоеватель его любит. — Я уже договорился со Стейси. Мы заберём Дудла, а она возьмёт остальных животных. Мы сможем приходить в любое время. Он покачал головой. — Нет. — Ресеф… — Нет! — Он с громким стуком поставил бутылку на островок, так и не открыв её. — Мы не переедем и это окончательно. — Ничего не окончательно, — отрезала она. — И мне не нравится твой тон. — Продать вещь — это окончательно, — огрызнулся он. — Ты же не выкидываешь одежду, которая стала неудобной. — Неудобной? О чём ты? Я говорю о позитивных изменениях. Я теперь бессмертна и могу пойти на риск. Делать то, чего я боялась делать раньше. — Она сложила руки домиком. — Ресеф, давай переедем. Давай вместе отправимся в новое приключение. — Или ты в него одна поедешь? Она в шоке уставилась на него, не в силах понять смысл слов. — Одна? Нет, конечно, нет. С чего ты решил? Чертыхаясь, Ресеф тряхнул головой. — Мне нужна минутка. Просто… дай мне немного времени. С этими словами, он вышел из кухни и дома. *** Ресеф не мог поверить, что заявление Джиллиан произвело эффект атомной бомбы. Как она могла захотеть бросить прежнюю жизнь? И что хуже? Лимос поддерживала Джиллиан. — Ресеф, знаю, ты расстроен, но неужели это так важно? — Стоя на веранде гавайского пляжного домика, Лимос внимательно следила за супругом Эриком, который гулял по пляжу с их дочерью. Кейлани была вся в мать, она бегала по пляжу, собирала ракушки и не давала Эрику продыху. — Джиллиан там выросла, — ответил он. — Это дом её родителей. Туда она переехала, желая найти безопасность после… — После того, как Мор заставил своих приспешников напасть на неё. — Как она может вот так вот отказаться от него, словно это ерунда какая-то? Лимос повернулась к нему, солёный океанский бриз колыхал её тёмные волосы. — Я думаю, дело вовсе не в Джиллиан, — протянула она, стягивая волосы на затылке жёлто-лимонной резинкой, которая была у неё на запястье. — А в чём тогда? — Пф-ф, в тебе и твоём прошлом. — Думаешь, я до сих пор зациклен на детстве? — Ресеф, у тебя всегда были проблемы с этим… О, чёрт, только не снова. Если Ресеф упоминал о нелюбви к молоку, Лимос заводила волынку: «Это связано с тем, что биологическая мать бросила тебя, даже ни разу не покормив грудью, а приёмная бросила, не закончив кормить». Он действительно ненавидел молоко и обеих матерей. Но это ничего не доказывало.