— А откуда, прости? Из бороды? Для подмышек и прочих причинных мест слишком длинный, да и структура совсем другая. — Нет-нет. Может быть этот волос — из парика? Из трубки раздалось хмыканье: — Гм. Ты знаешь, это многое объяснило бы. В смысле состояния волоса. Да, вполне может такое быть. — Спасибо, Никас! Ты лучше всех! Сейчас Арина готова была расцеловать телефон, который только что ненавидела. Если волос — из парика, значит, «рено» от спорткомплекса отгоняла никакая не девушка! Не было вообще никакой девушки! Ни возле будущих жертв, ни возле белого фургона! Правда, Нина Геннадьевна готова поклясться, что вечером, перед тем как Юлий пропал, она слышала женский голос. То есть какая-то девушка все-таки была? До выезда в промзону оставалось еще немного времени. А из потенциальных «девушек» в поле зрения оставалась только одна. Надо вызывать эту Машу на основательный разговор. Но сперва — позвонить Нине Игнатьевне. Та взяла трубку после седьмого или восьмого гудка: — Простите, Арина, я на кухне возилась, не слыхала. Здравствуйте! — Здравствуйте, Нина Геннадьевна, — промямлила несколько опешившая Арина. — А как вы узнали… — Так телефон же показывает! Вы мне визиточку-то оставили, ну так я сразу в телефончик-то и записала: следователь Арина Вершина. А то визитка-то и потеряться может. — Да-да, конечно. Нина Геннадьевна, ко мне тут девушка приходила, сказала, что она одноклассница Юлия… — Машка-то? Ну да, была такая. — Это вы ей сказали, что мы Юлия ищем? — Я, — призналась та. — А что, не надо было? — Нет-нет, я просто удивилась. Не очень понятно было, зачем она ко мне явилась. — Я ее давеча в гастрономе повстречала, ну поговорили о том, о сем, я и спросила, не видала ли она мальчишку? Она ж за ним как ненормальная бегала! Я сколько раз видела, как она с утра за углом подстерегала. Только он выйдет из дома, она тут как тут — вроде случайно, но раз уж так совпало, пойдем до школы вместе. — Вот как? Она о Юлии отзывалась… ну не как влюбленная. Совсем наоборот. Вроде ей и неприятно про знакомого плохое рассказывать, а приходится. — Эвона! Он-то на нее и не глядел даже! Девчонке обидно. Ей-то хочется себя важной персоной почувствовать. Она вам сказала, что она не Маша, а Мишель? — Сразу же. — Ну вот, — удовлетворенно вздохнули в трубке, словно переделка Маши в Мишель что-то объясняла. — А вы удивляетесь. Она ж теперь настоящая француженка, что ей какой-то бывший одноклассник! Она, небось, думает, что он локти будет кусать. — Почему? И почему француженка? — Ну так потому он и должен локти кусать, потому что он тут остается нищебродствовать, ну слышали, небось, как они говорят, а по-моему, они сами малолетние дурачки, лучше наших краев ничего нет. Подумаешь, Франция! А, вы же не знаете, вот голова моя старая. дырявая! Ее, Машку-то, родители в какой-то тамошний институт пристроили, сразу после выпускного и отправили туда, вроде как осваиваться, а тут она на три дня приехала и давай нос задирать. Так что если вы подумали, что это она Юлика тогда с собой увела, ну я вам говорила, так и не думайте даже! Она в это время по Европам разгуливала, вроде как алиби у нее. И голос у нее совсем на Анютин не похож! Куда полез?! — воскликнула вдруг Нина Геннадьевна без малейшей паузы. — Ой, простите, Арина, я не вам, тут сынок мой сейчас все пироги перепортит, нельзя же раньше времени духовку открывать, а ему хоть кол на голове теши! Так чего еще вы узнать хотели? — У этой Маши голос не был похож на голос Анны Евгеньевны? — Анюты покойной? Да что ты! Ой, извините. Вовсе не похож. Да и не пошел бы с ней Юлик никуда, это я точно говорю. Или нужно, чтоб тогда вечером именно она там была? — Нет-нет, что вы, и в мыслях не было. Спасибо, Нина Геннадьевна! Бегите спасать пироги! Та рассмеялась. И даже когда связь прервалась, Арина как будто продолжала слышать ее смех. * * * Где-то звенел будильник — далеко, едва слышно: звяк-звяк, звяк-звяк. Мирра хотела потянуться — и обо что-то ударилась. Что это Женька приволок? Она открыла глаза — вокруг клубилась тьма — и все вспомнила. Господи! Как она могла заснуть! Как посмела! Хорошо хоть будильник поставить не забыла… Стоп. Какой еще будильник? Звяк-звяк, звяк-звяк… Звуки становились не то чтобы громче, но явно ближе. Они как будто спускались откуда-то сверху. Тихие, несомненно металлические. Под ладонью круглилась «колбаска» из набитого цементной крошкой носка. Мирра схватила ее поудобнее и попыталась подняться. Ноги дрожали, если бы не стена, ничего бы не вышло. Но стена помогла. Царапая спину, Мирра кое-как приняла вертикальное положение. Проверила — доски справа, дверь никуда не делась. А металлическое звяк-звяк… Наверное, это связка ключей в кармане похитителя? Или ступеньки железной лестницы? Размахнуться она, конечно, не сможет. Но если поднятую руку — тихо, Мирра, тихо! — опереть о край стены… И помни: у тебя будет только одна попытка! Не вздумай потерять сознание! Дверь открылась совсем бесшумно — только легкое движение воздуха скользнуло по лицу Мирры, сообщая, что тот, кого она ждала, уже здесь. Кажется, она чувствовала его дыхание. И несомненно — запах. Немного медицинский, немного бензиновый, немного затхлый и — о господи! — кофейный! Он пил кофе! Они с Миленой медленно умирают от жажды, а этот… пил… даже не воду — кофе! Рука, стиснувшая набитый цементной крошкой носок, опустилась сама собой. Не опустилась — упала. Рухнула. Мирра почти готова была почувствовать ее удар в собственное бедро — но что-то помешало падению импровизированного кистеня. Остановило его — довольно высоко, рука еще до уровня плеча не дошла… Удар о пол прозвучал глухо — словно падал не человек, а мешок тряпья. Мирра стремительно опустилась на колени, нащупала, протянув руку, что-то вроде волос — и ударила еще раз. Темнота отчетливо запахла кровью. Странно, медленно подумала Мирра, ведь носок — круглый, он не режет, откуда могла взяться кровь? Словно подчиняясь чьим-то указаниям, она вытерла испачканную руку о ребро кирпичной стены. — Мама, ты его убила? — раздался вдруг голос Милены, слабый, но отчетливый. — Не знаю. Борясь с застилающим голову туманом, Мирра методично обшаривала карманы лежавшего перед ней похитителя и твердила про себя: только бы не очнулся, только бы не очнулся! После одного из ее беспорядочных движений на полу засветился бледный прямоугольник — из какого-то кармана вывалился телефон. Она сунула его под лямку изуродованного лифчика — авось не вывалится! — и продолжила поиски. — Мил, я нашла ключи! — Бросай, — едва слышно ответила Милена. До нее было несколько метров. Добросить-то Мирра, конечно, добросит, но что, если девочка не поймает связку? Хватит ли сил на то, чтобы ее отыскать? Ползком, тыкаясь, как слепой кутенок… Нет, не годится. Сделав несколько вдохов-выдохов, Мирра поползла в сторону дочери. Дотянулась, нашарила сухую ладошку, нащупала в связке самый маленький ключик, вложила его в тонкие пальцы Милены. — Сама откроешь? Девочка не отвечала. Подтянувшись еще немного, Мирра нащупала на боку Милены прямоугольник замка. Так, левой придержать, правой найти скважину… Только бы ключ подошел! Что, если нужный ключ где-то в другом месте? Ключ подошел. Замок щелкнул, она отбросила его в сторону, как ядовитого паука, потянула за цепь, вытаскивая ее из-под хрупкого тела дочери. Господи, да зачем это? Надо выбираться наверх, искать воду, звать на помощь! Звать на помощь… У нее же есть телефон! Если только не вывалился, пока она ползла к Милене… Нет, вот он. Экран засветился, но чертов аппарат хотел пароль! Погоди-погоди, кажется, экстренные службы можно вызывать «поверх» блокировки… Мирра набрала две единицы и двойку, послушала тишину.