– Тебя намылить? Совершенно непостижимое выражение лица. – Сначала закончи песню. – Она закончена. – Вставь туда меня, – просит Мекка. – Когда песню начнут передавать по радио, я буду всем хвастаться: «А вот это про меня». – Ты уже там. – А можно послушать? – Прямо сейчас? – Да. – О’кей. Джаспер играет песню с начала и до конца. Мекка серьезно кивает: – Да. Теперь тебе можно меня намылить. Первую лестничную площадку конторы на Денмарк-стрит украшает табличка, черным по золоту: «АГЕНТСТВО ДЮКА – СТОКЕРА». Джаспер открывает дверь, говорит: – Мы просто заглянем. В приемной стоит письменный стол секретарши и пальма в горшке, по стенам развешаны фотографии в рамках: Хауи Стокер и Фредди Дюк с Гарри Белафонте, Бингом Кросби, Верой Линн и другими знаменитостями. В шумном кабинете за перегородкой на разные лады трезвонят два телефона, стучит пишущая машинка, а Фредди Дюк, которого не видно, но хорошо слышно, рявкает в телефонную трубку: «Двадцать седьмого в Шеффилде, а двадцать восьмого – в Лидсе, а не наоборот. Нет, двадцать седьмого не в Лидсе, а в Шеффилде. В Лидсе – двадцать восьмого. Повтори!» Они поднимаются на второй этаж, где на двери красуется трафаретный логотип – силуэт кита на фоне луны: «АГЕНТСТВО „ЛУННЫЙ КИТ“». Помещение гораздо меньше, в нем гораздо тише, и сотрудников не так много, как в агентстве на первом этаже. На полу расстелена ремонтная пленка. На стремянке стоит Бетани Дрю, взятая Левоном на работу, чтобы исполнять все то, чего не делает он сам, и водит кистью по карнизу. Бетани лет тридцать, ее часто принимают за Одри Хепберн. Она не замужем, невозмутима и неизменно элегантна – даже в заляпанном краской малярском полукомбинезоне. – Джаспер и, как я понимаю, мисс Ромер? Добро пожаловать в агентство «Лунный кит». Меня зовут Бетани. Я по совместительству завхоз, девочка на побегушках и маляр-декоратор. – Джаспер упоминал, что вы очень способная, мисс Дрю. – Не верьте ему, он всем льстит. Я бы пожала вам руку, но не хочется, чтобы вы улетели в Америку перемазанная краской. Вы от нас сразу в аэропорт? – Да. Рейс в Чикаго улетает в шесть вечера. – И что вас ждет в Чикаго? – Один из моих заказчиков устраивает мне вернисаж. А потом я отправлюсь на поиски приключений и буду фотографировать все, что найду. Джаспер не понимает, почему Бетани смотрит на него. – Очень профессионально покрашено, – говорит он. – А, сойдет. Ну, вперед. – Бетани кивает на раздвижные двери в кабинет Левона. – Вас ждут. В полураскрытую дверь видно, как Левон расхаживает по кабинету, держа телефон в руках. Телефонный шнур волочится по полу. – Две минуты, – одними губами предупреждает их Левон. Джаспер и Мекка садятся на банкетку под окном приемной. Мекка достает «Пентакс», выстраивает кадр. Джаспер закрывает глаза. Не хочется подслушивать разговор Левона, но у ушей нет век. – Раздел второй, пункт третий, – говорит их менеджер. – Там все черным по белому прописано. Питер Гриффин нанят как сессионный музыкант, а не исполнитель, навечно заключивший контракт с компанией «Боллз энтертейнмент». И никаких отступных им не причитается, потому что не за что. Джаспер догадывается, что Левон разговаривает с бывшим менеджером Арчи Киннока, фронтмена его бывшей группы. – Ронни, я не вчера родился. А твоя попытка сделать так называемый ловкий ход позорно провалилась. Ход получился самый что ни на есть дурацкий. Щелк. Ожил фотоаппарат Мекки. Вжик-вжик. В телефонной трубке дребезжит злость. Левон сухим смешком обрывает собеседника: – Вышвырнешь меня в окно? Ты серьезно, что ли? – Судя по всему, он не напуган угрозой. – Ронни, неужели никто из приятелей никогда с тобой не говорил по душам: мол, Ронни, сукин ты сын, ты превратился в динозавра, тебе пора валить из профессии, пока деньги в банке остались? Или уже поздно? Тебе действительно грозит банкротство? А представляешь, что будет, если внезапно выяснится, что ты занимаешься предпринимательской деятельностью, будучи заведомо несостоятельным? Левон кладет трубку на рычаг, обрывая поток ругательств. – Просто цирк! Привет, Джаспер. Мекка, добро пожаловать в мою крошечную империю. – В крошечную империю с великолепными интерьерами, – заявляет Мекка. – Высший свет! – говорит Бетани Джасперу, что лишь усиливает его замешательство. – Это все, с чем ты едешь в Америку? – интересуется Левон, глядя на скромный чемоданчик и рюкзачок Мекки. – Все мои вещи. – Я тебе завидую, – вздыхает Левон. – Это Ронни Боллз звонил? – спрашивает Джаспер. – Да, – отвечает Левон. – Бывший менеджер Арчи Киннока. – Арчи называл его «мой цербер». – Он утверждает, что у Гриффа заключен договор с «Боллз энтертейнмент», но его можно выкупить. Всего за две тысячи фунтов. – За сколько? – Ну, Ронни Боллз и сам прекрасно понимает, что все это туфта. – Вот он, гламурный мир шоу-бизнеса, – говорит Бетани Мекке. – Очень похоже на гламурный мир фотографии и высокой моды. – Кстати, о фотографиях, – спохватывается Левон. – Высоко сижу, далеко гляжу и вижу… что-то на букву «П»… портфолио? Мекка поднимает папку: – Все готово. – Что ж, прошу в мою берлогу. – Обалдеть… – Левон рассматривает снимки, разложенные на бильярдном столе: по четыре портрета каждого – Джаспера, Эльф, Дина и Гриффа, – плюс несколько фотографий всей группы, сделанных в клубе «Зед» и снаружи, в Хэм-Ярде, когда очень удачно выглянуло солнце. – Вот эта… – он указывает на Эльф за фортепьяно, – больше похожа на Эльф, чем сама Эльф. – Я рада, что вы не зря потратили десять фунтов, – говорит Мекка. Кажется, Левон улыбается. – А еще говорят, что немцы не способны на тонкие намеки! – Говорят те, кто никогда не был в Германии. Левон вытаскивает металлический ящичек, в котором хранятся наличные, отсчитывает десять фунтовых бумажек и добавляет к ним одиннадцатую. – Твой первый ужин в Чикаго. – Я за вас выпью, – обещает Мекка, укладывая банкноты в кошелек на поясе. – Вот контрольные листы и негативы, чтобы можно было напечатать еще. – Превосходно! – говорит Левон. – Они пригодятся для прессы и для афиш первых концертов. Через месяц. Джаспер понимает, что это новость. – По-твоему, мы готовы выступать? – Через месяц устроим несколько концертов в студенческих клубах. Потренируетесь на подступах к успеху, прежде чем штурмовать вершину славы. Меня беспокоит только недостаток оригинальных композиций. – Как раз сегодня утром Джаспер сочинил песню, – говорит Мекка.