Я никогда не интересовался этим. Каждый раз, когда Клем заводил разговор об истории Южной Америки, мне казалось, что в мире существовали сотни неинтересных и разбитых империй, и инки растворились в них, но они по-прежнему были здесь. Наверное, кто-то гордился тем, что живет в этих землянках. Призраков не было – я не верил в них, – но в ту минуту я пожалел об этом, потому что призраки означали бы, что эти люди не были полностью забыты. – Вы знаете, кто построил это? – спросил Клем у Рафаэля. – Какой король? – Это был не король. Королевские владения гораздо больше. – Гораздо больше, – эхом отозвался я. Я снова словно затерялся в тумане. – Как нога? – спросил Клем. – Хорошо, – ответил я, твердо решив, что мы остановимся, только когда я потеряю сознание. Но Рафаэль решил по-своему. – Давайте остановимся. Я умираю от голода. По крайней мере здесь нет ветра. – Я думал, мы должны спешить, – заметил Клем. – Нет, раз здесь растет виноград. – Рафаэль спрыгнул из седла на стену террасы, уселся на край второго уровня и сорвал гроздь темного винограда. Он промычал, чтобы привлечь мое внимание, и кинул мне на колени ягоды и кусок пирога Мартеля. – Съешьте что-нибудь сладкое. Мы все еще на большой высоте, вы быстро устанете. Клем поднял голову. – Где мы сейчас? – Это долина Сандия. Рафаэль был прав – от сладкого винограда мне стало лучше. Ягоды были спелыми и упругими. – Хорошо. Все, что находится дальше, не обозначено на картах, – сообщил мне Клем. Он достал из кармана сложенный лист бумаги, на котором уже пытался отметить горы и реки. Перед Крусеро Клем хотел определить широту с помощью своего секстанта, но ночью небо закрывали облака, и найти Полярную звезду было невозможно. Очевидно, сейчас время близилось к полудню, но солнце затерялось в туманной дымке. – Нам нужно начинать работать. Я спешился на первую ступень террасы, которая находилась на уровне щиколоток. Моя лошадь – породистая кобыла – обнюхала траву и начала аккуратно жевать ее. Я погладил ее по шее, вспомнив Гулливер, которая тоже умела вести себя за столом. Вдалеке от нас, примерно в двадцати футах, Киспе спустился на землю так же жестко, как я. Клем застыл с карандашом над картой. – Скоро мы выйдем к реке. Как она называется? – спросил он у Рафаэля. – Зависит от того, из какой ты деревни. – Да вы просто кладезь знаний. Рафаэль устало посмотрел на него и перекинул ноги на террасу. Поскольку он был прямо над нами, мы потеряли его из виду. Если бы захотел, он мог бросить нас здесь и уйти. Мы узнали бы о его побеге не сразу. Оставалось надеяться, что Киспе знает дорогу. Я протянул Клему виноград. Он сел рядом со мной и окинул меня взглядом. – Что ж, на этой чудовищной высоте ты светишься здоровьем. Вопиющая дерзость. Ты не мог бы обзавестись каким-нибудь ужасным осложнением с ногой, чтобы я со своим хрупким телосложением не выглядел так женоподобно? Мне хотелось, чтобы это было правдой. Клем не умел лгать. Он просто говорил обратное тому, что думал, и надеялся на лучшее. Я был уверен, что никогда не выглядел так ужасно. – Если Рафаэль оставит мне карту, я смогу добраться до деревни в своем темпе. – Тебе так больно? – Мне не больно, когда я переношу вес на другую ногу, – тихо ответил я, потому что словно вернулся во флот. Тогда Клем часто говорил, что, если немного взбодриться, станет легче. – Ну да, разумеется, – кивнул он. Он смутился и отвернулся, потому что начал терять терпение, как бы сильно ни сдерживал себя. Я посмотрел на свои колени. Мы оба передвигались вполсилы, но я начал думать, что ни у кого из нас не осталось сил лгать. Даже Киспе согнулся от усталости. Его лошадь трогала его носом, проверяя, все ли с ним в порядке. – Рафаэль, вы еще здесь? – крикнул я. В ответ на меня упало несколько виноградин. Террасы над нами потонули в тумане. Он расползался нитями по всей долине. Казалось, шел легкий дождь, но это лишь влага стекала с листьев нависающих растений. Мне было неудобно обращаться к Рафаэлю по имени. – У вас есть фамилия? – поинтересовался я. – Не совсем. – Вы уверены? – уточнил я. Было сложно понять, почему он так ответил – из вежливости или нежелания делиться с нами чем-то своим. – Что вы хотели? – Вы можете оставить мне карту и взять с собой мистера Маркхэма? – спросил я. – Я не смогу идти быстро. Мне жаль. Клем не возражал. Он поднял голову, и в его глазах блеснула надежда. – Нет, – ответил Рафаэль. – Ешьте виноград. – По правде говоря, ленивый индеец наверняка шел бы в пятнадцать раз медленнее, чем ты, – заявил Клем, смирившись. Я уставился на виноградинку. Сахар постепенно рассеивал усталость. Обволакивающая тревога, которая подкралась ко мне у ледника, исчезла. Мы были в безопасности. Воздух почти прогрелся. Впервые за последние дни природа заметила, что сейчас должно быть лето. Я надеялся, что снег в Асангаро был причудой местной погоды, а не серьезным последствием солнечной бури. Я устал мерзнуть. Я вертел виноградинку в пальцах, когда увидел, что к нам шел мужчина. Клем разбирал свою сумку и не заметил его. Мужчина оказался испанцем в старом военном сюртуке, надетом поверх обычной одежды. На плече у него висело ружье. Голландское. Мужчина остановился передо мной, и я уловил запах старого бренди. – Только попробуйте дотронуться до хинного дерева, и я отрублю вам ноги. Я резко ткнул тростью ему в челюсть. Он попятился. – О господи, – воскликнул Клем. – Откуда он взялся? Мужчина схватил меня за ворот рубашки и прижал к стене террасы. – Всего одно семечко. Не волнуйся, все будут следить за вами. Краем глаза я заметил Рафаэля за своей спиной. Он держал в руках ружье. – Мануэль, – тихо сказал он. – Убери от него свои руки. – А, это ты, – рассмеялся Мануэль. – Не верьте ему, он просто хочет продать ваше оружие мне. Он ударил меня по лицу так, что у меня заныли зубы. Я ударил его в ответ – гораздо сильнее. Он разозлился и вытащил нож, но Рафаэль выстрелил ему в голову. Клем закричал, и я подскочил – не от звука выстрела, а от его крика. Я ударился затылком о стену террасы и замер, ожидая, пока боль перестанет пульсировать. – Зачем вы это сделали? – спросил Клем. – Потому что этого не сделали вы. Посмотрите на меня. – Рафаэль говорил гораздо тише обычного. Он поднял мою голову и проверил зрачки. Вблизи он выглядел моложе. То, что я считал морщинками вокруг глаз, оказалось шрамами, как у боксеров. К своему стыду мне было приятно такое внимание, хотя оно не имело отношения к реальной проблеме. Увидев Рафаэля вблизи, я лишь вспомнил разговор прошлой ночью. Меня охватило чувство неловкости из-за того, что я так повел себя перед ним. Я приложил пальцы к его груди и оттолкнул. – Все в порядке, никто не сожжет вашу деревню. Кем он был? – Я кивнул в сторону тела. – Выращивал хинные деревья, пока их не вырубили. Теперь он помогает поддерживать монополию. Угрожает каждому белому мужчине, который оказывается в этих краях. – Рафаэль повесил ружье за плечо, и я уловил химический запах пороха. Я и забыл, как мне нравился этот запах. – Спасибо, – сказал я, желая быть не таким грубым. – Впредь я постараюсь быть менее бесполезным. Мои слова почти рассмешили Рафаэля. – Садитесь на свою лошадь. Пока не пришел его сын. И вы, Маркхэм. Киспе, мы отправляемся, – добавил он на испанском. – Мы что, просто оставим тело здесь? – удивился Клем. – Займитесь им, если хотите. Я поехал дальше. Рафаэль умчался вдаль до того, как Клем успел ответить. Киспе удовлетворенно смотрел на тело мужчины, и я подумал, что этот человек вряд ли ограничивался одними угрозами. Я сел на землю, не спуская глаз с голландского ружья. Голова по-прежнему болела, и я придерживал ее рукой. – Что, если бы у Рафаэля не было ружья? – воскликнул Клем, как только Рафаэль отъехал достаточно далеко, чтобы не слышать нас. – Не ввязывайся в схватку, которую не можешь закончить, Эм. Мы оба могли погибнуть. Я знал, что он злился на себя из-за того, что Рафаэль оказался быстрее, но мне все равно было обидно. Я отстал от всех. Клем выехал вперед. Рафаэль дождался меня, чтобы я не потерялся, и дважды сворачивал на неожиданные тропы. Клем не сразу замечал, что едет в одиночестве. Очевидно, Киспе знал дорогу, потому что медленно ехал последним. Когда мы поднимались по склону долины, Рафаэль притворился, что не замечает, как мне тяжело. Затем он дотронулся до моей руки, чтобы я остановился. Он показал на огромные валуны на горном склоне, похожие на застывшие позвонки гигантского зверя. – Это редкость, – пояснил Рафаэль. – Нам повезло увидеть их. – Что это? – спросил я, наклонившись в седле. Я подозревал, что Рафаэль просто придумал все в качестве повода передохнуть. – Они называются чакрайюк. Слово не казалось выдуманным. Рафаэль не сводил взгляда с камней, перебирая бусины своих четок. Он зажал поводья под коленом. – Что это означает? – Это означает «хозяин поля», – недовольно отозвался Клем. Наверное, он только что нашел верный поворот. – Это святыня. Очень древняя. Раньше люди считали камни живыми. – Нет, – возразил Рафаэль. Он говорил слишком тихо, чтобы Клем мог услышать. – Оно означает… – Он задумался, глядя в одну точку. Я увидел, как он вспомнил слово, потому помрачнел, словно никогда не задумывался об этом раньше и кечуанское слово оставалось для него просто словом. – Гигант, – наконец сказал он. – Мертвый гигант.