— А вот это и смотрим, — указала на телевизор Мизуки. — Новости? — удивился Акено. — А что не так? — насупилась Мизуки. — Надо быть в курсе мировых событий. — Насколько я помню, это та самая женщина, что делала репортажи о войне в Малайзии, — произнесла Кагами, ставя поднос на столик перед диваном. — Вряд ли она может еще что-нибудь интересное рассказать. — Лучше давайте Торе посмотрим, — предложила Шина. Желание глянуть, какое на этот раз испытание для участников предложит телешоу Торе, почти победило вредность Мизуки… Почти. — Опять на этих дегенератов смотреть? — возмутилась она. — Вот уж нет. Хочу новости! — Милая, нельзя идти против толпы, — произнесла Кагами, которая в этот момент садилась на диван рядом с мужем. — Я тоже не прочь посмотреть Торе. — То есть вот так? — вскинула брови Мизуки. — Сначала вы прокатили папку с футболом, теперь Рыжую с новостями, завтра решите голышом на улице танцевать. Что дальше? Юбку меня носить заставите?! Акено молчал. Лезть в женские разборки он был не намерен. Особенно, если женщины его. А вот Кагами с Шиной, которые с удивлением смотрели на Мизуки, просто не сразу сообразили, как реагировать на подобные предъявы. — Подожди, — подняла руку Шина. — Вот и отлично, — скрестила Мизуки руки на груди. — Смотрим новости! — Боги, — покачала головой Шина. — Ты ведь сама себе хуже делаешь. Ну вот что мы там увидим? Спустя пятнадцать минут из колонок, подключенных к телевизору, донеслось: — Ты снимаешь?! Скажи, что ты снимаешь! Ну же, скажи! — Да снимаю я, снимаю! Отвяжись уже от меня. * * * Окутанную полумраком гостиную было сложно назвать богатой, но только на первый взгляд. Скорее, аскетичной. Дорогой диван, небольшой, но такой же дорогой столик рядом, огромный телевизор напротив дивана… И все. Человек, сидевший на диване, закинул ногу на ногу и смотрел видео с записью дуэли Аматэру и Церингена. Уже в который раз смотрел и до сих пор не знал, что делать. Турнир закончился несколько часов назад и принес одни проблемы. Человек был там, видел все своими глазами и точно знал, что это не афера Аматэру, а вполне себе настоящий ведьмак. Слабый, но это не показатель. С этими тварями вообще ничто не показатель. Воплощенный фактор неожиданности. Сегодня он побеждает человека, а завтра бросает вызов богу. Теперь и ему придется иметь дело с ведьмаком. Ммм, как же не хочется. Столько лет скрытности и осторожных действий, лишь бы никто из этих тварей не появился — и все зря? Нет, пожалуй, не зря. Про него ведьмак точно не в курсе, а значит, можно действовать дальше. Но как же все-таки неудачно! Так этот… ушлепок еще и Аматэру. Этот род не был для него целью — так, мелкая неприятность, которую он постепенно убирал. Теперь же все может измениться. Пришлые могут поднять голову, вновь начнется война, появится еще больше ведьмаков… М-да… — Байхо, — произнес он негромко. Тот, кого позвали, появился через пару секунд. Просто появился чуть правее господина. Словно скинул невидимость либо телепортировался. — Приказывай, господин, — поклонился Байхо. — Устрани английского Патриарха, — отдал человек приказ. — Только незаметно. Кирпич на голову, сердечный приступ — что-нибудь такое. — Сделаю, господин, — вновь поклонился Байхо. — И направь кого-нибудь присмотреть за ведьмаком, — кивнул на экран телевизора человек. — Но чтобы никаких выкрутасов. Лишь наблюдение. — Возможно, его лучше тоже устранить? — спросил Байхо. Человек вздохнул. — Если бы ты не был таким сильным, я бы поменял тебя на кого-нибудь поумнее, — произнес он. — Это ведьмак, Байхо. Всё, никаких Патриархов вроде англичанина. Я и со стариком-то рискую, но уж лучше так, чем два ведьмака. Нет, Байхо, просто наблюдаем. — Как скажете, господин. Патриархи в общем-то тоже ведьмаки, но уж слишком слабые и ни на что никогда не влияли. Это нормально, учитывая, как этих Патриархов обучают. Потому он их и не трогал. В большинстве случаев — самая лучшая тактика. Проверенная временем. И откуда только этот ведьмак взялся? Или все-таки… Нет, не стоит. Для начала надо посмотреть, как все с Сакураями получится, а там видно будет. — Свободен, — бросил он слуге. После чего тот с поклоном растворился в воздухе.