— Где была? — осведомился он, поджав губы. Было видно, что он застал ее врасплох. — Я аудиторов провожала, — неуверенно сказала она, делая попытку снять с себя пальто. — Не раздевайся. — Он вернул сползавшее с ее плеча пальто на место. — Поехали уже, — мягким движением провел он рукой по волновавшему его овалу лица. Глава 31 Как человек может узнать, что его заказали? Точнее, заказали его убийство? Просто однажды раздастся чуть слышный хлопок — в него стрельнут в упор, подкараулив где-то в подъезде. Если персона поважнее, то, возможно, в него будут палить с крыши соседнего дома, как в третьесортных американских боевиках, или попросту взорвут его машину. В один прекрасный день Эльвира узнала, что ее жизнь, вернее, смерть, заказали. В ее случае было все намного прозаичнее. Не было пальбы, взрывов, мужчин в черных масках и с ножами. Просто однажды она немного задержалась на работе. Машину в этот раз она поставила довольно далеко от офисного здания, в каком-то узком безлюдном переулочке. Лучшего места для стоянки она не нашла. Сев в машину, Эльвира положила рядом с собой на приспособленную для этого подставку дамскую сумочку, а рядом с ней мобильный телефон, и вставила ключ в замок зажигания. Машина еле слышно заурчала. Всматриваясь в размытую фонарями темноту за лобовым стеклом, Эльвира подождала две положенные минуты, чтобы двигатель прогрелся, после чего взялась за рычаг, готовая тронуться с места. В этот миг она боковым зрением увидела, что кто-то темным пятном метнулся с заднего сиденья, и почувствовала на своей шее шнурок. Чьи-то руки начали постепенно сдавливать ей горло. Эльвира подсознательно поняла, что пришли ее последние минути. Она отчаянно сопротивлялась, брыкалась, извивалась, но железная хватка не отпускала. Она услышала свой собственный хрип и поняла, что сейчас наступит конец. Еще в юности, когда она смотрела фильмы детективного содержания или напряженные триллеры, ее всегда преследовала одна мысль. Когда показывали момент, что кого-то душат или топят в ванне, она размышляла, что мешает притвориться мертвым и таким образом избежать гибели? Наверное, инстинкт самосохранения заставляет жертву до последней секунды барахтаться, надеясь на спасение. В ее гаснущем сознании родилась эта самая мысль притвориться мертвой, но она не стала проверять эту гипотезу выживания на себе. На последних секундах угасающей жизни она дотянулась до руля и стала бешено давить на сигнал. Редкие прохожие стали испуганно оборачиваться. Руки Эльвиры безжизненно стекли с руля. И это сработало. Решив, что она мертва, убийца посчитал, что справился с заданием, и ослабил хватку. Боясь быть пойманным, он выскользнул из задней двери. Эльвира сквозь вакуум, воцарившийся вокруг нее, услышала, как задняя дверца открылась. Но она не могла видеть, как из нее выполз и торопливо пошел прочь темный силуэт. Через несколько минут она пришла в себя и начала прерывисто кашлять. Она не верила, что спаслась. Она сорвала с горла мерзкую веревку и откинула ее прочь. Осмотрелась. Да, ничто в жизни так не воодушевляет, как то, что тебя душили и недодушили… Никого не было ни в машине, ни около нее. Пропал телефон, хотя сумка с кошельком осталась на месте. Значит, нужен был именно телефон со всеми заметками по делу, которое она сейчас вела. Видимо, он представлял интерес для заказчика. Что это, ограбление? Из-за телефона хотели задушить? Это вряд ли. Что она испытывала сейчас, было трудно описать словами. Но, несмотря на испытанное потрясение, ее мозг работал с бешеной скоростью, выдавая все новые и новые мысли и гипотезы. Она думала о том, что, судя по всему, она слишком близко подобралась к преступнику. Он начал действовать именно потому, что почувствовал угрозу для своей безопасности. Он был на расстоянии вытянутой руки, но она все еще не знала, кто он. Зато он начал принимать меры. Женщина представляла для него опасность, и он решил убрать ее со своего пути. Ничего себе. Игра становилась опасной, хотя поначалу так не казалось. Попасть в такой переплет она не рассчитывала. Угроза жизни — это уже чересчур. Маленький гонорар она потребовала. Скорее всего, в последнее время она где-то в разговоре кого-то сильно напугала, сама того не заметив, да так сильно, что тот засуетился. Иных причин интереса к своей персоне она не видела. Она начала перебирать все сегодняшние и вчерашние встречи — она была в эпицентре событий, разговаривала со столькими людьми! Так. Стоп. Обещала вчера Ольге закончить позже начатый с ней разговор и не выполнила своего обещания. Поговорить с главбухом по поводу того, что она скрывает и что ее беспокоит, так и не получилось. Тогда Ольге удалось избежать неприятного для нее общения. А что, если?.. Что, если, чтобы не возобновлять эту тему и чтобы не быть пойманной и рассекреченной, она заказала кому-то убрать Эльвиру? Идея, может, и бредовая, но смысла тоже не лишена. Эльвира по своему опыту знала, что кажущаяся поначалу абсурдной гипотеза потом вдруг в свете найденных доказательств и фактов становится реальнее всех остальных, такое часто случалось. Но тут, конечно, надо понимать, что преступник, должно быть, очень боялся быть рассекреченным, если пошел на убийство, потому что слить информацию конкурентам — это одно дело, а убийство — это уже совсем другое. Здесь уже переступалась грань дозволенного для обычного гражданина, коим являлся каждый сотрудник офиса. Желание подзаработать денег, алчность, отсутствие моральных принципов и просто недопонимание того, что ему может грозить в случае его рассекречивания, могли двигать обычным клерком, превратившимся в «крота». Но вот убийство… Здесь уже должны быть другие мотивы. Не получилось достать информацию и передать ее конкурентам — можно просто завязать, и все. Это частное дело человека и компании. Но вот убийство уже выходит за грани частности, поэтому здесь должно стоять на кону что-то большее, чем просто деньги. Был у Ольги такой повод, такой секрет, который она настолько хотела скрыть, что готова была пойти даже на убийство? Или кто-то другой имел такой секрет? Это предстояло выяснить. Пока Эльвира не очень успешно справлялась с ситуацией. Впрочем, покушавшийся на нее преступник так не считал. Получалось так, что, как ни странно это звучит, сегодняшнее происшествие со счастливым для нее концом показало Эльвире, что она близко подобралась к преступнику, а также позволило ей составить психологический портрет человека, которого она искала. Это человек, для которого многое было поставлено на карту. И, сливая информацию основным конкурентам Завьялова, он делал это не только ради денег, здесь двигало им нечто большее, чем просто жажда наживы. Но, в любом случае, подставляться больше она не хотела. Еще оставался нерешенным вопрос с Ириной Коноваловой. Темная лошадка. Ее участие в сборе документов для тендера от Эльвиры почему-то скрыли. Что это, просто халатность или злой умысел? Почему Федосеев утаил от нее столь важную информацию? Тоже был в деле? С другой стороны, когда ей обрисовывали ситуацию со всеми вытекающими подозреваемыми, Завьялов там тоже присутствовал и активно участвовал в разговоре. Насчет Коноваловой он тоже промолчал. Владельца компании она точно могла вычеркнуть из числа подозреваемых, хоть он не такой уж и владелец, она навела справки. Собственником компании была его жена Инесса, а Игорю Сергеевичу принадлежал ничтожный процент — есть о чем подумать. И еще она никак не могла встретиться с Ильей Загорским, входившим в число лиц резко очерченного Федосеевым и Завьяловым круга подозреваемых. Он не появлялся на работе с тех пор, как она приступила к расследованию этого дела. Тоже подозрительно. Потом еще Эльвира разговаривала с Баранцевым по поводу той стрельбы на московской квартире, где собирались любители карточных боев без правил. Все-таки он действительно был главным инженером, она проверила. Баранцев сам ей позвонил, пригласил вместе пообедать. Она отказалась, сославшись на нехватку времени, но попросила его зайти к ней в кабинет. Эльвира поинтересовалась у него, завязал ли он с картами. При этом ее вопросе он очень сильно напрягся. Видно было, что этот вопрос застал его врасплох, он был обескуражен ее осведомленностью. Разговор с ней, конечно, был ему совсем не по душе. Иначе, собственно говоря, и быть не могло, что ж тут хорошего? Он совсем не ожидал, что она может быть в курсе этой его пагубной страсти. Баранцев ответил, однако, что после того случая со стрельбой больше туда ни ногой, да и хозяин квартиры больше не организует встреч. И это было правдой. Туда, может, и нет. Но мало ли мест, подобных этому, в Москве, да и не только в Москве? Однако он ей ответил, что не нашел себе другого места поиграть, что точно было неправдой. Почему он ей солгал? Какая на то у него была причина? Конечно, такое хобби его совсем не украшало. Но, с другой стороны, мало ли кто чем занимается. Главное — не переступить черту дозволенного. В попытках замести следы, видимо, он даже попробовал с ней флиртовать, по ее мнению, не совсем удачно: Баранцев за все время их разговора несколько раз поправил галстук, смахнул с плеча несуществующую соринку, пригладил волосы — все эти знаки и жесты говорили Эльвире о том, что она ему нравится, и он, похоже, не прочь приударить за ней. — Вы что, флиртуете со мной? — спросила она, пристально разглядывая его. — А как вы догадались? — Вот сейчас, например, вы заложили большие пальцы за ремень — это самое агрессивное сексуальное проявление мужчины по отношению к женщине. — Ничего себе. — Он поставил руки на бедра. — Это, кстати, тоже — руки на бедрах, — с лукавой улыбкой сказала она, кивком головы указывая на его руки. Он в растерянности опустил руки по швам. — Я скрывать, конечно, не буду. Да, вы мне нравитесь. — Я уж поняла, — хмыкнула она. — А что вы? Где ваши руки? О чем они говорят? Я могу рассчитывать на взаимность? Эльвира провела по волосам, ткань блузки немного стекла вниз, обнажив гладкую белую кожу запястья с крупными камнями бижутерии. Эльвира знала, что этот жест является одним из наиболее дразнящих для мужчины. Баранцев, как зачарованный, следил за ее рукой, за волной волос под ее пальцами. Если бы он разбирался в языке тела, он понял бы все без слов. Такой жест говорил о заинтересованности женщины в мужчине. Но он ждал слов и услышал их: — Я думаю, у вас есть шансы. И вот сейчас она думала, что это такое все было? Разыгранный спектакль или он действительно что-то испытывал к ней? Вряд ли Баранцев был таким искусным лжецом, что был способен ее обмануть. Скорее, наоборот. У Эльвиры, несмотря на все ее знания психологии, в ее тридцать пять лет не было ни мужа, ни даже близкого мужчины. Возможно, все эти знания как раз и мешали устроить ей личную жизнь — мужчинам трудно было ужиться с детектором лжи. Хотя при его игре в карты Баранцев должен уметь хорошо блефовать. Есть над чем подумать. Но тогда, после разговора с ним, она все-таки поняла с помощью одной ей известных методов, что он не был «кротом». И все же есть круг подозреваемых. Она, наверное, зря смотрит только на него, не обращая внимания, что происходит за его пределами. А что, если отвлечься и предположить, что «крот» вовсе не из списка лиц, готовящих тендер и имеющих доступ к информации напрямую? Что, если это кто-нибудь еще, кто-то незаметный, на кого никто не подумал? Кто-то мог получить нужные сведения косвенно. Завьялов сразу, как только начались утечки, резко ограничил круг лиц, готовящих документы, сведя их к минимуму, но все равно нельзя было исключать возможность, что кто-то подсмотрел, подглядел, что нужно, потому что до тех, кто готовил тендер, не была доведена информация об утечках, и перед ними не стояла задача никому не рассказывать о тендерных делах. Хотя надо было бы поставить такую задачу, это было упущение. Вообще, все документы нужно было готовить в строгой секретности, раз такое дело. А так круг подозреваемых очень сильно расширялся, охватывая, возможно, даже всех сотрудников компании. Это напоминало стихийное бедствие. На данный момент необходимо было добиться того, чтобы информация по готовящемуся тендеру, такому важному для Завьялова, ни в коем случае не дошла до конкурентов. Сейчас она свела бы число лиц, готовящих тендер, вообще до одного человека. Пусть это будет сам Завьялов. А что? Пусть сам готовит свои документы, раз они так ему важны. А другим она дала бы ложные цифры и посмотрела бы потом, какие цифры выплывут у конкурентов. Вот так и можно будет вычислить «крота». То есть Завьялов готовит истинный пакет документов, а каждый подозреваемый отдельно от всех, согласовывая с Завьяловым сроки и деньги, готовит свой пакет, который дальше кабинета Завьялова не уйдет. Завьялова только в этом случае надо было считать стопроцентно чистым. Но, в конце концов, он и заказал это расследование. Не может же он сам на себя расследование заводить. За всеми этими мыслями Эльвира не заметила, как подъехала к своему дому. Надо было изыскать возможность позвонить своему непосредственному начальнику Дягилеву. Он был приятелем Завьялова, и это он попросил Эльвиру помочь ему. Хорошо еще, что она не растерялась и взяла хорошие деньги за свои хлопоты. Пусть теперь Дягилев и расхлебывает все сам. Подвел ее под монастырь. Последними своими соображениями она тоже решила поделиться с ним. Мобильного телефона со всеми контактами теперь у нее не было. Хорошо, что дома у нее была оставшаяся с давних пор записная книжка, где в рукописном виде были записаны все особо важные номера — иногда такие вещи могут сослужить очень хорошую службу. Вся в ворохе своих мыслей, взбаламученных чувств и рассуждений она добралась до стационарного телефона (и такой архаизм может пригодиться). Он стоял у нее дома для особого случая, она им совершенно не пользовалась. Особый случай настал. Она отыскала нужный контакт и набрала номер своего начальника. Дягилеву очень не понравилось то, что она рассказала. Он сразу велел ей на время покинуть место боя. Надо было разобраться с источником опасности. Ставить под угрозу ее жизнь он точно не собирался. А Эльвира продолжала ему жаловаться, что дело у нее совсем не клеится, хотя она заметно продвинулась в расследовании. И, получается, настолько близко подошла к решению задачи, что стала опасна для преступника. — Видимо, многое на кону у него стоит, раз он на такие меры решился, — бубнила она. — Ты в конторе пока не появляйся, — снова повторил Дягилев. Он понял, что она его совсем не слышит. — Я трудилась без устали над делом, трудилась до последней минуты. Но, к сожалению, без особого успеха, — ныла Эльвира. — Я сам позвоню Завьялову, а ты туда больше ни ногой, — громко скомандовал полковник. Она, наконец, услышала, что говорит ее начальник. — Понаблюдаем за ситуацией пока со стороны. — Дягилев, похоже, тоже решил влезть в расследование. — У меня тут есть кое-какие соображения. Надо переговорить с Игорем, что он скажет. Закончив разговаривать с Эльвирой, он набрал номер Завьялова, но тот был недоступен. Он в это время ужинал с Ольгой. Ресторанчик, где они находились, был новым, находился в полуподвальном помещении, и руководство еще не успело наладить там связь. Только в конце вечера, заметив, что за все время ужина ему никто не позвонил, Игорь обнаружил, что связь нулевая. Машина Завьялова остановилась около Ольгиного подъезда, он вышел, чтобы ее проводить. Пушистые, почти новогодние снежинки крупными хлопьями падали с темного неба, ложились на ее плечи, волосы, цеплялись за ресницы. Она была прекрасна, стоя сейчас перед ним в этой снежной мишуре. Их взгляды встретились. Ему нестерпимо захотелось напроситься к ней в гости: «Как там говорят, на кофе? Сейчас уже ближе к полуночи, какой кофе… Может, на чай тогда?» Пока он так думал в нерешительности, она предложила сама: — Приходи завтра на бигос. — Это что за зверь такой? — Придешь — узнаешь. Завтра была суббота, и он, конечно, согласился. Инесса уехала куда-то на океаны. Только он не догадывался, что Инесса укатила туда не одна, и сопровождал ее не кто-нибудь, а Кирилл. А Ольга знала, что Инессы нет. Кирилл позвонил Ольге и сказал, что улетает с ней на продолжительное время. Вот и конец их неначавшимся отношениям. Хорошо, что не повелась на смазливого парня с таким непринужденным образом жизни. Поэтому Ольга без зазрения совести пригласила Завьялова к себе. Она не хотела упускать свое счастье, пусть даже оно недолговечно и сомнительно.