– За кухню большое спасибо, она нужна. Я планировал искать её. Только где ты её взял и что в машинах? Я вижу, некоторые гружёные. – На дороге брошенные стояли, без топлива. Как вы и говорили. В одной «полуторке» снаряды для «сорокапяток». Пополам осколочные и бронебойные. В другой – патроны для винтовок и пулемётов, но кузов не полный, видно до нас мелкие группы подходили и пополняли запасы. Если бы большой отряд был, всё бы забрали. Третья «полуторка» пуста, в ней были ящики из-под гаубичных снарядов, но мы их выкинули. Потом заметили ЗИС на берегу речки, боец в нашей форме готовил обед, а охранял его немецкий солдат. Подъехали, как будто свои, и я его ножом убил. А боец поваром оказался, сказал, что позавчера ещё в плен попал, шофёра убили, а его заставили готовить для немцев. Кузов полон продовольствия. Половина наша, половину уже немцы туда загрузили. Бензин, весь что нашли, слили в баки. – Километров на семьдесят, – кивнул я. – Нам хватит. Дальше, пока наблюдатель в кузове «Ганомага» следил за окрестностями, чтобы нас врасплох не застали, я велел Захарову разобрать ящики с патронами и полнить боезапас. Жаль, гранат нет. Зато патроны теперь есть, надо же с чего-то начинать, тем более у танкистов было четыре ДТ и два ручных пулемёта – один ДП у пограничников и такой же у стрелков. Пока диски и подсумки набивали патронами, я пообщался с поваром. Понравился он мне, с достоинством мужик, за сорок, пообещал ему реабилитацию, если честно в моей роте будет служить. После недолгого раздумья он ответил согласием, и я внёс его данные и домашний адрес в тетрадь. Парней, что изображали пленных, я туда уже записал. Адреса родных тоже нужны, если я кого потеряю, то постараюсь сам извиниться за то, что по моей вине их сын, брат или отец погиб. Ужин будет через час готов. Как только бойцы пополнили боезапас, мы оставили пять пустых ящиков на обочине. Остальные по машинам распределили в качестве лавок, и колонна двинула в тыл к немцам. Нужно до наступления темноты уехать как можно дальше. Свернули раньше того места, где Никонов кухню увёл – не хватало ещё, чтобы немцы, что считали её своей, претензии нам предъявили. Двигались тем же порядком. Я на передовом мотоцикле с Соколовым, за мной «Ганомаг», потом грузовики, последней «полуторка» со снарядами, и второй мотоцикл замыкал. Старшина Тарасов надел немецкий френч и сидел в кабине «захара», теперь это его имущество вместе с кухней. Часа два в дороге были, и повар уже потушил топку. Проехав около сорока километров, мы оказались на берегу красивого озера. Немцев тут не было, да и наших окруженцев тоже, так что, расставив технику и выставив посты, я скомандовал ужинать. Посуда своя у всех была, а кому не хватило, мы трофейной немецкой поделились. У Лютовой до сих пор сохранился тот немецкий котелок, что я ей подарил. До наступления темноты меньше часа оставалось. Пока бойцы купались да посуду мыли, мы с Захаровым отошли и стали прикидывать списочной состав роты. Пока у нас шестьдесят семь бойцов и командиров, я шестьдесят восьмой. Для начала сформировали первый танковый взвод, коим и будет командовать Захаров. На три «тридцатьчетвёрки» составили экипажи и сообщили об этом бойцам, чтобы попривыкли друг к другу. Ещё один экипаж для второго взвода подобрали, и на этом пока всё. Младшего лейтенанта Панина, что на КВ воевал, и его экипаж я пока не трогал. Для него решил КВ найти, не знаю пока – «единицу» или «двойку», но опытный экипаж в запасе должен быть, использовать как таран такой тяжёлый танк неплохо. Пока мы ехали, не раз брошенную советскую технику видели, пару раз останавливались, два танка легко в строй ввести было можно, они без топлива стояли, оба БТ-7, и ещё броневик БА-10М подобрали, нашли канистру бензина для него и боезапас пополнили – в ноль расстрелян был. Судя по следам на башне, броневик использовали из укрытия – на башне есть следы от попаданий, а на корпусе нет. Экипаж для него уже был сформирован. Соколов мехводом стал, передав мотоцикл пограничникам. «Ганомаг» я отдал отделению стрелков, они теперь мотострелки. «Полуторка», что ранее пуста была, тоже уходила пограничникам, как и БА и оба мотоцикла. Их задача – разведка. Две пары разведчиков после ужина разбежались – мне нужны пленные немцы для допроса и информация по брошенной советской технике вокруг. Желательно найти немецких трофейщиков, вот уж кто особенно мне нужен. Остались врач и тыловое обеспечение. У ротного старшины основное есть, остальное доберём. Пока зенитчики и наш врач без машин, но тоже найдём. Ну и самая главная проблема – топливо нужно, у нас его километров на пятнадцать осталось, и всё, встанем, так что одна надежда на удачную работу разведки. Наши новоиспечённые мотострелки знакомились с техникой, оружием, им три МП и МГ выдали, и несли службу. Мотострелки мне нужны были только для того, чтобы стоянки охранять. Собрав их, я объяснил, какие у них будут задачи. Захаров, взяв пару бойцов из своего взвода, одолжил мотоцикл у погранцов и укатил. Вдали на поле какая-то техника стояла, хотелось выяснить, что там. Лютова осматривала бойцов, что были ранены, четверо имели повязки, вот она их и меняла. Чуть позже сообщила, что ранения лёгкие и бойцы могут выполнять свои обязанности. По поводу того, что мы открыто встали и нас легко обнаружить, так и что такого? Немцы решат, что мы свои – на капоте «Ганомага» флаг их для опознавания закреплён, один раз самолёт-разведчик нам приветливо покачал крыльями. А наши сами не сунутся, всё же две единицы бронетехники. Обойдут стороной. Да и сомневаюсь, что в этих краях много окруженцев, мы уже оставили их позади, тут только редких одиночек или раненых можно найти. Еще можно освободить пересыльный пункт, как я и собирался сделать, чтобы набрать себе людей до полного штата, а может, и чуть больше. Когда стемнело, бойцы отбыли ко сну. Перед этим я велел им побриться и постричься, чтобы выглядели хорошо. Всё же многие немцев изображали, а у них внешний вид должен быть в порядке. На ужин была рисовая каша с мясом, чуть меньше половины еще осталось, хотя я разрешил брать дополнительные порции. Повар готовил на полную пехотную немецкую роту, а у меня в два раза меньше людей. Он закрыл котлы и сказал, что до утра не испортится, а потом он ее подогреет и накормит всех завтраком. Когда стемнело, вернулся Захаров, сразу поспешив доложить о проведённой разведке. – Там танковый бой был, два десятка машин. В основном наши. Лёгких много, разбиты, чинить долго, но нашёл две «три-четыре». Одна сгорела и башню снесло, а вторая на вид в порядке. Только гусеницу сбили и повредило передний каток. Я посмотрел, с подбитой можно перекинуть. Свиридов воевал на такой машине, смог завести двигатель. Сказал, есть полбака топлива. Правда, боеукладка почти пуста, шесть снарядов всего, и все бронебойные. Экипаж танка неподалёку лежит непогребённый, из пулемёта их скосили. – Сколько нужно времени на ремонт? Какие силы? – Думаю, шестерых хватит, и машину нужно. – Бери. Да, возьми ещё пяток бойцов, пусть обойдут подбитые, но не горевшие танки и снимут всё ценное: пулемёты, прицелы, снаряды, топливо пусть сольют в канистры. Я это место в ближайшие пару суток покидать не планирую, время есть. А погибших завтра с утра похороним. Документы соберите. Всё, действуйте. Он забрал людей и машину и укатил – не стоит терять время, если можно восстановить танк. Я же проверил посты – две пулемётные точки, обложенные мешками с песком. Мешки в «Ганомаге» были, а у озера имелся песчаный пляж, рядом с которым мы и встали. После тоже прикорнул, найдя свободное место рядом с Никоновым. Мы один экипаж, так что стоит привыкнуть друг к другу. У озера мы совершенно спокойно простояли двое суток. Разведка активно работала, собирая информацию. Вырезали пост фельджандармерии, взяв старшего, так что информацию нужную я получил. На карту были нанесены пункты сбора трофейного советского вооружения и техники, а также расположение немецких частей. В том числе люфтваффе. Это просто золотой приз! Остальные тоже эти двое суток не сидели, а тренировались. Танкисты изучали «тридцатьчетвёрку», что удалось поставить на ход, знакомились с неизвестной для многих из них бронемашиной. Из поиска удалось пригнать два ЗИСа со счетверёнными зенитными пулемётами в кузовах. Так что у нас появилась своя зенитная защита, благо и расчёт был, пусть теперь пришлось ему разделиться на два. Задача – охрана колонны во время движения и во время стоянок. Если танки уйдут в рейд – то охрана тылового обеспечения и грузовиков. Помимо этого, была случайно обнаружена «летучка» на базе «полуторки». В лес её загнали, где пограничники и нашли. Машина цела, инструментарий не разукомплектован. Машину сразу перегнали на стоянку, и одного сержанта-мехвода, опытного ремонтника, я поставил старшим на неё, будет мехводам помогать с ремонтом. За сутки в порядок привели броневик и «тридцатьчетвёрку». Я тоже активно помогал. Воздушные баллоны заполнили под давлением, они нужны для запуска двигателя, если аккумулятор разряжен. А компрессор в «летучке» имелся. На дорогах два десятка грузовиков на ходу обнаружили, только баки у всех пустые. Одна из ценных находок – в кузове перевернувшейся в овраг машины ЗИС-6 обнаружили снаряды для нашего пока единственного танка. С «Ганомага» слили бензин в канистру, одну из брошенных машин ЗИС-5 перегнали к оврагу, все снаряды подняли и загрузили в кузов. Вскоре наш танк обзавёлся полным боекомплектом – две трети осколочные. Пулемёты тоже на месте, да ещё запас в полтора десятка у Тарасова. А «тридцатьчетвёрку» себе Захаров взял, став взводным. Рация у нее повреждена была, но сняли детали с других машин и починили – шумела, конечно, но все-таки работала. После того как я допросил унтера – старшего поста фельджандармов, мы, переодевшись в их форму, на трёх мотоциклах выехали на свободную охоту. Она оказалась удачной. Я уже чуял, что мы заинтересовали немцев, и разведчик пролетал, покрутившись над нами, – значит, информация о нас есть в штабе вермахта. Нужно валить. Только вот проблемы с топливом. Точнее, из-за его нехватки. Именно она нас и волновала. Выехали на трассу под вечер и сделали вид, что мы усиленный патруль. Я как бы за старшего был. Сначала повезло с одиночной машиной, видимо, она колонну нагоняла. Взяли водителя и сопровождающего в ножи. Погранцы и разведчики отлично сработали. В кузове нашли продовольствие. Машину отогнали, трупы оттащили подальше и спрятали, надеясь, что ещё что-нибудь попадётся. Попалась легковушка – «мерседес» с двумя офицерами из штаба одного из пехотных корпусов. Забрали оружие и все документы, тела отправились в компанию к другим немцам. Среди трофеев я обнаружил новенькую «лейку» и двенадцать чистых плёнок. Забрал себе в качестве компенсации за тот фотоаппарат, что сгорел в танке Аверина. Я и так дневник боевого пути нашей роты веду, теперь и фоторепортаж будет. Неплохая задумка, на мой взгляд. Жаль, пока нигде аккордеона не находил, тяжело без музыки, я эмоции выплёскиваю через неё. Едва легковушку спрятать успели, как появилось четыре грузовых машины без охранения. И что важно, в кузовах двух машин бочки стояли. Тут тоже без стрельбы сработали, парни знали, что делать, взяли на прицел водителей и сопровождающих, когда те остановились по моему приказу, дальше ножами сработали. В двух машинах оказались снаряды и патроны к немецким танкам и топливо. Солярки не было. Моторное масло в двух бочках, в других бензин. Ну ладно, хоть это. Забрав грузовик с продовольствием и бросив «мерседес», мы добрались до нашей стоянки, заправили всю технику и отправились прочь от озера. Захаров, остававшийся за старшего, сообщил, что подъезжал крестьянин на телеге. Долго нас разглядывал со стороны, потом уехал. На виду старались ходить только те, кто был в немецкой форме, хотя советской техники у нас тут порядочно. Я согласился, что, похоже, это был немецкий соглядатай. Вовремя мы умотали. Выехали на трассу, включив все фары, танк шёл замыкающим, броневик следом за дозором на двух мотоциклах. Сам я ехал за рулём «Опеля» с продовольствием. Рядом сидела Лютова, я рассказывал ей все, что со мной произошло с начала войны и до этого момента. Направлялись мы к лагерю военнопленных, который я и собирался захватить. Мне люди нужны. Точнее, это пересыльный пункт, где командиры вперемешку с простыми бойцами. Потом планировался бросок к пункту сбора трофейной советской техники, в основном танков, – отбираем себе то, что в порядке и на ходу, забираем всё ценное и уезжаем. Так как мне нужен был транспорт людей вывозить, мы, пока до трассы ехали, осматривали примеченные ранее брошенные машины, заправляли их и включали в колонну. Потому и я за рулём сидел, все заняты были, многих свободных танкистов за руль посадил, в колонне три десятка грузовиков теперь, плюс ещё два танка, те, что БТ-7. В общем, усилил колонну. Так как мой грузовик шёл первым, то я и задавал направление. Дозор знал, куда ехать, там старшина-пограничник командовал. Добрались до рощи, отсюда до лагеря военнопленных оставалось километра три. Расставили технику. Пограничники и разведчики скрылись во тьме, их задача – провести разведку и подготовиться резать связь. Почему я выбрал именно этот лагерь, хотя тут почти две тысячи пленных содержится? Причина заключается в отдалённости от населённых пунктов: ближайший в пяти километрах. Место удобное для пункта, перекрёсток трёх дорог, видно всё далеко, только наша роща с одной стороны вид портила. Водоём рядом, у развалин поместья. В прошлом тот пруд был, ключи бьют, так что есть где воду брать. В этих краях можно километров тридцать, а то и поболее проехать и не увидеть источника воды. Сработали мы чисто. Через час после того, как ушли разведчики, сократившаяся колонна из трёх мотоциклов, трёх танков, броневика и бронетранспортёра двинула в сторону лагеря для военнопленных. Двигалась без соблюдения светомаскировки, то есть со включёнными фарами. Жаль, нас «тридцатьчетвёрка» демаскировала. Кто хоть раз слышал рёв её движка и лязг гусениц, с другой техникой не перепутает. Однако немцы проявили беспечность, будучи уверены, что это свои приближаются. На то и был расчёт. Пока информация о советской бронегруппе не разошлась. Когда мотоциклисты приблизились метров на сто, то начали разъезжаться, чтобы задействовать все пулемёты. Танки хлопнули пушками, посылая осколочные снаряды в сторону палаток, где ночевала охрана. Оба лёгких танка и за ними «тридцатьчетвёрка» на максимальной скорости устремились туда, мотоциклисты их прикрывали с тыла, а броневик и «Ганомаг» начали обхватывать лагерь по бокам, отстреливая патрули и часовых на вышках, не давая им удрать. Этим же и погранцы с разведчиками занимались. Я сидел на одном из мотоциклов в качестве пассажира. Немецкий мундир, который разнашивал все эти дни, чтобы сидел по фигуре, я снял еще у рощи и надел свою форму командира с пилоткой, но без комбеза. Фары освещали убегающих немцев – тут почти батальон был, – и пулемёты били не переставая. Мотострелки прошли цепью, «Ганомаг» их прикрывал, добивая подранков. Когда охрана была уничтожена, мне открыли ворота, за которыми столпилось огромное количество пленных. Освещенный сбоку одним из мотоциклов, я, осмотрев толпу, обратился к ним с речью: – Товарищи бойцы и командиры! Я – командир танковой роты девятнадцатой танковой дивизии лейтенант Бард. Мне нужны танкисты, разведчики, шофёры и мотострелки. Это не партизанщина, мы относимся к регулярной армии, я выполняю приказ сформировать роту на оккупированной территории. Это приказ командующего Пятой армией генерала Потапова. Людей мне нужно не так и много – две сотни примерно. Остальные могут уходить. Забирайте оружие охраны и идите. Добровольцев попрошу подойти к броневику. Если есть бойцы и командиры девятнадцатой танковой дивизии, тоже подходите. Народу повалило огромное количество. Мои танкисты охраняли стоянку техники, где находилось с десяток грузовиков, половина из них наши, советские, и четыре полевых советских армейских кухни. Маловато на такую толпу. Палатку со складом продовольствия я отдал, так что вынесли всё, когда уходили. Однако и осталось народу немало. Подошла моя колонна. Тарасов, ротный старшина, занялся приёмом кухонь – их цепляли к машинам. Я же отбирал водителей. Брал в основном тех, кто говорил, что из нашей дивизии, приходилось на слово верить, потому как архив сгорел в результате неудачного выстрела наших танкистов. В итоге укомплектовал шофёрами весь наш автопарк. Командиров хватало, даже один подполковник был. Я предложил выделить командирам две машины. Если желают, поедут с нами, но в качестве пассажиров. Задерживаться я у немцев в тылу не собираюсь, иначе загоняют, так что мы к своим направимся. Отказавшихся особо не было, а того подполковника я старшим над командирами поставил, чтобы не бузили. Пришлось даже четыре грузовика выделить, командиров много оказалось. Один я не справлялся с опросом бывших пленных, ещё двух командиров привлечь пришлось: лейтенанта Захарова и старшину Миронова. Причём пограничник работал быстрее нас двоих. В общем, сформировали мотострелковую роту, куда вошли три бронетранспортёра – два мы захватили у пункта содержания пленных, на стоянке, – пять грузовиков. Зенитчиков людьми усилили, даже командир им нашёлся, в звании лейтенанта. Все командиры были из моей дивизии, специально так отбирал. Потому и техники взял побольше. Вырвемся к своим, нашей дивизии пригодится и пополнение людьми, и материальным имуществом. Танковую роту сформировал полностью, плюс пять экипажей для отдельного тяжелого взвода на КВ, ну и на роту лёгких танков. Из пограничников Миронов сформировал взвод, он девятнадцать бойцов нашёл среди пленных. Своей ротой я буду командовать, взводом тяжёлых танков – капитан Кубаев, он обещал не чинить мне препятствий и до выхода к своим будет считаться моим подчинённым. Потому и командир мотострелков старлей. Три часа убили на формирование подразделений, но, погрузившись – даже на танки десантом сажали, столько народу было, – двинули в путь. Тут в пятнадцати километрах сборный пункт трофейной советской бронетехники, туда мы и направляемся. А пока пленными занимались, Лютова осматривала раненых. Всех врачей и медиков я к ней отправлял, для них потом пять машин пришлось выделить, и для медиков, и для раненых. Также зная, в каком состоянии меня встретят пленные, наш повар приготовил суп в обоих котлах, он быстро разошёлся среди пленных с кусочком хлеба на одного. Больше давать просто нельзя, некоторые долго голодали. Нашли поваров для захваченных кухонь, так что скоро снова покормим бойцов и командиров. Когда добрались до места расположения сборного пункта трофеев, на нашей технике приближаться не стали, вперёд уехали три немецких грузовика с одним «Ганомагом» и двумя мотоциклами. Погранцы сработали тихо, мотострелки их прикрывали, и, когда подали сигнал, живых на сборном пункте не было. Тот был организован на территории колхоза, некоторые строения использовались как склады. Я, как командир, отдал приказ подчинённым, а капитан Кубаев был поставлен следить за выполнением. Работали тихо, тут до села с километр будет, а там немецкие части размещены. Танкисты рассыпались, изучая бронемашины, стоявшие на территории колхоза. В одном из строений содержали пленных, наших ремонтников и танкистов, что помогали немцам восстанавливать технику. Старшего привели ко мне, тот был в звании военинженера второго ранга, что соответствовало армейскому майору. Он и сообщил, где какая техника в порядке и что в течение часа можно ввести в строй. Где топливо складировано и немного боезапаса. Народ зашевелился. Нашей добычей стали тринадцать танков Т-34, два КВ-2, один КВ-1, шесть БТ-7, восемь БА-10, двенадцать грузовиков, три из них в виде топливозаправщиков. Остальное не на ходу. Всю технику загружали топливом, прицелами, вооружением, боеприпасами, после чего, когда в селе уже паника поднялась, вся эта армада покинула пункт сбора техники, оставляя за собой пожары, и покатила прочь. Сидя в люке своего командирского танка, в котором уже обустроился, я всё прикидывал и размышлял, и чем больше думал, тем больше понимал, что совершил ошибку. Мне столько танков и людей просто не нужно. Да, знаю, не бросать же, если люди не хотели уходить, – совесть не позволяет. Плохой я командир, нормальный бы послал их и направился выполнять приказ. Отъехав от села километров на пять, я остановил колонну и приказал собраться у моего танка командирам подразделений. В общем, разделяю я группу. Мой мехвод Никонов включил фару, и, пока механики осматривали ходовые, я встал у передка и сообщил командирам: – Как вы знаете, я получил особое задание от командующего нашей Пятой армией. Однако те силы, что мы набрали, для выполнения задания избыточны. Даже моей роты для выполнения много. Поэтому я решил разделить группу. Вокруг очень много вкусных целей, что можно поочередно уничтожить. Ваше задание такое: устраивать ночные налёты на немецкие части, штабы и склады с целью их уничтожения, а днём отстаиваться в укрытии, потому как благодаря авиации вас быстро обнаружат и загоняют. Две ночи даю вам на такое веселье, потом уходите к нашим. Однако если захватите топливо и боеприпасы, то можете задержаться и понервировать тылы противника. Значит, так, капитану Кубаеву я выделю больше всех сил. Все КВ и три «тридцатьчетвёрки». Два броневика для дозоров. Два взвода из роты мотострелков. Две зенитки, одиннадцать грузовиков обеспечения и полевую кухню. Старшему лейтенанту Пронину, командиру роты лёгких танков, по сути быстрому летучему отряду, пять броневиков, одну зенитку, взвод мотострелков, полевую кухню и шесть грузовиков обеспечения. Остальное отходит мне. Разделимся на три колонны на ближайшем перекрёстке. Да, советую брать в плен фельджандармов, дорожную полицию, – они знают всё, что вокруг происходит. Их по бляхам на груди можно опознать. А теперь, товарищи командиры, ваши задания. Расстелив под фарой карту фельджандармов, я стал показывать их задачи. Карт захватили у немецких офицеров достаточно, у всех уже есть. Нанесли метки на свои, что где находится. В эту ночь капитану Кубаеву предстоит уничтожить небольшой транспортный аэродром, освободить военнопленных из лагеря и захватить находившийся неподалёку пункт сбора трофейного советского стрелкового вооружения. Захваченным вооружить освобождённых, остальное уничтожить, и направить их прорываться к своим, а самому устроиться в лесу, замаскировав технику, до следующей ночи. Да, ночь не резиновая, так что лагерем и пунктом сбора вооружения он, скорее всего, днём будет заниматься. Следующей ночью ему предстоит уничтожить два штаба, три склада, ремонтную базу по восстановлению немецкой техники, и можно уходить к своим, громя всё, что на глаза попадётся. Танковой роте, лёгкой и летучей, дел побольше, помотаться им изрядно придётся. Им предстоит стокилометровый марш, чтобы с ходу, пока не рассветёт – надеюсь, успеют, – атаковать немецкий фронтовой аэродром, где находятся бомбардировочная и истребительная части. Не знаю, сколько там самолётов, но точно не меньше тридцати. Потом скрыться до следующей ночи. Если это удастся, то следующей ночью уничтожить три склада. Один из них, который с топливом, сначала захватить, чтобы сделать себе запас. Потом освободить военнопленных из двух лагерей и одного пересыльного пункта, помочь тем вооружиться за счёт пунктов сбора трофейного советского вооружения. После этого ротный может действовать по обстановке, или прорываться к нашим. Когда командиры получили свои задания, мы разошлись. Началась неразбериха: мы на месте комплектовали группы. Тремя отдельными колоннами доехали до перекрёстка и, пожелав друг другу удачи, разделились. Моя двинула вперёд. Да, автотранспорта у меня было больше, как и народу, ведь и ремонтники, и командиры, коих я обещал к нашим вывезти, были со мной. Погранцы тоже. Две зенитки, у нас их всего пять было, разделили не совсем поровну. Кубаева я специально в ту сторону направил, там и броды крепкие, и мосты, так что переправится. Моя рота шла на максимальной скорости в тридцать пять километров в сторону передовой. Там, в семидесяти километрах от нас, на бывшем советском военном аэродроме скоро немцы разместят свои лётные части, а может, уже разместили, моя задача – уничтожить эту авиачасть. После этого будем веселиться в ближнем тылу наступающих немецких войск. Я так ударю по их снабжению, что они взвоют. Такие же задачи поставлены и Кубаеву с Прониным. Покачиваясь на башне, я поглядывал вокруг. Мелкая пылевая взвесь после прошедшего дозора не мешала, и очки я опустил. Конечно, я был в своём комбезе – для экипажей химических танков, и в шлемофоне. Связь в роте была только у шести машин, не считая броневика и мою, ремонтники обещали чуть позже, когда встанем на днёвку, ещё три радиостанции восстановить. У меня на танке ранее десант был, но после того, как мы несколько грузовиков взяли на пункте сбора, то освободились. Сейчас в колонне около трёх сотен бойцов и командиров. Для полевой кухни многовато, поэтому со мной их две, припасов на три дня хватит. Остальное другим группам отдал. Так вот, десанта не было, но один человек был при мне. В пересыльном пункте я обнаружил военного корреспондента, политрука Евстигнеева. Подумав, я предложил составить ему мою биографию, сделав на этом репортаж с фотографиями, выдал свою «лейку» временно и пять фотоплёнок. Также дал пистолет трофейный, планшетку и три блокнота с карандашом, чтобы всё записывал. А что, я не лишён некоторой тщеславности! Между прочим, обо мне уже писали, только эту газету я в руках не держал. Теперь политрук не хотел оставлять меня одного и расположился за башней на свёрнутом тюке танкового чехла. Я выдал ему немецкий ранец с небольшим количеством личных вещей, так что не голый, имуществом обрастает, а пока он ожидал дня, чтобы запечатлеть меня и мою технику с людьми. Внезапно меня тронули за плечо. Мельком обернувшись, я вопросительно глянул на политрука. Пришлось поднять шлемофон слева, чтобы тот прокричал в ухо: – Когда мы встанем? Я сам уже прикидывал: два часа в пути, только что брод преодолели, причём благополучно, немцев там уже не было, так что ответил сразу: – Через десять минут. Пока народ разбежался по кустам, я, сам сходив, вернулся и стал получать доклады командиров по состоянию техники. Очень кстати был уже готов обед, так что заодно отдал приказ принимать пищу. А потом заправляли технику и готовились к дальнейшему маршруту. И ведь успели. Двигался я не к лесу у аэродрома – до ближайшего километров семь было, а к одному оврагу, где можно замаскировать технику, не зря же столько маскировочных сетей набрал, обнаружив их на пункте сбора целый грузовик. Замыкающая «тридцатьчетвёрка» тащила за сбой срубленное дерево, чтобы маскировать следы, хотя бы от наблюдения с воздуха. Мы съехали с трассы на полевую дорогу, проехали по ней и, спустившись в низину, повернули. Тут низина образовывала овраг, в него и заехали. Технику под крики командиров и мат мехводов и шофёров ставили борт к борту по две единицы, вплотную к впереди стоявшим, иначе средств маскировки не хватит. Над первыми уж растягивали полотнища, забивая палки и колышки в землю. Так что сверху овраг как бы пропал, сети натянуты от одного склона к другому. Когда рассвело, мы ещё не закончили, а вот к пяти часам замаскировались. Погранцы следы наши прятали, а то колеи оставили серьёзные. Старшине Миронову я уже поставил задачу, чтобы выслал людей к аэродрому и взял его под наблюдение. Старшим шёл сержант Иванов, справный пограничник и разведчик. Я велел бойцам взять канистру бензина с собой – если брошенная машина попадётся, на ней быстрее вернутся. А задача – наблюдать, как немцы разместятся, и сразу сообщить мне. Дальше уже моя работа и моей роты. Так что разведчики ещё затемно убежали к нашей цели. Тут снова повар сообщил, что готов ужин. Мы с Лютовой вместе поели, обмениваясь мнениями об этой войне. Спорили, когда закончится. Та уверяла, что за год, я – что за несколько лет, оба остались при своём, хорошо, котелок не надели на голову. После этого я дал отбой – всем отдыхать. Только ремонтники во зились, подготавливая танки к будущему бою, и погранцы Миронова охраняли нашу стоянку. Народу много, велел поглядывать, могут и предатели быть. Если кто попытается бежать, разрешаю стрелять на поражение. Два отхожих места выкопали. Евстигнеев не сразу дал лечь, устроил фотосессию на фоне наших танков. Многие хотели запечатлеть себя, но тот их отбрил, плёнки мало. Главное, несколько снимков сделал и доволен. После этого уже наступил долгожданный отдых. От аэродрома мы встали в восемнадцати километрах. Ближе подходить я опасался. Мы, конечно, тропками двигались, подальше от населённых пунктов, но всё равно кто-то что-то видел или слышал, так что вскрыть направление нашего маршрут все-таки могут. Лучше тут переждём, пусть в другом месте ищут. Я устал, не без этого, но когда лёг со своим экипажем у танка, сон как-то не шёл, остальные вокруг спали да похрапывали, а я размышлял. И было о чём. До той пачки газет, что у дезертиров взяли, я не сразу добрался. В общем, сижу я в кустах… То есть размышляю я, планы строю по боевому применению роты и почитываю газету «Комсомольская правда». Ну, читал, листал страницы, и с обратной стороны неподалёку от колонки объявлений, было там и такое, обнаружил заметку, от… товарища Иванова. У меня аж руки затряслись. В ней уведомляли товарища Лаврова, а я так подписывал все письма. А что, может, без обратного адресата не принимают, вот и давал данные будущего министра и адрес от балды. Так вот, там вежливо сообщалось, что письма от одного до пяти не получены, только два последних. Мол, не может ли товарищ Лавров повторить их. Я балдею. Вроде «Почта России» в будущем осталась, а порядки уже тут действуют. Точнее, беспорядки. Газета вышла семнадцатого июня. Я даже не в курсе, первая это заметка с просьбой или раньше писали. И вот что теперь думать? Из-за чьей-то безалаберности такая ситуация сложилась. А вдруг к врагу те письма попали? Ох, чую, как плохо сейчас тому, из-за кого письма не дошли. Точнее, всем тем людям. НКВД, наверное, землю рыло, но нашло всех, кто причастен. Конечно, если это не уловка, чтобы выманить меня. Поди знай. С другой стороны, никакого вмешательства в историю я не видел, – может, на самом деле потеряли? Да уж, я такого даже представить не мог. Однозначно сейчас я писать ничего не буду, просто времени нет, но когда к нашим вернусь, если будет возможность отправить письма, чтобы на меня не вышли, то сделаю. В четырёх первых я излагал всё об этой войне, что помнил, а помнил я, оказывается, немало, аж на четыре больших тетради написал. В пятом письме – всё, что знал о полезных ископаемых и природных катаклизмах. Как на территории Союза, так и за пределами, а я, как опытный путешественник, об этом знал немало, на целую тетрадь. В шестой тетради – послевоенные годы. Да, о Калашникове и Хрущёве написал, что там было. Седьмая – о Российской Федерации, что кто и как. Как Союз рухнул – тоже. Значит, шестая и седьмая тетради им достались? В седьмой у меня краткая сноска, что было в первых шести, так что они более-менее знали, что потеряли. Хм, а ведь в шестой я несколько раз приводил информацию, сколько народу мы потеряли в войне. Вот, наверное, потрясли кого-то такие цифры. В общем, новые письма буду писать, но не в ближайшее время точно. На этих мыслях я и уснул. Глава 11 Аэродром, первое ранение и госпиталь