Бобров заулыбался и мелко затряс головой: – Знаю, знаю, но не волнуйтесь, здесь мне ничего не угрожает! Директор ресторана – мой давний приятель, а клиент, с которым я встречаюсь, тоже отлично мне знаком. Бояться нечего, Евгения Максимовна, успокойтесь! «Да это не я вчера тряслась, как суслик, от страха!» – подумала я, но больше ничего не сказала Боброву – в конце концов, он сам так пожелал, следовательно, и виноват будет сам в случае чего. И все-таки я была недовольна. И тем, что Всеволод Евгеньевич мне не доверяет, и тем, что «в случае чего» меня мало утешит факт, что Бобров сам виноват: пятно на репутации трудно отстирывается… Всеволод Евгеньевич тем временем скрылся за дверью одного из отдельных номеров. С кем он там был, мне не было известно: клиент, вероятно, прибыл раньше и уже занял место, о чем и сообщил Боброву метрдотель. Видимо, место они «забили» заранее. Мне оставалось только приступить к обеду, периодически поглядывая в сторону кабинета. Признаться, я не думала, что там может произойти что-то трагическое: нужно быть совсем больным на голову, чтобы засветиться на весь ресторан, где тебя все знают, а потом в отдельном кабинете, один на один, умертвить Боброва… И все же бдительности я не теряла. Внимательно наблюдая боковым зрением за входом, не забывала и про зал. Публика здесь была разношерстной: «Волга» была одним из самых вместительных ресторанов, к тому же находилась в центре, и сюда съезжались все кому не лень. Ну и у кого есть деньги, разумеется. Цены здесь были довольно высоки, но за это я совершенно не переживала: заказ был полностью оплачен Бобровым. Попробовав солянку, я и впрямь осталась довольна, хотя вообще-то это не самое любимое мое блюдо. Признаться, больше меня порадовали мясные рулетики на второе, а также фруктовый десерт с ломтиками настоящего личи – кисло-сладкой китайской сливы, – что и в самом деле редкость в местных заведениях. Беседа между Бобровым и таинственным инкогнито длилась минут пятьдесят. Я выпила уже два стакана сока и выкурила три сигареты. Сытый желудок не очень-то звал двигаться, и я могла ждать сколько угодно. Но легкое беспокойство не давало долго радоваться затянувшемуся отсутствию клиента. Наконец Бобров появился в зале. Но за минуту до него из дверей кабинета вышел невысокий, юркий, почти лысый мужчина с аккуратной бородкой, в безукоризненном костюме, державший в руке черный портфель. Маленькие глазки за тонкими очками были быстрыми и хитроватыми. Он любезно улыбнулся метрдотелю и скользнул к выходу, унося с собой запах «Хуго босс». Но мне хватило этого времени, чтобы незаметно, заранее приготовленной миниатюрной камерой сделать несколько снимкой господина. Бобров был очень благодушен. Напряжение и сосредоточенность спали с него, он улыбался и рассыпался в любезностях: – Простите, Евгения Максимовна, что заставил вас скучать в одиночестве, но это был исключительный эпизод. От души надеюсь, что вы остались довольны кухней. – Спасибо, кухня вполне приличная, – сухо поблагодарила я. – Мы можем ехать домой? – Да-да, конечно! Я же говорил, на сегодня все дела сделаны. Просто если вы желаете, можно заказать еще что-нибудь. Я отказалась, поскольку вчера после банкета в Аткарске и так чувствовала себя беременной слонихой, да и сегодня не отказывала себе ни в чем, и очередная порция чего-нибудь вкусного была бы откровенно лишней. И вообще, не мешало бы провести парочку разгрузочных дней, а то эдак через неделю я по комплекции догоню самого Боброва… Мы покинули ресторан и вернулись в машину. Пронырливого господина с бородкой уже не было. Я подождала, пока Бобров усядется, и тронулась с места. По дороге он пытался шутить, но я не реагировала. В какой-то момент из кармана его пальто послышался писк, и Бобров вытащил мобильный телефон. После прочтения сообщения, он выглядел несколько обескураженно. Подумал немного, после чего торопливо произнес: – Простите, Евгения Максимовна, притормозите пока. Я послушно остановила машину. Бобров потер лоб, снова задумался, потом проговорил: – Я вынужден вновь просить у вас прощения, но, как выясняется, вечер еще не окончен. – Куда едем? – по-деловому спросила я. – В кафе «Русь». Я не стала задавать больше вопросов, так как уже убедилась, что если Бобров хочет от меня что-то скрыть, он не станет распространяться. Однако тут он неожиданно заговорил сам: – Михаил прислал эсэмэску. Просит встретиться с ним. – Вы же сказали его матери, что больше не дадите ни копейки, – напомнила я. – Да, но он просит о встрече не за этим. – А зачем? – Вот. – Бобров протянул мне свой мобильник и высветил последнее сообщение. Оно гласило: «Папа, прости меня за все, я был не прав. Давай встретимся к кафе «Русь» на Магницкой в 20.00 и спокойно поговорим. Твой сын». – Ну что ж, вас можно поздравить, – развела я руками, возвращая сотовый Боброву. – Кажется, сбывается то, о чем вы сокрушались: ваш сын хочет наладить с вами контакт. Бобров заметно заволновался. При этом он не мог скрыть своей внутренней радости. Сначала он ерзал на сиденье, потом попросил остановить у одного из магазинов, в который быстро забежал сам и вернулся с большой коробкой торта. Я подавила улыбку: подобный презент был уместен для малыша, но не для великовозрастного детины. Видимо, и сам Бобров, не отдавая себе отчета, привык воспринимать своего Мишеньку как ребенка. – Как вы думаете, Ангелина передала ему наш разговор? – спросил он у меня. – Если они виделись, то думаю, что наверняка. Разве что опустив последнюю сцену, – усмехнулась я. Бобров нахмурился, потом произнес: – Я принесу Ангелине свои извинения. И закажу букет. – Погодите бежать-то впереди паровоза, – остановила я его. – Давайте дождемся самого свидания. Вы позволите мне присутствовать? Бобров снова задумался. – Да, – наконец произнес он. – В конце концов, вы женщина и сможете, если что, смягчить ситуацию. Мы уже очень давно не говорили с сыном по душам, я отвык и боюсь что-нибудь сморозить. Вы будете меня тормозить, если что. Договорились? – Я вообще-то не тормоз, но постараюсь, – проворчала я и остановила машину: к кафе «Русь», находившемуся в подвальчике на узкой улице Магницкой, мы уже подъехали. – Торт-то оставьте, потом отдадите, там все равно нельзя его резать, – успела я дернуть за рукав Боброва, который потащился к ступенькам вместе с коробкой. Мне было не очень понятно, почему владельцы кафе выбрали для него такое название – видимо, просто от балды. Вряд ли они были русскими патриотами, поскольку блюда, подававшиеся в нем, были вполне стандартными и распространенными в большинстве кафе города. Никакими национальными особенностями они не выделялись, и их с успехом могли готовить в любой стране мира. Бобров осмотрел все столики, выбрал, как ему показалось, самое уютное место и предложил мне меню. Так как я практически несколько минут назад закончила трапезничать в «Волге», то от еды отказалась наотрез и заказала бутылку минеральной воды. А к ней грешным делом с удовольствием присовокупила бы еще и маалокс: грибная солянка и свинина были тяжеловатым сочетанием для желудка. Бобров тоже недавно нагрузился пищей, посему голоден не был. Он решил составить мне компанию и также попросил минералки, а сыну заказал полноценный ужин. Насколько я поняла, Михаил еще не подъехал. Бобров постоянно поглядывал на часы, поднимал взгляд к дверям и несколько раз выхватывал сотовый телефон, намереваясь позвонить, однако каждый раз раздумывал и клал его рядом. Наконец я заметила, как он встрепенулся и даже стал приподниматься со стула. Я скосила глаза: по ступенькам спускался молодой шатен среднего роста, сероглазый, одетый в молодежный балахон с капюшоном и джинсы. Вообще-то подобный стиль больше подходил беззаботному тинейджеру, чем начальнику колбасного цеха, но я уже была наслышана о Михаиле и особенностях его натуры, посему почти не удивилась. И вообще, внешний вид сынка моего клиента волновал меня в последнюю очередь. Михаил подошел к столику, улыбающийся Бобров поднялся ему навстречу. – Привет, – проговорил он, протягивая руку. – Привет, – чуть хрипловато откликнулся сын. Рукопожатие вышло каким-то неловким, и Михаил неуверенно опустился на стул. Бобров продолжал улыбаться, глядя на него. – Ты ешь, ешь! – спохватился он. Михаил пожал плечами и взялся за вилку, покосившись на меня. – Это Евгения Максимовна, она живет у нас, помогает мне вести дела, – сразу же оговорил Бобров момент моего проживания, дабы Михаил не заподозрил во мне любовницу отца. Тот неопределенно повел плечом. – Ну… как твои дела? – тем временем поинтересовался отец. – Нормально… – односложно ответил Михаил, но не удержался и добавил: – А что, мама не говорила? – Да, она говорила о твоих трудностях, но все это уже старые дела, известные мне, – закивал Бобров. – А что, нужны новые? – вдруг усмехнулся Михаил. – Нет, с меня и старого хватит! – шутливо замахал руками Бобров, сохраняя дружелюбный тон. – Рад, что мы с тобой смогли вот так встретиться, чтобы наконец поговорить. – Я давно пытался с тобой поговорить, ты сам отказывался, – припомнил Михаил. – Но это только потому, что ты заводил одну и ту же песню, – оправдываясь, ответил Всеволод Евгеньевич. – Все разговоры сводил на деньги, разве это могло меня радовать? Ну, давай не будем сегодня об этом! – миролюбиво воскликнул он. – Наконец-то мы можем поговорить о другом. Во взгляде Михаила, брошенном на отца, отразилось недоумение. – То есть как? – пробормотал он. – Как не будем? А о чем о другом? – Ну, не знаю, разве мало тем для разговоров? Ты давно ничего мне не рассказывал о своей личной жизни, вот и… Девушка-то у тебя не появилась? – Не появилась! – неожиданно резко ответил Михаил. – И знаешь, почему? Потому что девушки не любят мужчин с пустыми карманами! Они их и за мужчин-то не считают! Бобров изумленно смотрел на сына, не понимая, к чему тот клонит. – И ты прекрасно знаешь, что я сейчас как раз в таком положении! Я, помня о функции, которую попутно с телохранительской возложил на меня Бобров на время этого разговора, чуть наступила ему на ногу и придавила носок ботинка. – Миша, мы же договорились не говорить сегодня об этом, – стараясь сдерживаться, мягко произнес Бобров. – Да? – саркастически протянул Михаил. – А мне казалось, что мы договорились совсем о другом! Он резко отодвинул тарелку, которая, кстати, была уже почти пустой. – То есть ты не дашь мне денег? – с едва заметной угрозой в голосе спросил он. – Я же уже сказал… – начал было Бобров, но все же не удержался: – Ты опять завел ту же шарманку! – закричал он. – Я думал, что ты наконец-то решил пообщаться по-человечески, а ты… Ты, оказывается, еще хуже, чем я думал! Решил сыграть на отцовских чувствах! Я думал, ты поумнел и повзрослел, а ты опять? Значит, только за деньгами меня звал? Сам придумал или мамаша подсказала? – Че-го?! – вскакивая со стула и сжимая кулаки, вскричал Михаил. – Я решил сыграть? Я тебя звал? Да это ты сам меня позвал! Я думал, ты и правда жалеешь о случившемся, решил помочь сыну, а ты! Я всегда знал, что ты только притворяешься, корчишь из себя примерного отца, а на самом деле тебе на меня плевать! Решил ерундой отделаться, обедом накормить, да? За тарелку супа меня купить хочешь? Квартиру купил, теперь всю жизнь попрекать ею будешь? – Что ты несешь, когда это я тебя попрекал? – ахнул Бобров и схватился за сердце.