– Яйца свежие? Шаров кивнул, достал из шкафа пачку яичного порошка и выставил ее напоказ. – Наисвежайшие! Молока не было, поэтому омлет пришлось делать на воде. Вышло не очень, но слопали за милую душу. И вискарь не заставил себя уговаривать. Спиртное раскрепостило Павла, напряжение спало. Парилка с веничком и вовсе согрела душу. Павел оттаял, но язык не развязал. – На самом деле не так страшен черт, как его малюют, – Шарова потянуло на откровения. – Я бы и без тебя с Альбертом справился… Но с тобой надежней… Леня взял бутылку, но Павел накрыл свой стакан ладонью. – На сегодня хватит. – И меня, если честно, что-то рубит. Закрою глаза и плыву, плыву… – Это с дороги. – А на море ты меня так и не сводил. – Еще успеешь. – Ну да, решим проблему и будем ходить друг к другу в гости… Или ты ревнуешь меня к Зое?.. – Закрыли тему. – Честное слово, я перед тобой чист, как младенец!.. Ну что, в парилочку и бай-бай? – поднимаясь со скамьи, спросил Шаров. Его совсем развезло: язык заплетался, ноги отказывались подчиняться закону равновесия. И в таком состоянии Леня направился в парилку. Как бы не заснул там и не спекся заживо. Павел не хотел париться, но за Леней все же пошел. А затем последовал за ним и на пруд, чтобы друг не утонул. Пруд заслуживал уважения: большой, глубокий, выложенный камнем, вода в нем чистая. Леня держался на воде хорошо, спасать его не пришлось. Но на обратном пути к дому споткнулся раз, другой, на третий пришлось брать его на буксир. Они зашли в подвал, на этом их приятное времяпрепровождение и закончилось. В холле на диване сидел Альберт, откровенно наслаждаясь произведенным эффектом. Павел чувствовал себя, мягко говоря, не совсем трезвым, Альберт мог ему мерещиться, но щелчок взводимого курка за спиной развеял робкую иллюзию. А мощнейший удар по шейным позвонкам погасил сознание. Очнулся Павел в бассейне. Он стоял по горло в воде, пристегнутый наручниками к хромированному поручню. Рядом стоял Шаров, пристегнутый к другому поручню. Леня все еще находился без сознания. Альберт стоял в дверном проеме и смотрел на часы. – Ну вот, я же говорил, что и трех минут не пройдет, – с наигранным весельем сказал он, обращаясь к двухметровому детине с неряшливой бородой, которая у некоторых неокрепших умов называлась «модной небритостью». – А этот послабее будет. – Детина подошел к Лене и наступил ему ногой на голову. Шаров не подавал признаков жизни. – Или ударили посильней, – усмехнулся Альберт, глядя на Павла. – Что ты об этом думаешь, капитан? Павел угрюмо смотрел на него, не желая вступать в разговор. Детина присел на корточки и, одной рукой опираясь о голову Павла, другой нащупал пульс на шее Шарова. – Да вроде живой. Альберт, казалось, совершенно не обращал внимания на своего амбала. Он был занят тем, что донимал Павла: – Или ты уже не капитан?.. Или капитан дальнего плаванья? Уплыл от меня. Белая фуражка. – Белые ласты, – хмыкнул детина. Альберт выразительно глянул на него. – Кэмел, – только и произнес он. Но детина все понял и отошел в сторонку. Альберт присел на корточки перед Павлом. – Говорят, на корточках полезно сидеть. – В карцере, – кивнул Павел. – Когда больше сидеть не на чем. – Хочешь, чтобы я отправился в карцер?.. Ну, хорошо, я не стану тебя убивать. Если скажешь, где документы. – Не было никаких документов, сгорело все. – Все? – Все. – И в саквояже ничего не было? – Только деньги. – Деньги нужно вернуть. – Не осталось там ничего, – соврал Павел. Не хотелось расставаться с деньгами, тем более в пользу какого-то ублюдка. – Отдашь деньги – останешься жив. Сядешь за убийство этого, – Альберт брезгливо глянул на Леню. Павел промолчал. Не отпустит Альберт его живым, тем более если убьет Шарова. А чем тот ему не угодил, Павел спрашивать не стал. И так видно, что конфликт между Стивцовым и Шаровым нешуточный. Причем возможности у Альберта такие же серьезные. Лене действительно нужно было во что бы то ни стало решить с ним проблему. Но была ли с ним в сговоре Зоя? Пока не ясно. – Не слышу радостного повизгивания, – усмехнулся Альберт. – Нет у меня денег. – А Зоя? – Что Зоя? – встрепенулся Павел. – Давай так: ты говоришь мне, где деньги, а я даю своим людям отбой. И они оставляют Зою в покое. – Зою?! В покое? – Зою, твою законную жену, – усмехнулся Альберт. От волнения Павла хватил озноб. О том, что они с Зоей расписались, мог знать только Шаров. Или человек, который следил за ним, а заодно взял под наблюдение и самого Павла. Именно на это и намекал Альберт. – Не тронь мою Зою! – А разве я не предлагаю тебе вариант? У Кэмела зазвонил телефон, он приложил трубку к уху и тут же передал ее Альберту. – Марио! Он назвал кличку человека, который звонил, это значило, что Павел приговорен. А вместе с ним, возможно, и Зоя. Но деньги все-таки нужно отдать. Вдруг у Зои еще есть шанс уцелеть. * * * Крутился мент, кружил по городу, потерял его Марио, упустил. К себе домой Черкасов вернулся уже без жены, где он ее оставил, – не ясно. В Москву он свалил в паре с Шаровым. Марио было за ними следом, но под Ростовом развернулся – и обратно. Нужно было во что бы то ни стало найти Зою – приказ Альберта. Марио вернулся к месту, где потерял Черкасова по дороге от ЗАГСа, подключил к делу всех, кто мог ему помочь. Машина Черкасова попала под камеру на охраняемом мосту в горах, Марио гребенкой прошелся по станицам и хуторам в этом районе. И удача улыбнулась ему. Не так уж и надежно Черкасов спрятал свою любовь. Хутор глухой, в соседнем дворе лает, надрывается собака, оттуда же доносится запах ацетона. Видно, самогон варят из перестоявшейся браги. В окне дома горит свет, Зоя у телевизора, но смотрит куда-то в пустоту. Ну да, она же немного не того. Или много?.. Зато красивая. Очень. Жаль, что в одежде. Хорошо бы ее в душе застукать. Или в постели… Сначала уложить, а затем и застукать. Можно дуэтом. Шмель не откажется жало свое потренировать. Марио не спешил. Он на все сто был уверен, что Зоя никуда от них не денется. Он отошел от окошка с трубкой возле уха. И услышал голос Альберта: – Да. – Птичка в клетке.