— Что вы хотите о нем узнать? — Все. — Боюсь, это растянется на всю ночь, а я слишком устала. — Она плотнее закуталась в халат, вдруг испытав неловкость. Для нее всегда было важно выглядеть профессионально, и, отправляясь на место происшествия, она привычно надевала пиджак. И вот сейчас она стояла перед Дином в халате и нижнем белье, чувствуя себя как никогда уязвимой. Она потянулась к двери, недвусмысленно давая понять, что разговор окончен. Но он не двинулся с места. — Послушайте, я признаю, что допустил ошибку. Мне следовало прислушаться к вам с самого начала. Вы первая провели параллель с делом Хойта. А я проигнорировал это. — Это потому, что вы его не знаете. — Так расскажите мне о нем. Мы должны работать вместе, Джейн. Ее смех оказался колким, как стекло. — Выходит, теперь вы заинтересованы работать в команде? Это что-то новое. Смирившись с тем, что уходить он не собирается, она развернулась и пошла в гостиную. Дин последовал за ней, захлопнув входную дверь. — Расскажите мне про Хойта, — снова попросил он. — Вы можете прочитать его дело. — Уже прочитал. — Значит, вам известно все. — Нет, не все. Она обернулась: — А чего же не хватает? — Я хочу знать то, что знаете вы. — Он подошел ближе, и в ней шевельнулась тревога; ведь она стояла перед ним такая незащищенная, слабая, неспособная отразить нападение. Ей в самом деле казалось, будто и его слова, и взгляд, проникающий сквозь ее хлипкую одежду, не что иное, как нападение. — Между вами существует какая-то духовная связь, — заявил Дин. — Своего рода привязанность. — Только не называйте это привязанностью, черт возьми. — А как бы вы это назвали? — Он преступник. Я полицейский, упрятавшая его за решетку. Все очень просто. — Судя по тому, что мне известно, все было не так уж просто. Хотите вы в этом признаться или нет, но между вами все-таки существует привязанность. Он намеренно вернулся в вашу жизнь. Та могила, на которой оставили труп Каренны Гент, была выбрана не случайно. Она промолчала. На это ей нечего было возразить. — Он охотник, такой же, как и вы, — продолжал Дин. — Вы оба охотитесь на людей. Это первое, что вас связывает. И основное. — Ничего нас не связывает. — Но ведь вы понимаете друг друга. Пусть даже он вызывает у вас отрицательные эмоции, но вы его чувствуете. Вы первая заметили его влияние на Властелина. В этом смысле вы опередили всех нас. — И тогда вы решили, что мне следует обратиться к психиатру. — Да. В тот момент я так думал. — Выходит, я все-таки не сумасшедшая. А гениальная. — Вы способны понять ход его мысли. И можете помочь нам вычислить его следующий шаг. Чего он хочет? — Откуда мне знать? — Вы же ближе всех общались с ним. — О какой близости вы говорите? Этот сукин сын чуть не убил меня. — Нет ничего более интимного, чем убийство. Не так ли? В этот момент она его ненавидела, поскольку он говорил правду, от которой ей так хотелось укрыться. Он произнес то, в чем она боялась признаться даже себе: они с Уорреном Хойтом связаны навеки. Что страх и ненависть сильнее, чем любовь. Риццоли села на диван. Раньше она бы боролась. Она бы не спустила мужчине такие слова. Но сегодня она слишком устала, и у нее не было сил отражать нападки Дина. Она понимала, что он будет продолжать, пока не получит ответы на свои вопросы, и она будет вынуждена уступить — лишь бы только он оставил ее в покое. Она выпрямилась и поймала себя на том, что смотрит на свои обезображенные шрамами ладони. Это были самые заметные сувениры, оставленные Хойтом; остальные шрамы были не так очевидны: зажившие переломы ребер и лицевых костей были различимы только под рентгеновскими лучами. И уж совсем незаметными были трещинки, которые до сих пор расползались по ее жизни словно следы землетрясения. В последние недели они стали глубже, как будто земля угрожала разверзнуться под ее ногами. — Я не думала, что он там, — прошептала Риццоли. — Что окажется у меня за спиной, в том подвале. В том доме… Дин сел на стул напротив нее. — Это ведь вы его нашли. Вы были единственным полицейским, который знал, где его искать. — Да. — Откуда вы знали? Она пожала плечами и усмехнулась. — Просто повезло. — Нет, это не простое везение. — Не стоит преувеличивать мои заслуги. — Скорее, я их недооценивал, Джейн. Она подняла взгляд и увидела, что он пристально смотрит на нее, отчего ей стало не по себе. Но отступать было некуда, да и вообще ей нечего было противопоставить этому проницательному взгляду. «Насколько глубоко он видит? — задалась она вопросом. — И понимает ли, насколько сильно смущает меня?» — Расскажите мне, что произошло в подвале, — попросил он. — Вы знаете, что произошло. Это отражено в моем отчете. — Не все можно отразить в отчете. — Мне нечего добавить. — Даже не хотите попробовать? Ее вдруг охватила злость. — Я не хочу вспоминать об этом. — Но вы ведь все равно не можете это забыть. Разве не так? Она не понимала, какую игру он ведет, и удивлялась тому, как ловко попалась на его удочку. Она знавала мужчин с харизмой, которым удавалось привлечь женщин одним лишь взглядом. Риццоли хватало ума и здравого смысла держаться подальше от таких красавчиков, которых справедливо оценивала исключительно как генетически выдающихся особей среди простых смертных. Она была женщиной не для них, так же как они были не ее героями. Но сегодня она обладала информацией, в которой так нуждался Габриэль Дин, и он пустил в ход все свое обаяние. Это сработало. Еще ни одному мужчине не удавалось одновременно и смутить, и возбудить ее. — Он заманил вас в этот подвал, — сказал Дин. — Я сама вошла туда. Я не знала. — Почему не знали? Это был странный вопрос, и она даже растерялась. Она мысленно вернулась в тот день, когда стояла перед открытой дверью подвала и с ужасом представляла, что придется спускаться вниз, в темноту. Она помнила, как невыносимо душно было в том доме, как пот ручейками струился по ее груди, заползая в бюстгальтер. Как страх воспламенял каждый ее нерв. Да, она знала: что-то не так. Знала, что в глубине подвала ее ждет нечто страшное. — Что было не так, детектив? — Жертва, — прошептала она. — Кэтрин Корделл? — Она была в подвале. Связана… — Наживка, — произнес Дин. Она закрыла глаза и почти ощутила запах крови Корделл, запах сырой земли, собственного пота, пропитанного страхом. — Да, я заглотнула наживку.