Меня волокли по коридорам, я не сопротивлялась. Уговорить Луизу подменить маркизу на… Лили, хотя они не похожи, несложно. Заменить саму Луизу на… того же Эрме — тоже. Как-то пристроить к дилижансу Марибель и Жано намного труднее, но выполнимо, по крайней мере, так кажется. Нам бы добраться до Астри, а там посмотрим. Я думала, что меня притащат в комнату маркизы, но нет, принцессе на заклание выделили отдельное помещение. Монастырь вообще был огромен и гулок, и как-то пуст, то ли монахинь тут недобор, то ли они все заняты делом. Сестра усадила меня, зачем-то потрепала мои волосы, и вовсе не потому, что хотела подбодрить. — Она чистая, — изрекла она с удивлением. — Одевай ее и сделай так, чтобы она была немного похожа на госпожу. И попробуй ее научить манерам. — Мыслимое ли дело, благочестивая мать? — фыркнула Луиза. — А ну сядь прямо и палец из носа вынь! Благочестивая мать… а может… Я догадалась, что она хочет спросить. Нет, молчи, потому что сестра уже ничего не решает, не зли ее и не добивайся, чтобы она тотчас обо всем рассказала кардиналу. Молчи, и я тебя спасу и твою истеричную госпожу тоже. Ну или приговорю не только себя, но и еще не одного человека. — Прикажу обед принести, — сестра Клотильда будто и не заметила просящих глаз Луизы. — И чтобы к вечеру все было готово. К вечеру? Они собираются отправить дилижанс раньше? Черт! Сестра не стала тратить свое драгоценное время и нас покинула. Я наблюдала, как Луиза копается в сундуке — скорее всего, он принадлежал не маркизе, и тут я поняла, чья это была одежда. Не умерших от неведомых болезней женщин, а всего-то мирские шмотки нынешних монашек — уже легче. — Добрая госпожа, а почему нас будет двое? — захныкала я. — Я не хочу, чтобы нас было двое! Луиза повернулась ко мне, держа в руках корсет. Я побледнела — даже на вид он напоминал орудие пытки, и если меня собираются в него затянуть, я не выживу. Эдме тощая, но не настолько, у нее грудная клетка пошире, чем корсет, а Луиза выглядит так, словно без труда сломает мне пару ребер. — Встань, — приказала она, — повернись и не задавай глупых вопросов. Раздеваться умеешь? Тогда снимай это все. О Покровительница, какая же ты тощая! И маленькая. Но не мое это дело. Стой смирно и раздевайся. А это что у тебя? — Два дуката, — ответила я таким тоном, что Луиза замерла. Дукаты я вытащила первым делом и положила их на столик. — Значит, боишься, что твою госпожу отправят в Астри и сама не хочешь ехать с ней. Так? Я обернулась. Луиза отшатнулась от меня — перемена разительна, и пока она это пытается осознать, необходимо добиться нужных условий. — Почему я должна быть готова к вечеру? Отвечай, если хочешь остаться при своей дурной девке не поротой. Что будет вечером? Отъезд? — Придет… кто-то из придворных, смотреть, кого отобрали монашки, — сглотнула шокированная Луиза. — А ты… — Тебя не должно это волновать, — припечатала я. — Отлично, значит, вечером покажемся я и твоя маркиза. А потом вы обе уберетесь отсюда — не знаю как, и мне это без разницы. Я знаю, кто поедет вместо вас, и тебе это будет стоить сотню дукатов. Если у тебя денег нет… И я ухмыльнулась. Вот так, меня интересуют лишь деньги, лучший стимул и самый понятный мотив. Заплатишь, и ты свободна. — Это очень большие деньги, — Луиза стискивала в руках корсет. — У меня столько нет… — Тогда ничего не выйдет. — У маркизы есть драгоценности, — быстро сказала Луиза. — Хорошо. Я не спрашиваю, кто ты. Тебя устроят драгоценности? Я кивнула. Меня устроило бы все, даже какие-то два дуката в дополнение к тем, что у меня уже есть, но ты должна быть уверена, что я не спасаю себя, тебя или кого-то еще, а просто хочу на вас заработать. — Теперь ты мне скажешь, зачем нас двое. Если мне твой ответ не понравится, я подниму цену, и не прикидывайся, что не знаешь, ты знаешь, но почему-то молчишь. Луиза коротко кивнула на одежду. Да, нужно переодеться. Дверь открылась, вошла низенькая монахиня с подносом в руках, и я забыла о собственных планах. Еда. Не бог весть какая, точнее, она отвратительна — несоленая, жирная, переваренная, но не мне сейчас привередничать. А от Эрме пахло пряностями — в чей дом он залез, кого обокрал и почему так привлек мое внимание, неужели у меня проснулся гастрономический интерес? Запахи корицы и гвоздики пробудили во мне чувства впервые. — Этого никто не знает, — Луиза, как только закрылась за монахиней дверь, а я накинулась на еду, опять вернулась к сундуку. — Никто не знает, доезжают ли все девушки до Астри. Это проклятая страна. Страна чудовищ. — И поэтому туда раз за разом отправляют невест? — хохотнула я, с трудом проталкивая в желудок омерзительный кусок чистого жира. В кувшине, я надеюсь, разбавленное вино — в эту эпоху оно заменяло чистую воду, пить которую подобно смертному приговору. — Из-за проклятья? — Астри очень богатая страна. — Луиза выбрасывала из сундука все новые предметы одежды — рубаху, чулки, нижние юбки, верхние юбки… — И Севержен, и Дьюли, все в свой срок отправляют туда невест. Та, кто станет королевой Астри, принесет своим подданным благо. Интригующе. Особенно есть учесть, что на мой вопрос ты не ответила. Вы отправляете фальсификат. Одна невеста идет на таможню для сертификации? Несмотря на голод, много в меня не влезло. Желудок перестало резать, зато появилась противная тошнотная тяжесть. Справляясь с позывами выплеснуть весь обед обратно, я принялась раздеваться, и мысли мои были от радужных далеки. На что я подписалась, на что подписала Эрме и остальных, и как мы будем с этим справляться, но есть ли нам пятерым что терять? Мне предстояли пытки — начинались они здесь, в этой комнате, и выглядели для многих и многих моих современниц заманчиво. Я же взирала на разложенные Луизой вещи и прикидывала, на сколько килограммов потянет эта дикая красота, и размышления о муках телесных оттеснили на задний план терзания душевные. Черт бы это все побрал. Первой была нательная рубаха — такая же, как и у служанки, разве что ткань оказалась нежнее: кусок цельнокроенного полотна, сшитый где полагается. Затем — рубаха «парадная», шелковая, в узорах, с собранными в невыразимо сложные складки рукавами. В этой одежде я буду парализована, так не из-за тряпок ли в пути «принцесса» может стать добычей хищника или камнем пойти ко дну? Их потому и две, хоть какая да уцелеет? Луиза, и я не без оснований заподозрила у нее склонность к садизму, упаковала меня в корсет. Я почувствовала себя героиней того анекдота, где суть была в покупке козы в крохотное жилище: корсет был мне впору, но тошноту, подступившую к горлу, я сдержала с трудом, и сатурация упала на пару процентов, потому что я не могла вздохнуть. Когда я его сниму, стану счастливым человеком. Затем последовала юбка, и еще одна — в тон рукавам моей верхней рубахи, потом лиф. Потом мне пришлось по очереди задрать ноги, и Луиза накрутила мне чулки ниже колена, а после критически осмотрела мою ступню, приуныла и ушла копаться в сундуке. Я стояла, почти теряя сознание, и думала — в том, что дамы прошлых веков чуть что падали в обморок, что-то есть. Я близка к этому, а мне надо суметь пересечься с Эрме. Во всем этом порождении дьявола я должна проходить до вечера и решить главное, во всем этом я должна умудриться пролезть в дыру — я попыталась хохотнуть, кусок жира пополз по пищеводу, я затаила дыхание и дождалась, пока он вернется обратно в желудок. Луиза поставила передо мной туфли-мюли. Я сунула одну ногу, вторую, попробовала сделать шаг — и грохнулась на пол. То, что я при этом произнесла, несомненно порадовало бы госпожу Трише, она таких слов, возможно, не знала. — Оборванка! — зашипела над моим ухом осмелевшая Луиза. Я молчала все это время, и она, кажется, забыла, о чем мы говорили, и, главное, в каком тоне. Если эта кукушка действительно ничего не помнит, мне остается повеситься. — Я тебе сейчас сама что-нибудь оборву. Подними меня. Знала бы, что нарядят в такое дерьмо, содрала бы с тебя больше денег. Луиза стояла надо мной и не торопилась. — Я спасаю твою задницу, — добавила я. — Кабы ты это делала бескорыстно, — проворчала Луиза, но поставила меня на ноги. Без ее помощи я корчилась бы еще долго. — Бескорыстно только песни поют, — фыркнула я. На скамье лежали какие-то украшения, не драгоценные, поделки, это было видно даже не знатоку, но для меня это ничего не меняло — мне предстояло их надеть. Я получила урок великосветских манер совершенно от чистого сердца. Я не спросила, откуда Луиза знает подобные тонкости, уяснив для себя, что говорить «вот же срань», когда теряешь туфлю, не стоит, и спину надо держать ровно. При этом не видя ничего перед собой и опять же стараясь не потерять туфли… Обещанные за маркизу цацки стоили мне нервов, как фигурально, так и защемленных. Плечо у меня свело и каждое движение причиняло боль, но Луиза сочла, что сведенные судорогой руки и спина — то, что требовалось, и моей позой удовлетворилась. В следующий час мне выдернули половину волос, а вторую сожгли древним аналогом плойки. Я махнула рукой — волосы не зубы, отрастут, и если я явлюсь в Астри лысой, невелика катастрофа. Я же не замуж еду туда… За окном начинало смеркаться. Я занервничала: план затрещал по швам, а Луиза зудела, посвящая меня в детали этикета. Она ходила вокруг, ощипывая мой наряд, и я порадовалась, что плечо у меня все еще болит, иначе бы я не сдержалась. — Пойду узнаю, когда тебе быть готовой, — вдруг сказала Луиза. — Прямо спину держи, здесь тебе не трактир. Хлопнула дверь, я осталась одна и первым делом сунула в чулок два дуката, вторым — выглянула в коридор. Луиза скрылась за углом, я скинула в центр комнаты обе туфли и, подобрав юбки, рванула… Правильней сказать — поковыляла. Плавная неторопливая походка средневековых дам вызывалась не вспышками женского начала. Были два варианта — либо плыть аки утица, либо скакать, переваливаясь как гусыня, и второй способ был намного быстрее. Я старалась не представлять, как я выгляжу со стороны, и не думать, что если кто-то увидит меня, поднимет крик — найдется повод. Во дворике я огляделась. Стемнело совсем. Доносились песнопения, пахло росой и чем-то сладким и терпким, перебивая запах дерьма; в кустах настраивались на ночные концерты сверчки, над головой брызнули сине-сиренево-белой гуашью. Звезд была прорва — что же, здесь ничто не мешает природе царить, и я бы полюбовалась, но времени было в обрез. Пока меня не хватились. Я пробежала по дворику, собирая развешанную днем одежду, доскакала до садика, потом до двери и поняла, что большей глупости в своей жизни я не творила. В этом платье я не пролезу в подвал. Я присела, запихала одежду в проем и свистнула. Если какая-то сволочь сейчас пройдет мимо, порка — меньшее, что меня ждет. Я скрипнула зубами, свистнула еще раз. Черт! Я подумала, вытащила шмотки из дыры и, размахнувшись работающей нормально рукой, швырнула их в садик. Если что, скажу, что это ветер. Так себе оправдание, но я пока очень нужна их преосвященствам. У них любопытный критерий отбора — взять сперва тех, кого с удовольствием откупят богатые родственники, и заменить на тех, до кого никому нет заботы. Ну а кому не повезет, как маркизе де Фрели, тот… — Эй! Я обернулась. Эрме не переоделся, так и был в своем ароматном костюме, и даже в полумраке я видела, что он удивлен до крайности, только чем? — Ты умеешь свистеть? — Я много чего умею, — ухмыльнулась я, подходя к проему и присаживаясь на корточки. — Слушай внимательно, времени мало. Завтра Лили сядет в дилижанс как одна из невест. Я — вторая невеста. Ты и Марибель поедете как прислуга, запомни, тебя зовут Луиза. Лили зовут маркиза де Фрели. Жано… придумайте сами. Марибель — тоже. Думаю, я сделала больше, чем могла. — Как я… — начал было Эрме. — Как захочешь. — Как Лили… — Как получится. Ты умный парень, ты справишься, — сказала я, поднимаясь. Каждая секунда была на счету. Я собрала разбросанные ранее шмотки, нагрузилась ими так, что с трудом могла идти, и пару раз наступила на подол, но, к счастью, не упала. Голоса Луизы и сестры Клотильды я услышала раньше, чем увидела их обладательниц. — Да вот она! Куда ты ушла, Эдме? Что это у тебя? — Платья, благочестивая мать, — пропищала я. Луиза видела меня в ином амплуа, и у нее все же крепкие нервы, когда необходимо. — Вы сказали… — О Покровительница! Тебя давно ищут, брось это все, ну, брось, брось же! Я была готова поклясться, что сестра Клотильда топнула ногой. Но ей тоже было не занимать выдержки, и она не потащила меня по коридору, а повела, слегка подталкивая в спину. Я споткнулась, и сестра Клотильда ахнула. — Где твои туфли, Эдме? Луиза дала тебе туфли? Ты умеешь ходить в туфлях? Я помотала головой. Сестра Клотильда, не говоря ни слова, опустилась передо мной на корточки и резким движением дернула юбку ниже, чтобы придворных не смутили мои торчащие из-под платья ноги в одних чулках. Ну и зачем ты это сделала, дура, мысленно заорала я, я рухну где-нибудь, и вельможам придется наблюдать мой расквашенный нос. Но сестра уже вела меня дальше — через темное, пахнущее сладким до удушья помещение, через комнатку с сотней, не меньше, свечей, и наконец я очутилась в небольшом зале, где присутствовали кардинал, епископ, пара монахов, и у противоположной от входа стены восседали два упитанных попугая. Их головы на плоских воротниках лежали как на блюдах. — Встань сюда, — шепнула сестра Клотильда и выскользнула. Я покосилась на маркизу де Фрели. Она стояла у стеночки, потупив глазки, и не помышляла взбрыкнуть. Вельможи тихо переговаривались.