— Наверное, Лили имела в виду не это окно? — Дыхание Эрме обожгло мне макушку, и я отодвинулась. Не хватало мне любовных разборок, проблем мне мало, зато после слов о другом окне я убедилась: стоит взглянуть обязательно. Неизвестно, к чему готовиться, предупрежден — значит вооружен. Я верно предположила, что Эрме пойдет за мной — посмотреть на мою реакцию. Я рискнула спуститься по лестнице на один пролет, потому что там было окно, которое выходило на ту же сторону, что и окна в наших комнатах. Я могла бы вернуться к себе, но Эрме — источник информации, а сестра Консепсьон — нет, и я не совру, если скажу, что всматривалась в тени с замиранием сердца. — Хорошая шутка, — разочарованно пробормотала я. — Шутка? — Ну или я ничего не вижу, — пожала я плечами. Мелкая дрянь, портит мне нервы из-за парня, и ведь ей не объяснишь, что у меня забот достаточно без этих игрищ. Я нарочно задела Эрме плечом, быстро вернулась к себе — монашка сотрясала храпом стены, и я бесцеремонно сунула камень под нее. Может, сработает, а если нет, я просто попробую вместе с ней молиться. Потом я подошла к окну. Раскидистое дерево почти закрывало обзор, а когда налетал ветер, ветки скребли по стене, как дикие звери. Тени, пятна лунного света, серая спина промелькнувшего Странника, и никого. И ничего, но потом от стены напротив отделилась темная прозрачная пелена, приобрела человеческие очертания на середине двора, распугала заснувших в кустах мелких птиц, с коротким хриплым криком взмахнула руками, обернулась огромным вороном и бесшумно исчезла. Банши, поморщилась я, если легенды не врали. На границе Астрийских гор жили эти чудовища, похищавшие детей и юных девушек, и Верный Рыцарь однажды скормил яйца банши диким лисам, чтобы избавить людей от напасти. С тех пор миновало много веков, популяция восстановилась, и банши искала, чем поживиться. Мелкая ревнивая дрянь. Эрме спокоен за Марибель, и мне волноваться нечего. Я поклялась оторвать Лили голову и залезла в постель. Эрме оказался прав: камню не помогла ночь под сестрой Консепсьон, и я незаметно сунула его к прочим своим богатствам. Мы оставили Севержен позади — на нас надвигались темные угрожающие отроги. Мы проехали между двух острых безжизненных скал, и на меня навалилось отчаяние: ощущение, что эти скалы меня сожрали. Астри, Астри. Загадочная страна, куда непросто попасть и где уцелеть та еще задачка. Две кареты, стража возле Лили, самые отчаянные купцы, которые, как я видела, дико трусили. Две телеги ни с того ни с сего повернули назад, и бедных лошадей гнали из ущелья как окаянных. Мы продолжали путь, и у меня появилась новая головоломка. Моя грудь начала сиять. На мое счастье, монашка спала. Это была очень ленивая слуга Покровительницы, я не разу не видела, чтобы она молилась, хотя даже Жано исправно, насколько я помнила, соблюдал обет и воздавал молитвы. Опасаясь, что сияние привлечет кого-то к карете — стражников, не зверей — я затолкала камень как можно глубже, отметив, что мой бюст за какую-то неделю вырос до невозможных размеров, и будь он настоящий, я бы вопила от боли в спине. Если меня в таком виде увидит принц, а потом убедится, что ему подсунули доходягу… не за подобные ли фокусы прежних принцесс отправляли на казнь? Хлопали крылья — я выглянула, увидела двух Странников на крутом откосе и нескольких крупных сов. Не сов, конечно, но эти птицы были на них очень похожи и прекрасно ориентировались днем. Астри, Астри… куда меня, черт возьми, занесло? Постоялый двор в первой же деревушке разительно отличался от всех, что я видела в этом мире. Огромная ферма с кучей разбросанных хаотично домиков, в одном из которых разместили меня, а по соседству — Жано и Марибель, и я, цепенея от ужаса, выбралась ночью и передала Камень. Эрме знает, что делать, сказала я Жано и на обратном пути старалась не смотреть на неподвижно сидящую на низком заборе кошку. Это не животное, это какой-то анимаг, зверь не способен снисходительно ухмыляться при виде трясущейся тощей несуразной девчонки, закутанной в темный плащ. До самого утра я проворочалась, каждый раз холодея от ужаса от непонятных звуков. После полуночи фауна Астри разошлась — кто-то выл, кто-то хохотал, истерично орала где-то не то лиса, не то еще какая-то дикость. В этом месте властвовала магия, и мне не нужен был Синий Камень, чтобы понять, что что-то не так, но что мне со всем этим делать? Сестра Консепсьон с утра была будто прибитая. Одев меня, она меня впервые за все время благословила, и стало окончательно ясно — мне конец. Меня усадили в карету, монашка осталась — что же, она сделала свое дело, а может, и не она, а магия, и мне предстоит дальше самой… как-нибудь… пережить эту дорогу. Астрийские горы сомкнулись за нами, после полудня мы въехали в лес. Темнота, влажность, странный треск, словно за нами кто-то шел неотступно, молчаливые стражники, напуганные купцы. Из всего каравана остались две наши кареты и четыре телеги — паршивый знак. Моя карета ехала первой, прочие жались друг к другу, жутко мешая и цепляясь то сбруей, то колесами. Захлопали крылья, карета дрогнула, я вцепилась в сиденье. Страшно мне уже не было. За бессонную ночь я в прямом смысле устала бояться — психика отказалась позволять мне дергаться от каждого шороха, шарахаться от людей вокруг, не есть, не спать. Инстинкт самосохранения, кажется, единственный, который остался у человека, в то время как прочие отмерли за ненадобностью. Мой инстинкт работал так: не можешь ни на что повлиять — просто жди, может, тебя минует. Раздался выстрел. Я вяло удивилась — я была уверена, что огнестрельное оружие в это время не использовали, но нет, после выстрела последовал еще один, затем добавились крики, но какие-то больше досадные, чем испуганные. Мы ехали чуть быстрее, чем раньше, и карету подбрасывало на кочках и корнях. Я выглянула в окно — темнота, хотя до вечера еще далеко, и начинал накрапывать дождь. Меня не удивили сверкнувшая вспышка и последовавший за ней раскат, затем — крик, удивленный и даже радостный, заполошное хлопанье крыльев, и что что-то пошло не так, я осознала лишь тогда, когда моя карета надолго остановилась, а потом дернулась и полетела вперед под оглушающее ржание лошадей. «Этой девушкой придется пожертвовать…» У меня, конечно, был нож, я стащила его еще в самом начале путешествия, кривой, тупой и короткий, годный разве что для того, чтобы лишить жизни цыпленка. Я сомневалась, что на нас — на меня — нападут озверевшие цыпы. Напрасно я отдала Камень. Где остальные, где Эрме, Марибель, где стража, где купцы? Меня мотало так, что я буквально считала секунды до того, как карета опрокинется. Вопрос времени, не удачи, и вот что-то треснуло, а может, это был гром, кто-то заорал — вознице, наверное, хорошо заплатили, чтобы он отправился в этот путь, — а затем потолок и пол поменялись местами. Я держалась, как могла, но меня оторвало, поболтало как в центрифуге, и я подумала — переломать себе что-то будет концом всему. Я и со здоровыми руками и ногами ничего не могу, ни защититься, ни убежать. Я лежала с задранными на сиденья ногами на крыше кареты, которая теперь была полом, и слушала, как со скрипом крутятся колеса. Приехали. Консервированная принцесса в собственном соку, сто процентов фальши. Скрип затих. Шумели от ветра деревья, лил дождь, гремел гром, я сжалась в комочек и вслушивалась. Кто-то идет? По стенке поскребли когти. Я достала припрятанный нож — подвязка для чулок хоть для чего-то сгодилась. Я в выгодном положении, я под защитой, если так можно назвать довольно хлипкое дерево и кучу вонючих тканей, и еще у меня есть нож. Бесполезный, но вдохновляющий. Что-то начало карабкаться по карете, спрыгнуло, зашевелились занавески, в окно просунулась длинная, покрытая шерстью морда. Я выставила нож вперед — Серые Странники не людоеды, но и люди в большинстве своем не убийцы и не грабители, что мешает этому отдельному зверю мной… Странник смотрел на меня человеческим взглядом. Это было странное, страшное внешне существо, но от него даже не пахло псиной. Лесом, свежестью, разнотравьем, сейчас дождем, но не зверем. Странник вздохнул и убрался. …Закусить. Ладно. Этот, может, был сытый. Я пролежала так еще долго. Дождь стал слабее, потом превратился в ленивые плевки. Я различала звуки леса — уханье сов, хохот лис, или то были не совы и не лисы, мерзла, думала о Синем Камне, и у меня крутилось непонятно откуда взятое слово «калидум». Я повторяла его бездумно, решив, что оно выплыло из памяти прежней Эдме, наверняка ведь девчонка ходила в церковь. Совсем рядом с каретой зашелся криком зверь, и стало тихо. Стемнело, дождь еле накрапывал, и я разобрала какие-то чересчур человеческие звуки. Кто-то что-то разламывал или ходил по чему-то хрупкому. Слишком легкий для крупного зверя и тяжелый и неуклюжий для мелкого. Проклиная юбки, я поползла к двери. Нож пришлось засунуть обратно под подвязку, он мне мешал. Мысли крутились самые разные — кто-то только и ждет, пока я высунусь, чтобы меня, как водится, ам. Или подкараулит какая-нибудь не вполне здоровая тварюшка, не сожрет, так надкусит, и я умру в таких мучениях, что лучше бы меня съели. Но снаружи не было никого, кроме совы, сидящей на ветке сосны или ели, и при виде растрепанной, похожей на украденное огородное чучело девки сова отвернулась, испытав испанский стыд. Бывает. Я покрутила головой, в любую минуту готовая забраться обратно в карету. Не то чтобы меня это спасет. И почему я решила, что люди мне не опасны? Я сделала шаг, другой. Сова обругала меня по-птичьи, бесшумно снялась с ветки и пропала. — Эй! — крикнула я. Там, кажется, огонек? — Эй, кто-нибудь! Помогите мне! Эй! Мне нужна помощь! Глава 12 Среди мокрых веток плавали четкие огоньки. Два огонька — два человека. Возможно, два, но неточно. — Эй?.. Ветер дул в мою сторону, и я не обольщалась. Они меня не услышат, мне придется идти до этих людей по лужам, по поломанным веткам, по какой-нибудь местной живности, которая выползла поплескаться, а тут я. И, может быть, змеи здесь обитают именно в дождевой воде. Я оглянулась на карету. Лошадей не было — сами выбраться из упряжи они не могли, значит, их распрягли, а экипаж пустили катиться. Да, вспомнила я, мы действительно останавливались, и то, что я приняла за заминку, оказалось ловушкой. Дряни вы конченые, господа приближенные ко двору. Какие бы цели вы ни преследовали, девчонку, которую вы усадили в эту карету, ждал бесславный и вряд ли легкий конец. А я вот не умерла в очередной раз. Я везучая. Я напоролась на острый сук, вскрикнула, подскочила, вцепилась в первое попавшееся дерево и изогнулась, рассматривая ногу. Царапина была, и глубокая, но натоптанные годами мозоли Эдме в состоянии была пробить разве что пуля, и я задумалась: если мне еще раз повезет, если я доберусь… куда-нибудь, если выживу и устроюсь, имеет ли смысл раздобыть где-то пемзу или оставить злополучные ноги как они есть? Я почесала голову — вот с этим точно придется что-то делать! — зашлепала по лужам дальше. И я уже видела две тени, копошащиеся между деревьями. Близко я подходить не стала, замерла в кустах, присматриваясь. Три телеги, все с лошадьми, одна безнадежно застряла, мужчины распрягли лошадей и перетаскивали добро в две другие телеги. Я прикинула, что они хозяева — раз, что они выжили — два, что они знают, что здесь произошло — три, и, встряхнувшись, выбралась из кустов. — Добрые господа! — крикнула я как можно более умоляюще. — Добрые господа, я потерялась! Добрые господа повернули ко мне головы, и мне показалось, что не так-то они и добры. Бороды придавали им устрашающий вид, но стоит ли мне начинать судить людей по внешности? — Гляди, Сомро, — удивился один, — это, похоже, одна из принцесс! Ты смотри, уцелела! Он с хеканьем кинул на телегу мешок и направился ко мне, вытирая о кожаные штаны мускулистые руки. Роста он был чуть повыше меня, крепкий, без сомнения, очень сильный. Я запоздало струхнула. — Не бежала никуда, вот и уцелела, — второй мужчина, ростом выше первого, особым вниманием меня не удостоил, его больше занимали товары. — Прошлая в овраг сорвалась. Так мы с Гуно ее и не достали. Я беззащитно улыбалась. Информация, которой эти двое невзначай обменялись, дала мне больше, чем все ранее полученные сведения вместе взятые. Я не понимала, как ее использовать, но догадывалась, что тайна Астри скрыта здесь, в этом лесу. И эти двое милейших джентльменов, возможно, мне ее разболтают. — Она что, одна тут? — проворчал Сомро. — Может, пойдешь посмотришь? Я опять почесала голову. Да что же такое, проклятый педикулез, и никакая ванна не помогает. — Ты откуда? — мужчина казался безобидным. Он не собирался нападать, пугать меня, вообще производить какие-то противоправные действия. Или мне хотелось так думать. — Где твоя карета? — Там, — я ткнула в направлении, откуда пришла, не сводя взгляд с собеседника. — Она опрокинута, а лошадей забрали. — Они всегда так делают, — кивнул мужчина. — Распрягают лошадей и толкают повозку. Мол, может, на нее и накинутся. — Кто накинется? Если не считать Странника, который выяснял, что появилось в его владениях, никто мной не интересовался. Или… где весь караван? — Да никто, — хохотнул мужчина. — Эй, Сомро, она голодная! Давай покормим ее? Она босая и вся дрожит! Посмотри, чем накрыть ее найдется? Эти люди ходят как оборванцы! Мерзнут и ковыляют! Люди?.. Я опустила взгляд на ноги — почему на ноги? — моего неожиданного спасителя. Вместо несуразных туфель или нелепых башмаков, которые мне уже успели примелькаться, он носил добротные кожаные сапоги. И штаны на нем были кожаные. И куртка… Я подняла голову и всмотрелась в его лицо. Совершенно человеческое, если не считать… вроде бы никаких отличий, слишком густая и аккуратная, ухоженная, словно ее обладатель только что вышел из люксового барбер-салона, борода, суровые брови, кожа на лице чуть грубее, чем… Да чушь! Люди бывают разные! — Держи, — Сомро перекинул своему напарнику расшитый гобелен. — Наверное, его везли в порт Мевели, но ей он нужнее. Тебя как звать, девка? — Эдме, — деревянными губами проговорила я, но гобелен взяла. Мне в самом деле было зябко. — Как их принцессу… стой, а что если…