– Я воин, ты маг. Мне нужна свобода движений, а тебе ловкие руки. – Дегар улыбнулся, когда по глазам Эви понял, что говорит в своей обычной демонской манере: «У меня есть рот, и я в него ем!» – Ловкие, а не дрожащие от холода, огонек. И, не дожидаясь возражений, притянул Эви к себе за полы куртки и поцеловал. – Научила на свою голову, – пробурчала Эвелина, пряча счастливые глаза. – Я быстро учусь, огонек. …Однажды зимой, когда Райли и Эви было по двенадцать лет, Адриан Соль потехи ради соорудил для ребят ледяную избу. Стены были сложены из ледяных бревен, внутри стояла ледяная печь, в которой горело синее морозное пламя. Сотворил и стол, и лавку, и молочное лакомство в мисках, и холодный, пощипывающий нёбо, пузырящийся напиток. Детей укутали в шубы и только тогда отпустили в дом, да и то привыкшие к уюту наследник и дочь артефактора скоро запросились назад: съели лакомство, полюбовались на огонь, и им стало скучно. Эвелина, шагнувшая в призрачное сияние, разливающееся под сводами заброшенного храма, и рада бы была повернуть назад, тем более что руки моментально заледенели и за порогом ожидало не угощение, а неведомая злая сила. И рада бы, да никак. Она больше не маленькая девочка, укрывшаяся за спиной отца. Адриан Соль, пусть и вышел на покой, всегда помогал советами, подсказывал. Эвелина с грустью призналась самой себе, что, хоть она и гордилась успехами в качестве помощника короля, на самом деле настоящим королевским артефактором оставался отец. Так и тащил бы все на своих плечах, если бы не поворот судьбы, перевернувший жизнь Эви. Она больше не маленькая девочка. Никто не придет на помощь, когда она выйдет на битву с… С чем? Мейджи пока не знала. Она оглядывалась, надеясь увидеть подсказку, но стены, покрытые белым налетом, безмолвствовали. Дегар шагал впереди, держа кинжал наготове. Эви за ним, готовясь прикрыть магией, если придется. Коридор закручивался в спираль и одновременно уходил все ниже – точно гигантская пустая раковина улитки, зарытая в землю. «Улитка!» – мысленно хихикнула Эви, хотела поделиться шуткой с Дегаром, но не успела: поднялся ветер, засвистел, загудел, мечась между узких стен, завыл, сбивая с ног. Эвелина шлепнулась на колени, и ее поволокло наверх – такой силы был ветер. Она закричала и сама не услышала себя в этом вое. Неведомая сила выталкивала их прочь. Дегар с трудом стоял на ногах, шагал, наклонившись вперед, но как-то услышал, почувствовал. Он обернулся, ухватил Эви за шиворот, поднял и поставил рядом с собой. И снова мейджи от растерянности не сразу сообразила, что она не принцесса, которую нужно спасать: спасать должна как раз она. Пора вспомнить, что она не зря пять лет протирала штаны в Академии. – Держи меня за талию! – крикнула она в ухо демона. – Толкай перед собой! Тот послушался без лишних разговоров. Обнял, прижал спиной к себе. Эви потерла ладони друг о друга, согревая – пальцы совсем окоченели и потеряли чувствительность, – и выставила перед собой лодочкой, создавая щит. Такой много энергии не забирает, а беснующийся ветер теперь разбивался о преграду, обтекал с двух сторон. Идти стало намного легче. Виток. Еще виток. В какой-то момент ветер сдался и стих. Эви даже потопала ногами, чтобы убедиться, что не оглохла: тишина после душераздирающего воя накрыла будто колпаком. Обороты спирали становились все у`же. Еще немного, и путники выйдут в сердцевину. Что ждет их там? Они так и ввалились в круглую белую комнату с низким потолком, как шли – Дегар обнимал Эви одной рукой за талию, а в другой сжимал оружие. А Эви держала ладони на весу, чтобы не тратить время на подготовку и тут же сплести нужное заклинание. Здесь было светло, точно днем: сверкали кристаллики снега на стенах, сияло множеством граней ледяное ложе. В центре ложа мерцал, искрился прозрачный камень, и казалось, будто стены и сам воздух пульсируют вместе с ним. – Гристринс… – выдохнула Эвелина. Вот же он, стоит только протянуть руку. Но сначала нужно осмотреться. Дегар понял, что мейджи не собирается сломя голову нестись к артефакту, и отпустил ее. Они подошли и встали в шаге от желанной добычи. Гристринс выглядел беззащитным и неопасным, зато все остальные артефакты принялись пульсировать в такт с алмазом. Верно говорили, что он главный: Эви ощущала, как густеет в пространстве вокруг нее могучая сила. Даже плохенький и слабый маг станет великим, овладев пятью артефактами. И очень захотелось взять все пять камней в руки, почувствовать, как по венам течет магия. Да такая, что можно горы свернуть! «Возьми меня! – пел Гристринс. – Завладей мной!» Эви и сама не заметила, как покачивается в такт мелодии, которую слышала только она. Сделалось вдруг тепло, уютно, будто кто-то набросил на плечи меховую накидку. Веки потяжелели. – Ты мой… – прошелестели губы. – Только мой. Никому не отдам… Свет померк. И во тьме кто-то двинулся навстречу. Чужой, злой, опасный. Враг. Хочет забрать камень. Убить. Убить! – Эвелина, очнись! – прорезал мрак знакомый голос. Знакомый? Откуда она его знает? Да и нет здесь никого. Только чужой. Надо защитить Гристринс! Комок плазмы сам сорвался с руки, с грохотом разбился о стену. Чужой успел отскочить. Ничего, далеко не убежит! Щеку обожгло пощечиной. Ах ты тварь! Где ты, враг? Прячешься? Отступаешь в тень? Жалкий трус! Выходи! Враг подкрался со спины, обхватил, прижал руки к бокам – теперь не сплести ни одного заклинания. Эвелина зарычала, будто дикая кошка, завертелась ужом. Зубы сами нашли теплое, мягкое, сдавили, так что во рту стало солоно. Враг прерывисто втянул воздух. Ага, больно? Еще не так будет больно! – Эвелина! Огонек! Услышь меня! Огонек? Что-то дрогнуло в груди при этом слове. Кто так ее называл? Он… дорог ей? Где он? Но едва хватка врага чуть ослабла, Эви зашипела, вывернулась из объятий, закрутилась юлой, разбрасывая во все стороны острые воздушные стрелы. Враг приглушенно вскрикнул: значит, одна настигла цель. Но и магия таяла на глазах. Осталось разве что на пару заклятий. А чужой все еще был жив. Кружил поблизости. Крался. Ждал, пока мейджи ослабнет. Эвелина завыла от бессилия и ярости. Убить. Убить. Пока он не забрал Гристринс! Она шарила руками, надеясь нащупать врага, но тот ускользал. Неуловимый, быстрый, ловкий. Хоть и большой. Да, большой и сильный. Эви шла по пятам, а все не могла настигнуть. В какой-то момент неловко оступилась и поняла, что чужой снова скользнул за спину. К горлу прижался холодный металл – лезвие кинжала. Из крошечной царапины выступила капелька крови, потекла по шее. Щекотно. Эвелина хихикнула, глядя перед собой незрячими глазами. Ну вот и все. Чужой убьет ее. Или она убьет чужого. Останется только один. Потому что стоит врагу опустить кинжал, как Эви не даст спуску. Чужой так близко, что не уйдет от смертельного заклятия. Она не промахнется. Нет. – Эвелина, – тихо произнес на ухо знакомый – да где же она могла его слышать? – голос. – Огонек… Любимая моя… Эвелина попыталась пошевелиться, но руки были крепко прижаты к телу. Нет, не получится ударить «Секирой», а заклятие она уже сплела и держала наготове в сведенных от усердия пальцах. Чужой содрогнулся, будто изнутри его терзала жестокая боль. – У меня нет выхода. Я должен… Я должен! Он повторял и повторял, что должен. У Эви перед глазами вдруг возник образ демона и топор палача, занесенный над его головой. Кто этот демон? Зачем он пожертвовал своей жизнью? Неужели жизни не жаль? Что может быть настолько важным? Лезвие чуть сильнее продавило кожу, было уже не щекотно, сделалось страшно. Страх пробивался сквозь темноту, окутавшую мысли. – Больно… – прошептала она. Чужой застонал. Он тоже страдает? – Умирать не больно, огонек. Это быстро. Я буду держать тебя. Я буду рядом. Эви почувствовала прикосновение губ к своему виску. Чужой дышал тяжело и трудно. Все мышцы в его теле были напряжены, и особенно рука, которая стискивала рукоять кинжала. Эвелина знала, как это будет, – один глубокий порез, и ее укроет спасительное небытие. А потом… Рука разжалась, и кинжал ударился о камни. – Не могу, – выдохнул чужой. – Даже ради всего мира. Эви была свободна. Она так долго копила напряжение, что ударила «Секирой» мгновенно, не разобравшись, куда бьет. Но следом услышала стон и звук падающего тела. Попала! Пусть до донышка исчерпала магию, но попала! Чужой умрет! Вот только Эви не испытала облегчения и радости от победы. С кем она боролась? Все казалось неправильным. Эвелина стояла одна в черной пустоте, не зная, куда теперь идти и что делать. «Любимая моя…» Кто это сказал? И почему так ноет душа? Эви шагнула наугад и споткнулась обо что-то, лежащее на полу. Нагнулась. Руки коснулись влажного, горячего. Чья-то шершавая теплая ладонь погладила ее пальцы. Так нежно, будто трогала лепестки цветка… Так же бережно к ее губам прикасались мужские губы. И одно за другим зажглись в темноте воспоминания. Кто-то держал ее на коленях и кутал в плащ. Поил из своих ладоней. Заслонял собой. Кто-то называл ее огоньком. Кто? – Дегар… – всхлипнула Эви, падая в бездонную яму ужаса, потому что только теперь поняла, с кем сражалась и кого одолела. Гристринс действительно оказался силен, так быстро он подчинил мейджи своей воле! Эвелина осталась бы блуждать в вечной мгле, натыкаясь на стены, пока не обессилела бы и не умерла. Но одно имя выдернуло ее из тьмы. Ночь взорвалась светом. Гристринс больше не пел, чары спали, алмаз покорился. Эви замотала головой, сбрасывая остатки морока. Она стояла на коленях на полу белой комнаты, и на снежных кристаллах особенно четко видны были алые пятна. У ее ног распластался раненый Дегар. Хотелось кричать, плакать, звать на помощь. Столько крови! «Никто не придет! Сама, Эвелина, сама! Ты знаешь, что делать!» Мейджи закусила дрожащую губу и осмотрела ранения. Самое страшное от «Секиры». В последний момент Дегар успел уклониться, но все равно заклятие раскроило плечо до кости, задело грудь. Воздушная стрела пробила бедро. И еще укус на шее. Эви снова ощутила во рту солоноватый привкус. Замутило. – Я сейчас. Сейчас, – зашептала она, разрывая рубашку, чтобы добраться до глубокого пореза. – Потерпи, мой хороший. «Всю магию потратила… Остались жалкие крохи…» Дегар поймал Эви за рукав и попытался что-то сказать, но губы не слушались. Эвелина осторожно оттолкнула его руку, чтобы не мешал работать. Потом, все потом. Стянула края раны: сейчас главное – остановить кровотечение. Резерв был пуст, но мейджи черпала неприкосновенный запас. Сердце заметалось, в глазах потемнело. «Сейчас, сейчас, Дегар. Да помолчи ты, глупый. Не надо разговаривать. Знаю, что больно». Кое-как срастила порез. – Ничего, – бормотала она. – Ничего. Сейчас отдохнем немножко и пойдем. Потихоньку. Шаг за шагом. Я разведу костер. Ты поспишь. Мой хороший, мой милый… Дегар упорно старался поймать ее взгляд и произносил одно и то же слово. Эви наклонилась и прислушалась. – Грис… тринс… Гадский артефакт. Эвелина обернулась и с ненавистью посмотрела на алмаз. Сколько бед от тебя! Но Дегар прав: надо забрать камень.