— Да брось! Чтобы, такой как ты, и отказался от хорошей гулянки? Я не мог так ошибаться на твой счет. Дамир лишь усмехнулся. И по дороге написал СМС Марьяне с извинениями, что никак сегодня не получится у него раньше прийти, и чтобы она его не ждала. После этого телефон был отключен совсем. А дальше, как и обещал Виталий, были его компания, алкоголь, а потом девочка на вкус Дамира… * * * * * В очередной раз опустошив стакан, Дамир задумался о том вечере. По сути-то он мог же ведь отказаться. Но согласился. Доказывая что-то Молоткову? Или — самому себе? В том числе то, что Марьяна для него просто удобная девушка, к тому же очень привычная и вовсе она не имеет над ним власти. Дамиру очень не понравилась вторая мысль. Но, похоже, учитывая теперешнее его поведения, чувства, помня, как сегодня искал любой повод зайти в гости к Марьяне, найдя для этого «прикрытие» в виде таблеток, это было правдой. — Вот оно как, Дамир Игнатьевич… — пробормотал мужчина, глянув на почти пустую бутылку и, чувствуя, что на сегодня ему хватит и алкоголя и таких вот неожиданных выводов. Поэтому немного нетвердой походкой Дамир, не задерживаясь более на кухне и даже не убирая ничего, направился спать. * * * * * Мстислав уже был в кафе, ждал. И Марьяна с облегчением подметила, что при виде нее, мужчина не скривился, и в глазах не было холода, который мелькнул там вчера, когда он уходил. Это немного уменьшило волнение, но, тем не менее, она до сих пор не знала, как начать разговор. — Привет. Что такое срочное тебе надо сказать, что ты с самого утра меня захотела увидеть? — поднявшись, когда Марьяна подошла, Мстислав избавил ее от необходимости заговорить первой. Присев на отодвинутый стул, Марьяна глубоко вздохнула и, подбирая слова, начала: — Привет. Мстиш…. Я… думаю, мне надо тебе кое-что рассказать. Это касается моего прошлого, которое… В общем, именно из-за этого всё так вчера вышло. И я считаю, что ты должен знать. А потом мы вместе попробуем решить, что делать дальше. — Вот как… Но, Марьян, если тебе об этом трудно говорить, мы можем отложить данную беседу, — тактично заметил Мстислав, садясь напротив. — Не думаю, что надо откладывать, — покачала головой Мара, понимая, что надо со всем разобраться сейчас, иначе до бесконечности можно откладывать. Мстислав кивнул: — Хорошо, как скажешь. Только давай сначала заказ сделаем, я с утра ничего не ел. — Да, конечно. После того, как Мстиславу принесли еду, а Марьяне — кофе, девушка глубоко вздохнула и… как ни странно слова стали находиться сами, возможно, потому что она уже так давно никому не изливала душу, не делилась тем, что горит, сжигает всё внутри: — Несколько лет назад я познакомилась с мужчиной. Собственно, ты его знаешь, на самом деле. Рысев Дамир… Мужчина-мечта. Привлекателен, обаятелен, и уже тогда неплохо обеспечен. О нём говорили, что если он захочет — соблазнит любую. Не знаю, как на счет любой, но… Я в его сети попала сама, он даже и усилий особых не прилагал. А я влюбилась: в его магнетизм, внешность, манеры. Мне вскружило голову то, что он обратил внимание на меня, льстило его желание. Потом… Знаешь, я до сих пор не понимаю почему, но этот человек впустил в меня в свою жизнь, дал ключи от квартиры, затем сам настоял на моем переезде, — Марьяна покачала головой и закусила губу. Чувствуя боль, которая под налетом воспоминаний нахлынула лавиной, словно специально дождалась и накапливалась все то время, которое девушка забывала и не думала о прошлом. — Мы стали жить вместе. Довольно долго, на самом деле. И чем больше я узнавала Дамира, даже видя все его недостатки, я все отчетливей понимала: люблю. Это уже не влюбленность, когда человек видится в розовом свете, когда другой оценивается как кто-то «самый-самый-самый». Нет. Я видела Дамира, когда он был злым, раздражительным, в благодушном настроении и игривым. Всяким, в общем. Иногда меня раздражали какие-то его привычки, в том числе и касающихся быта. Иногда мы ссорились, иногда просто не сходились во мнениях по каким-то вопросам. Но даже с учетом всего этого я любила… Голос затих, а Марьяна глотнула кофе, пытаясь прогнать горький привкус во рту. А Мстислав молчал. И слушал, немного удивленный, чуть заинтригованный, и, судя по взгляду, уже начавший о чем-то догадываться. — А знаешь, что самое смешное? Я… несмотря на отсутствие признаний, как с моей стороны, так и с его… Я верила, что не одна испытываю глубокое чувство. Я ошиблась. Только поняла это очень поздно, к сожалению… — еще одна пауза, во время которой Марьяна словно «провалилась» в воспоминания, даже замерла, смотря в одну точку, отчего Мстиславу пришлось аккуратно коснуться ее руки, возвращая в реальность. — Он… изменять начал. Это было после того, как я вернулась из другого города, от бабушки, за которой ухаживала из-за ее болезни. Мы год с Дамиром общались урывками из-за этого. Но как ни странно, даже сейчас я уверена, что тогда, в разлуке другой еще не было. А вот потом… Дамир открывал клуб — «Интригу». А неофициальным инвестором был Молотков, у которого потом стал все чаще появляться Дамир… Я не сразу подозревать начала, наверное, просто не хотела многое замечать. Но обманывать саму себя долго тоже не могла, как и верить правдоподобным и не очень оправданиям… На щелкнувший замок, Марьяна даже не вздрогнула. Лишь глубоко вздохнула, пытаясь не дать подозрениям, отчаянью захватить себя. Но взгляд на часы, показывающее час ночи… За последние три недели, с того момента, когда Дамиру «разрешили» открыть клуб, он приходил так поздно далеко не первый раз. Седьмой, если быть точной. А за последнюю неделю так и вовсе — третий. И последние два раза, она могла бы поклясться, что чувствовала запах духов, которыми в жизни никогда не пользовалась. Дамир зашел на кухню. И невольно Марьяна в очередной раз вздохнула глубоко. И опять… этот еле слышный, но улавливаемый сладкий запах. Не ее. — Марьяна? Ты чего не спишь? В груди разрасталась боль. — Тебя жду. Где был? — она правда старалась, чтобы голос звучал спокойно, чтобы та желчь вперемешку с обидой, что все усиливались внутри, не прорезались в интонациях. И все-таки голос дрогнул в самом конце. Мара прикусила губу. — В «Нокауте», там пришел новенький, захотелось самому его посмотреть. Он был убедителен, спокоен, и… ей действительно захотелось поверить. Но кое-какие детали, например, быстро отведенный взгляд в сторону, чуть натянутая улыбка и… да — запах, не позволили ей окунуться в самообман. — А с каких пор у вас там, в клубе, в качестве новичков девушки? Дамир непонимающе воззрился на нее. — Ты о чем? — и столько удивления в голосе… Да только она видела, как дернулся кадык! Видела, черт возьми!! — Дамир… Не лги. От тебя за километр несет женскими духами. И ты уже в который раз заявляешься домой поздно ночью. Скажи, на что это похоже? Потому что то, о чем я думаю… — голос пропал, у нее просто не было сил озвучить свою мысль, которая жгла внутри. Ей казалось, скажи она вслух слово «измена», и эта горечь, кислота, выплеснется наружу, сжигая по пути ее. Все ее внутренности и косточки. Всё ее существо и душу. — Что ты несешь, Мар?! Я был в клубе. Понимаешь? И никаких девушек не было, был новый парень. А откуда запах без понятия, может в течение дня кто-то рядом простоял долго, — раздраженно поджал губы Дамир, сверля ее недовольным взглядом. — И вообще, я адски устал, а вместо спокойствия и сна получаю от тебя претензии и назревающий скандал! — Ну, конечно. Ты устал… А ты подумал, что чувствую я, когда вижу, как ты уставший приходишь в час ночи?! — сорвавшись, выкрикнула Мара. — Дамир, пожалуйста, хватит лгать. Я тебя об этом сразу просила: не изменяй, лучше просто уйди. А ты… — Да не изменяю я! — рявкнул мужчина. — Не знаю, что ты себе там навыдумывала, но я это слушать не намерен. Спокойной ночи! Он вышел из кухни, а Марьяна всю ночь пробыла на кухне, мучаясь, сдерживая слезы и пытаясь понять, как быть дальше… Марьяна замолчала, прерывая рассказ, уставившись куда-то в одну точку, не глядя на Мстислава, словно опасаясь увидеть там что-то, что не дало бы закончить: жалость, брезгливость или злость. Мало ли что мог сейчас думать этот мужчина. Однако ее невольные сомнения он же сам и развеял. Мстислав после паузы заговорил сам, заставляя все-таки перевести взгляд на него и с облегчением убедиться, что в глазах было только участие и легкое сочувствие, без каких-либо обвинительных, осуждающих, приторно-жалостливых ноток: — Ты ушла от него? — Да, — кивнула Марьяна, грустно усмехаясь. — Почти сразу после этого. Так получилось, что буквально на следующий день мне позвонили. Какая-то его бывшая. С «очень любопытной информацией», как она выразилась. Эта дамочка мне назвала только адрес и сказала, что Дамир сегодня вечером будет там. Это был клуб Молоткова. И… я поехала. Долго не могла решиться, даже возле самого входа просидела в авто около получаса. А когда вошла… Сначала я его не видела. А затем, мне показалось, что его фигура мелькнула где-то в направлении служебных помещений. После поисков, когда из одной из комнат для персонала я услышала знакомый голос, вместе с женским стоном, все иллюзии, все надежды растворились. Я честно не помню, что чувствовала. Опустошение, возможно. Боль, однозначно. А я еще и заглянула в помещение, видимо, чтобы «добить» себя окончательно… … Марьяна прикусила кожу указательного пальца возле костяшки, пытаясь таким образом заглушить внутреннюю боль. Но каждый женский стон отзывался в душе болью такой силы, что физическая боль была просто мелочью, чем-то незначительным… Девушка судорожно вздохнула и осторожно приоткрыла дверь. Они оба: Дамир, тот, кого любила всем своим существом, и какая-то девка были слишком заняты друг другом, чтобы заметить что-то или кого-то. Зато она успела рассмотреть, как Дамир держа партнершу за ягодицы и прижимая к стене, резко и грубо входит в нее, вызывая у той те самые стоны, которые «били» ее как невидимые камни. Марьяна поспешно прикрыла дверь, отступая, пока не уперлась спиной в противоположную стену. Она чувствовала себя оплёванной. Разбитой и растоптанной. Ее будто размазало по той самой стенке, по которой она сползла, задыхаясь. Но не плача, как ни странно. А вот воздуха не хватало катастрофически… Казалось, что сейчас, переживая подобную агонию, в ней что-то умирает. И ей этого «чего-то» уже не хватало, потому как слишком пусто и одиноко было там, где раньше жили доверие и любовь… К тому моменту как в комнате закончили, она была спокойна. Пусть и было это спокойствие неестественным, больше похожим на заторможенность. Но главное, что когда Дамир вышел, встречаясь с ее взглядом, в том не было слез. — Вещи заберу, когда тебя не будет, — после паузы, во время которой Дамир приходил в себя от такой встречи да подбирал очередное оправдание, выдавила Марьяна, точно рассчитывая так не хватавший ей воздух. Больше она не сказала ничего. Просто не могла сейчас его видеть, слышать. Ни его, ни ту девицу, которая где-то позади поправляла платье. — Мар, постой, — спохватился мужчина и попытался взять ее за руку, чтобы остановить. Марьяна не позволила. Отшатнулась и прошипела: — Не смей. Не прикасайся. И больше не появляйся в моей жизни! Он больше не пытался остановить. А она стремилась быстрее уйти. В том числе и потому, что слезы все-таки грозили выплеснуться наружу. … Вещи свои, как и сказала, Марьяна забрала только тогда, когда дождалась ухода Дамира. Когда он вернулся, ее комплект ключей лежал на полочке и это было единственным напоминанием о Марьяне.