Сомнительно как-то было, что Дамир ничего этакого не задумал. И вот это ее больше всего и не устраивало. Поджав губы, Марьяна вернулась к документам. После того, как все перепроверила, вздохнула и с бумагами пошла к хозяину «Интриги». В этот раз перед кабинетом остановилась, постучала и только после разрешения вошла, опасаясь опять какой-нибудь пикантной сцены. Дам был один. Стоял у окна и на ее появление отреагировал лишь быстрым взглядом и парой слов: — Положи их на стол. Марьяна чуть заметно прищурилась, но бумажки на указанное место аккуратно положила. — Я свободна на сегодня? — по-прежнему, хоть и, не имея доказательств, но, не доверяя такому вот странному затишью, поинтересовалась девушка, быстро отходя подальше от стола и самого мужчины. — Если все сделала, то да. Мара вздернула бровь. И что все-таки это значит? Ее просто «взяли» в игнор? Так она видела, что не совсем. Ей он чуть раньше фактически массаж делал. Или таким образом сглаживают ночной визит? Или это какая-то совсем новая игра, правила которой она вновь не знает? А может все вместе? В любом случае, такое положение вещей ее не устраивало. И уж точно она была не готова, как и в прошлом, лишь тыкаться в темноте таких игр, не зная, что ответить и предпринять. Марьяна однозначно не хотела ощущать это непонимание, это отвратительное чувство беспомощности. Однако сейчас она вот ничего не сможет ему предъявить. По факту-то он ничего не сделал. А выскажет недовольство — так Дам еще додумается поддеть, что ей не хватает его внимания. Этот умел все перевернуть с ног на голову… Именно поэтому Мара просто-напросто развернулась, направляясь к выходу. — Хотя нет, подожди, — почти в приказной форме вдруг бросил Дам, а Марьяна медленно обернулась, впиваясь в него недовольным взглядом. С какой радости он ей приказывает?! Дамир сей взгляд оценить не смог, поскольку подошел к столу, наклонился и стал что-то искать в ящике. — Вот, выпей. Поможет от головы. Мара с презрением глянула на какую-то упаковку таблеток, которую ей протянул выпрямившийся Дамир. — Яд? — саркастически хмыкнула. — Ну, что ты. Афродизиак, — так же искривил губы Дам. — Что, боишься, что своими силами возбудить уже не сможешь? — зная, что играет с огнем, Мара все равно не притормозила, и старалась ужалить невозмутимого мужчину. Надоел ей этот вид — до бешенства почти. Она тут два дня думает, мучается, гадает… А он себя ведет совсем не так, как ожидалось! Если бы он приставал — она бы готова была. Отпиралась бы. А тут… Непонятно ничего. И она вновь в растерянности. А это еще больше раздражает. Вот и пыталась теперь Марьяна хоть как-то «укусить» до зубного скрежета невозмутимого Дамира. Дам на секунду замер после ее фразы. И взгляд так неуловимо изменился, которым он еще раз «прошелся» по ее телу. Марьяна же тут же после такого осмотра прикусила себе язык. Может и не стоило трогать «лихо», пока оно спало?.. — А ты передумала? Можем и проверить. Смогу или нет… — Терпеть не могу опыты и эксперименты, — передернув плечами, Мара быстрым движением выхватила упаковку. Чтобы не смотреть в чуть насмешливые желтые глаза, достала таблетку и, не запивая, проглотила. — Спасибо, — без всякого тепла поблагодарив, вернула Даму пачку и собралась было развернуться, как поняла, что не может так уйти и не стереть эту его улыбку, притаившуюся в уголках губ. Ну чего уж таить, вновь хотелось указать ему, что он никто для нее. Что ничего уже не значит более в ее жизни. Вот и вновь притормозила, чтобы, словно делясь секретом, искренно произнести: — И знаешь, если уж кто что и будет проверять, то не ты. А мой теперешний мужчина. Так что мы тебя вдвоем за афродизиак благодарить будем… И не проверяя реакцию, Мара все-таки направилась к выходу. Она не знала, как зло, на каком-то автомате, сжались кулаки у Дамира, как полыхнул огнем его взгляд, прожигая фигурку, облаченную в очередную блузку и юбку. И как мужчина сжал зубы, как напрягся, пытаясь себя остановить. Не догнать. Не развернуть, прижимая к стене. Не впиться в ее губы, стирая те последние слова. Хотя хотелось все это сделать. Дико, так что аж в голове, в висках застучало. Не важны были причины этого, а сам факт — он не желал слышать ни о каком другом. И тем более видеть, как тогда в ресторане. Но сейчас эти слова он проглотил. С трудом, но все-таки. И отвернулся от такой манящей фигуры. Когда Мара в самом конце, перед закрытием двери, глянула-таки на Дама, то чуть разочаровано поджала губы. Он уже стоял к ней боком, вновь отвернувшись к окну. И по нему нельзя было сказать, достигла ли она своей цели, уколола ли, задела ли за живое, уязвляя мужское эго. Это огорчало, потому что хотелось. Очень хотелось ему хоть таким образом сделать больно за все то, что заставил испытать ее он… Марьяна была бы еще больше расстроена, если бы узнала, как Дамир в это время мысленно обещал, что все те мелькнувшие в сознании картинки осуществит. И поцелует, и прижмет, и уж точно после ласк проберется под эту чертову, дразнящую воображение, юбку и проверит, так ли уж он ее не возбуждает. И наверняка Марьяна была бы в ужасе, если бы знала, что Дамир, наблюдавший за тем, как она усаживается в машину, пришел к выводу, что он ее больше не отпустит… * * * * * — Что с тобой? — Мстислав заехал к ней после работы и сразу заметил как устало выглядит Марьяна. А ведь головная боль уже действительно отпустила, как ни странно. Помогла ли тут чудо-таблетка или же то, что она не находилось с Дамиром, будораживший в ней слишком много всего, а от того, вызывающий слишком много напряжения, особенно после ночного визита — это было не ясно. Но, тем не менее, почти бессонная ночь, эмоциональный стресс, накопившаяся работа, в основном бумажная, но требующая полного сосредоточения внимания, все это сказалось на ней. — Я просто устала, — чуть улыбнувшись, Марьяна откинулась на спинке сидения авто. — Мстиш… как ты смотришь на то, чтобы сегодня поужинать не в ресторане, а у меня? Боюсь, я сегодня не хочу находиться в общественных местах… — Отказываться от такого? Разве я похож на дурака? — с мягкой усмешкой протянул он и завел машину. До ее дома они добрались быстро. И уже вскоре вдвоём сидели на кухне. Вернее, сидел Мстислав, а Марьяна, в это время готовила макароны с мясом, одновременно делая соус. — Пахнет вкусно, — с легким нетерпением, протянул мужчина, закатывая рукава рубашки и намереваясь не сидеть дальше сложа руки. Пиджак он снял сразу, как зашел, и теперь выглядел по-домашнему, хоть и был в брюках. Марьяна же успела быстро переодеться в простую юбку и кремовою кофточку, и смотрелась ничуть не хуже, чем в «парадной» одежде. — Так, командуй… что нужно делать? По итогу, Мстислав очень даже был «включен» в процесс, помогая расставлять приборы на стол. И когда все было готово, они с наслаждением принялись есть, изредка переговариваясь. Вся обстановка этого вечера словно говорила, что этим ужином дело не закончится. И поэтому Марьяна совсем не удивилась, когда закончив складывать посуду, почувствовала руки мужчины на своей талии. И поцелуй в шею приняла благосклонно: прислонилась спиной к мужской груди и руками накрыла его ладони. А затем и вовсе повернулась, чтобы тут же почувствовать на губах губы Мстислава. Поцелуй был нежным, в нем была ласка и страсть. Но… Марьяне не хватало чего-то. Однако, плюнув на все, она просто постаралась расслабиться и получить от сегодняшней ночи максимум удовольствия. Из кухни они перешли в спальню, по-прежнему целуясь. Только теперь руки беспрерывно скользили по телам, лаская кожу. Марьяна чувствовала возбуждение мужчины и сама ответно возбуждалась под достаточно умелыми руками. Одежда была сброшена еще возле кровати. А в спальне стали слышны хриплое дыхание и звуки поцелуев. Мстислав опытно доводил ее до точки, лаская раскинутое на постели женское тело. И Марьяна отвечала, отдаваясь чувственному водовороту, а вскоре и вовсе перехватила инициативу, оказываясь сверху и плавно-тягуче опускаясь на член, вызывая у Мстислава стон… Когда она, усталая, легла рядом, Маре захотелось вдруг расплакаться. Да, было замечательно. Да, она получила удовольствие. Но… полного удовлетворения, умиротворительного опустошения, полной погруженности в другого человека у нее так и не было. И от этого было некомфортно, а лежать рядом с Мстиславом не хотелось. Поэтому Марьяна пробормотав, что хочет в ванну, скрылась там, смывая остатки страсти. И стоя под струями, смывая с себя запах Мстислава, она вспомнила, как с другим человеком, ей наоборот, хотелось им пахнуть. И после их занятий любовью, она не желала сразу же идти в ванну, ей, наоборот, хотелось понежиться рядом с его телом. Мстислав ее не беспокоил, в дверь с предложениями помощи не стучал. И Марьяна была ему благодарна за это. Ведь ей представилась возможность прийти в себя, поэтому из ванны она вышла спокойная, а не на грани непонятной ей истерики. Мужчина на ее постели лежал вольготно. И смотрелся хорошо. Довольный, ласкающий взгляд проскользил по ее телу, обернутому в шелковый халатик. Только… Ей уже ничего не хотелось. И мужчина, несмотря на ее симпатию к нему, несмотря на его привлекательность, был не тем. Просто — не тем, и все тут! Видимо, что-то все-таки промелькнуло на ее лице или в выражении глаз. Потому что Мстислав вдруг словно подобрался и после затяжной неловкой паузы уточнил: — Мне уйти? Захотелось выругаться. Грубо и вульгарно. Но Марья лишь закусила губу, а Мстише уже не и не нужен был ее ответ. Он помрачнел и как-то тяжело глянул на девушку, отчего Марьяне не по себе стало. Таким она его еще не видела, и почему-то подумалось, а знает ли она вообще этого мужчину? Полностью?.. Ответа не было, но интуиция или внутренний голос шепнул, что вполне возможно и нет. Это тревожило. Нет, не испугало, она по-прежнему не видела в Мстиславе опасности, не чувствовала ее. Однако, мысль, что этот мужчина не так уж ей знаком, как оказалось, не обрадовала, скорее — потревожила. За время ее раздумий, Мстислав уже почти собрался, на ходу говоря, что он вспомнил, что ему завтра рано вставать, и чтобы не будить ее — лучше действительно ему уйти. — Мстишь… — неловко попыталась остановить его Мара, сама не зная зачем. Но он уже принял решение, и просто качнул головой. — Все нормально. Я пойду. Судя по тону — убеждать бесполезно. Он обижен, задето его самолюбие. А этого, Марьяна точно знала, мужчины не любят. Да и теперь ему нужно действительно уйти, иначе неловкость только усилится. От ее попыток убедить, что все в порядке, и от его мнимого согласия с этим… Поэтому практически в тишине, она проводила его до двери, мысленно коря себя. И прощения про себя просила. Потому как понимала, что не виноват он. Все дело в ее заморочках. И в том, что она дура. Ибо, видимо, не так и забыла она о другом, как думала. На прощание он все-таки поцеловал ее. Но этот поцелуй был быстрым, коротким. Без страсти, без эмоций. И от этого опять отчего-то захотелось закатить историку…