Оглядываюсь по сторонам, желая не нарваться на одного старого знакомого. Заворачиваю за угол, а потом за огромную колонну. Пишу девчонкам где нахожусь и жду, нервно покусывая большой палец. Сзади слышу тяжелые шаги и замираю, будто почувствовав опасность. Волосы на моей голове начинают словно шевелится и руки покрываются мурашками, когда я слышу его изменившийся, повзрослевший голос. – Ну, привет, сестричка. Глава 5 Меня переносит в прошлое. Картинки, словно кадры из фильма, быстро сменяются одна за другой. Я вспоминаю все, от наших нескончаемых с Ярославом ссор, до лучших моментов в моей жизни. Я плыву по воспоминаниям, желая раствориться в них, снова почувствовать себя живой. Я вспоминаю его поцелуи, насколько мне это нравилось, как взрывался мой мозг в те моменты, как скручивало в узел внутренности и бабочки устраивали в животе танцы. Как же сильно это отличается от того, что мне дарит Сашка. Небо и земля. Легкий ветерок и сносящий все на своём пути огонь. Два парня – две противоположности. Скорее всего, их лучше даже и не сравнивать, они просто не сравнимы. Бесов стоит выше всех остальных, ему нет равных. Но так же я познакомилась с его темной стороной и она напугала меня. Он вспыльчивый, наглый и с легкостью может сломать человека, мешающего его планам. Он и правда, как огонь: иногда тёплый, а иногда обжигающий до шрамов. Он не пай-мальчик, но и не тупой мажорик, он дряной и обнаглевший парень, самый настоящий отрицательный персонаж и сейчас, когда я знаю кто он, мне стоит держаться от него подальше, стоит промолчать и просто уйти, но я поворачиваюсь к нему лицом и замираю, поражённая наповал. Клянусь, я не могу оторвать от него взгляд, погружаюсь в трясину старых и новых чувств, вот так просто я разрушаю все стены, которые строила в течение нескольких лет. Я видела его издалека, мельком, но не успела заметить как он изменился. Это словно он и не он вовсе. Раньше он выглядел иначе. Он был подростком, источающим избыточную самоуверенность, в его взгляде мерцали озорство и дерзость. Теперь он больше не тот наглый мальчишка, теперь он, не побоюсь его так назвать, самый настоящий мужчина, от него так и веет силой, властью, опасностью. Повзрослел. Возмужал. Яр стал ещё шире, скорее всего ходит в качалку и проводит там немалое количество времени, его шея стала огромной, как руки и грудь, он возвышается, как каменная глыба, которая пугала своими габаритами и заставляет чувствовать себя крошечной даже несмотря на то, что сегодня я в туфлях на высокой шпильке. Сейчас я снова почувствовала себя той маленькой, беззащитной девочкой рядом с ним, той, которую было легко обидеть и задеть одним лишь словом. – Мы с тобой чужие люди. Я тебе никакая не сестра, – обрубаю я. При этом стараюсь, чтобы мой голос звучал как можно тверже, по крайней мере, я должна хотя бы выглядеть уверенно. Яр очень привычно хмыкает. Казалось бы, я должна была забыть как он это делает, но я помню каждую мелочь, даже вот ту маленькую ямочку сбоку от подбородка, которая появится, когда он так сделает, либо когда он искренне смеется. – Отнюдь, карамелька, отнюдь. Когда с его губ слетает прозвище, которое он мне дал, меня словно молнией шарахает прямо в грудь. Разбил и уничтожил наповал. Карамелька… раньше это звучало теплее, сейчас же ощущается так, будто он выплюнул оскорбление и это отдалось болью в сердце. Да как он посмел! В такой момент произнести это слово, снова швырнуть меня в прошлое, заставить усомниться в своей возможности держать лицо. – Не называй меня так, – отвечаю ему, сморщившись больше от боли, чем от неприязни. Но даже после этого я ничего не могу с собой поделать и продолжаю на него пялится, впитывать его, улавливать его протяжное, спокойное дыхание. Бесов тоже меня осматривает, однако делает это более холодно, с долей некоторого презрения, но я не могу не подметить, что он зацепился взглядом за вырез на моей чёрной приталенной кофте. Он так же очень внимательно посмотрел мне в глаза, сначала в один, потом в другой. Усмехнулся, а я поджала губы в ожидании его реакции на теперь уже здоровые на вид глаза. – Мда, Савушкина, – цокнул он, показав ровный, белоснежный ряд зубов, – знаешь, раньше в тебе была изюминка, помнишь, как ты смущалась и стыдливо отводила глаза, ты цепляла своим взглядом, а теперь ее нет, ты стала, как все эти телки. Очень жаль. Мне нужна пауза, чтобы осознать, что он мне сказал и каким пренебрежительным тоном это сделал. Его слова ранят меня. Иногда я представляла нашу встречу. У меня была заготовлена целая речь по этому поводу, но теперь я стою как вкопанная и продолжаю впитывать в себя его образ, чтобы потом его вспоминать, когда останусь наедине со своими мыслями. – Мне совсем не нужно твоё мнение, – все же отмираю и высказываюсь. – Ты не тот человек, к которому я бы прислушалась. В горле пересыхает и я тяжело сглатываю. Я уже не говорю о том, что ощущаю давление в груди. Мне страшно, но в то же время я словно хлебнула адреналина. Это чувство заводит и я готова чуть ли не накинуться на него. Убить или поцеловать? Хотя второе ни в ком случае, такого я себе простить не смогу. Да, скорее всего, я вцепилась бы в его волосы и хорошенько потрепала. – Ещё и дерзости смотрю набралась, – привычным образом ухмыляется этот придурок и в этот момент мое сердце в который раз замирает. – Это тебя твой сосунок научил? Его слова меня остужают. Я ругаю себя за слабость, за то, что забылась рядом с ним, забыла о Сашке и полностью растворилась в другом. Но он же не просто парень, он особенный для меня, когда-то он разбил мои розовые очки и изменил представление о людях. – Тебя это не должно касаться, – отвечаю как можно более безразлично, сложив руки на груди в защитном жесте. Пусть знает, что он мне неприятен и мне с ним некомфортно. – Говори, что хотел сказать и уходи, у меня нет времени, чтобы вести с тобой светские беседы. Глава 6 Бесов смеется, вот только в его смехе нет ничего весёлого, потому что его глаза загораются тем же огоньком, который я видела в последнюю нашу встречу. Раньше он держал негативные эмоции в себе. Теперь же мне стало понятно, что делать он так больше не намерен. Вот он настоящий, с оскалом, с ненавистью в глазах и вдобавок к этому коктейлю я замечаю еле заметное сексуальное желание. Он смотрит на меня не только со злобой и презрением, но и не стесняется снова заглянуть в вырез на груди, провести взглядом по моим губам и хищно облизнуться. Мне становится крайне неуютно от такого внимания, по телу проносятся мерзкие мурашки, а руки сжимаются в кулаки. Пусть только попробует меня тронуть, я себя в обиду не дам. – Как скажешь, карамелька, давай лучше поговорим о насущном. Твой ублюдок-отец обрюхатил мою мать, из-за этого развелись мои родители, – выплевывает с ненавистью. – Ты же уже в курсе? Только вчера я была шокирована данной новостью, а сегодня мне приходится стоять с бывшим знакомым и выслушивать это дерьмо. Я останавливаю свой порыв начать возмущаться по поводу того, что он оскорбил моего отца, не хочу, чтобы он понял, что задел меня за живое. Безразличие – лучшее оружие. Интересно как долго он об этом знает: об отношениях его матери и моего отца. Мне почему-то кажется, что намного дольше, чем я. – Мне до этого нет дела, – пожимаю равнодушно плечами, стараюсь больше не заглядывать в его всепожирающие глаза, от которых мне становится не по себе. – Это их решение. – Это решение твоего афериста-папочки, разве не так? А может ты тоже с ним в сговоре. Я в шоке от его наезда, в сговоре для чего? Больно нужна мне их семья, я так же в ужасе от происходящего! Я тоже против, но тут я ничего не решаю, особенно теперь, когда у них скоро будет ребёнок. – Что ты такое говоришь? – спрашиваю дрожащим тоном. – Вы открыли огромную клинику в центре города. И главным спонсором стала моя мать, удивительно как так получилось, не объяснишь? Бесов так и брызжет ядом, это заметно по тембру его голоса, по ненавистному, убивающему взгляду. – Я ничего об этом не знала, – машу головой, говоря чистую правду. – Это ни твоё и ни мое дело. Папа конечно же открыл клинику не за свой счёт. Он говорил, что нашёл несколько спонсоров, но не упомянул кто эти люди, да и мне было неинтересно, я только переживала за то, чтобы его никто не обманул. – Вы просто решили поиметь с нас денег, так и скажи. Признайся, мелкая лгунья. Я устала от этого разговора, устала от его давления, от обвинений. Я ни в чем не виновата, он зря говорит мне все это. Если хочет все выяснить, то пусть разговаривает с нашими родителями, а не со мной, я так же обескуражена всем происходящим. – Я тебе не собираюсь ничего доказывать и мне больше не о чем с тобой разговаривать, – говорю утомлённо. Поверить не могу как за какие-то десять минут Бесов из меня выпил все соки. Хочу убежать, скрыться от его взгляда, от исходящего от него аромата, который я ощущаю. И когда он успел подойти еще ближе, тем временем как я уже опёрлась попой о колонну, он загнал меня в угол, как маньяк свою жертву. – Особенно такая замечательная новость хорошо зашла Никите, когда мой отец ушёл от нас, назвав маму шлюхой. Морщусь. Вот Никите я бы никогда не пожелала зла, воспоминания об этом мальчике у меня очень тёплые и мне жаль, что он услышал такие мерзкие слова от своего родного папы. – Мне нечего тебе сказать, – говорю тихо. Я смотрю на пуговицу его чёрной рубашки и надеюсь на то, что произойдёт чудо и он оставит меня в покое. Но Яр наклоняется ближе и начинает дышать чаще, мне кажется, что он больше себя не контролирует. – И жить в доме, который строил мой отец, ты не будешь, только попробуй туда заявится, мало тебе не покажется. Клянусь, я выволоку тебя оттуда за твою шикарную волосню, – и в подтверждении своих слов он начинает меня гладить по волосам. Несмотря на то, как он это произнес, его ладонь движется спокойно, мягко и это только сильнее устрашает. – И твой отец тоже там жить не будет, так ему и передай. Я все же поднимаю на него глаза, тону в бездне его взгляда, вижу своё отражение в чёрных зрачках. Неужели он и правда применит силу ко мне? Неужели его злоба настолько велика. – Ты мне угрожаешь? – Какая ты стала проницательная. Я тебя по старой дружбе предупреждаю, пока что…