Вот! – с этим словами она ставит передо мной рулон туалетной бумаги. Сказать, что я удивлена, значит не сказать ничего. Не помню, чтобы я заказывала доставку туалетной бумаги. Моим потребностям вполне хватает той, что есть в служебном туалете. А что это? – на всякий случай уточняю я. Вдруг это какой-то квест, в детали которого меня забыли посвятить. Подарочек Алексею Ивановичу! Ага, так это не мне. От души отлегло. А то у меня уже возникли подозрения, что меня тут приняли за главную засранку. Его стол – там, - показываю я брюнетке на стол начальника. Она хмыкает, гордо берет рулон и относит его на стол начальника. После этого взмахивает волосами и идет на выход. А меня распирает любопытство. Какие-то игры, в которых я не участвую. Может, что передать ему? – напрашиваюсь я в игру. Передайте, чтобы свой зад подтер вот этим! – резко произносит брюнетка и тычет пальцем в злосчастный рулон. Затем громко хлопает дверью. Лучше бы и не спрашивала. Я опять смотрю на часы. Живот, действительно, начинает прихватывать, но не от коликов, а от голода. Спустя несколько минут появляется задумчивый Алексей Иванович. Заходит молча и садится за свой стол. Видит рулон и смотрит на меня. В его глазах я вижу немой вопрос. Это Вам, - отвечаю на него я. И, дабы избежать, откровений на туалетную тему, сразу же уточняю: - Девушка принесла. Сказала, что подарочек для Вас и рекомендовала Вам им воспользоваться по назначению. Я решила не доносить дословно ее слова. Катерина? – спрашивает начальник. Не представилась, - отвечаю я. Катерина, - утвердительно говорит Алексей Иванович. – Черная полоса, Ксюш. Так, начальника пробило на откровенность. И как не вовремя – есть-то хочется. Я с тоской смотрю на часы. Интересно, может, откровенность по-военному – это быстро? То шторы эти, а теперь еще и с бумагой туалетной. Я молчу, потому что знаю, что мои вопросы сейчас лишние – Алексей Иванович мне сам все расскажет, наплевав на все армейские уставы. Представляешь, заказал у нового поставщика, а она, зараза, как наждачка. На, смотри. И он сует мне тот самый рулон туалетной бумаги. Я пробую ее пальцами. Действительно, ее рельеф больше напоминает наждачную, а не туалетную бумагу. Не каждая задница выдержит такое испытание. И я у же молчу о другом. И, как назло, ее столько привезли, что всю кладовку забили. Куда ее теперь? Начальник смотрит на меня, как будто и правда рассчитывает услышать от меня толковый ответ. Но я лишь пожимаю плечами. А претензию им выставить? – нерешительно предлагаю я. А некому! – восклицает Алексей Иванович. – Поставщик ликвидировался. Похоже, продал всю эту жопную наждачку и смылся с деньгами. Ну, давайте ее хоть в макулатуру сдадим? Хоть что-то получим. И кладовку освободим. Эх, - вздыхает мой начальник и мне его становится искренне жаль. – Опять бюджет в минус уйдет и не видать нам с тобой премии. Я очень артистично вздыхаю, чтобы хоть как-то поддержать его. А, может, кто и воспользуется ей? – с надеждой смотрит на меня Алексей Иванович и я начинаю бояться, что этим кто-то окажусь именно я. Может, на другой этаж положить? – размышляет начальник . – Вдруг там не такие нежные сидят. Подумаешь. Вот, помню, я служил на Дальнем Востоке и у нас в части… Я на обед! – твердо заявляю я как раз в тот момент, когда стрелка часов касается нужного деления. Слушать о дальневосточных туалетных приключениях Алексея Ивановича нет никакого желания. Хватаю сумку и бегу в холл. 10.2. Там меня уже ждет Самурай. Пунктуальный. Это хорошо. Я машу ему рукой и слышу звонок телефона, доносящийся из сумочки. Не останавливаясь, начинаю рыться в сумке, не смотря перед собой. И натыкаюсь на что-то твердое и большое. Извините, - говорю на автомате и пытаюсь обойти препятствие, делая шаг влево, но препятствие не дает мне это сделать, повторяя за мной движение. Я предпринимаю еще одну попытку и делаю шаг вправо и опять без результата. Что за игры с голодной пантерой? Да, я сейчас просто разорву в клочья это препятствие. Я набираю воздух, чтобы его хватило на все те слова, которые я собираюсь излить на несчастного, поднимаю глаза. И замираю, продолжая глотать воздух. Передо мной стоит Кирилл Константинович и улыбается, но только уголками губ. Так, что я там хотела сказать? Что-то там про голод и про пантеру? А причем здесь пантера? Черт, Ксения, соберись! Надо же что-то сказать! Но что? Мозг отказывается помогать мне. Тебе уже лучше? - Кирилл Константинович начинает первым. О чем это он? Мне было плохо? Ах, да, колики в животе. Я все еще голодна, а, значит, мне не лучше. Так что, не будем врать. Нет, - как можно печальнее говорю я. – И, если Вы не перестанете вести себя как маятник, то в компании будет первый случай смерти от голода. Ты знаешь, я так и не смог выбрать жалюзи, - он как будто не слышит меня. – Поможешь мне после обеда? Ну, и наглость! Я призываю на помощь все свое хладнокровие и говорю как можно спокойнее: Это не в моей компетенции. Я могу лишь снять замеры. Думаю, у Алексея Ивановича больше опыта в этом вопросе. Я передам ему, чтобы он зашел к Вам после обеда. А я люблю неопытных, - еле слышно говорит он, немного наклоняясь ко мне и смотря мне прямо в глаза. Сердце уходит куда-то вниз. Он отступает на шаг, давая мне возможность пройти, и я слышу вслед: Приятного аппетита! Но вместе с сердцем куда-то ушло и чувство голода и я знаю, что теперь кусок встанет мне поперек горла. Мне же звонил телефон, вспоминаю я. Нахожу, наконец, в дебрях сумки аппарат и вижу пропущенный от Анжелы. Обязательно перезвоню ей после обеда. Она-то мне как раз и нужна. Но сейчас меня заждался Самурай. Быстрей к нему, пока он не сделал себе харакири. Мое чутье меня не подводит и я кое-как заглатываю салат. Больше ничего не лезет. Мой организм всегда так реагирует на стресс. А его сегодня утром у меня было более чем предостаточно. Самурай не замолкает ни на миг. Даже поражаюсь, когда он успевает съесть первое, второе и третье. А еще поражаюсь, какая насыщенная у людей жизнь. Он ведь не намного старше меня, но уже побывал в Японии, на Тибете и на наших Курильских островах. Он рассказывает очень увлекательно и ему даже удается отвлечь меня от моих мыслей. Правда, есть все равно не хочется. Обед подходит к концу. Проводив Самурая до лифта (конечно, взглядом) и помахав ему, набираю Анжелу. Привет, пролетарию! – слышу ее веселый голос. – Вкалываешь так, что даже звонка моего не слышала? Анжела – это моя тетя, сводная сестра папы. Она старше меня всего на пять лет, поэтому для меня она, скорее, подруга, чем тетя. Она классная. От нее у меня нет тайн. И, хотя, папа считает, что мне рано водиться с Анжелой, не препятствует нашему общению. Анжела работает в компании Антона, моего брата, и она не замужем. Папа пытался подогнать ей женихов, как он любит говорить, ее уровня, но, по словам Анжелы, с ними было ужасно скучно. Да, и связывать себя замужеством раньше тридцати лет не входит в ее планы. Так что, у меня есть постоянная партнерша для походов в клуб. А уж как мы отжигаем в клубах! Папе лучше не знать. Ох, Анжела, я так соскучилась! – отвечаю я. Не верю! – смеется Анжела. – Хоть бы навестила тетушку на досуге. Как? – говорю я. – Ты же знаешь…. Знаю, знаю, - перебивает меня она. – Антон уже рассказал. Пашешь, как пчелка, еще и комендантский час у тебя. Ой, я не могу, Валера в своем репертуаре. Я рада, что хоть у кого-то эта ситуация вызывает такие положительные эмоции.