– В общем, у моего работодателя Милехина Владимира Петровича пятого апреля погибла дочь Олеся. Она была студенткой медицинского института. Пятый курс. Двадцать два года… – Причина гибели? – спросила я, принимая его деловой тон и поглядывая искоса на календарь – там значилось уже двадцать пятое апреля. – Отравление наркосодержащим веществом, – ответил Привольнов. – Несчастный случай. Не исключено самоубийство. Такова официальная версия. Никаких улик милиция не обнаружила, дело закрыли. Я неопределенно кивнула, как бы показывая, что вникаю в суть. – А что так поздно спохватились? – снова бросила взгляд на календарь. – Милехин был в шоке. Только недавно взял себя в руки. Да и к тому же все произошло чисто случайно – если бы я не заехал к Гришке и он не напомнил о вас, то, может, все так и заглохло бы. Тут Привольнов перевел дыхание, после чего решительно заявил: – Ни я, ни отец Олеси не согласны ни с официальной версией, ни с тем, что следствие прекращено. Ее убили! И мы хотим знать, кто это сделал и почему! Вот я и пришел к вам, Татьяна Александровна. – Наркосодержащее вещество – это что? В переводе со сленга милицейского протокола на обычный, я имею в виду, – решила уточнить я. – Героин, – сухо и коротко выстрелил Привольнов. Я кивнула головой, стараясь ничем не выдать своего отношения к данному обстоятельству. Признаться честно, я не любила заниматься делами такого рода. Любящий родитель не желает верить, что его дитя принимало наркотик. А Привольнов, судя по всему, поддерживает намерения отца покойной только потому, что зависит от него. И я уже подумывала о том, как бы потактичнее отказаться, когда Алексей, видимо, догадавшись о моих сомнениях, вскинул голову и категорично заявил: – Олеся не была наркоманкой! И с собой она не покончила!.. Если бы она захотела расстаться с жизнью, то непременно оставила бы посмертную записку. Она не убивала себя! Она не смогла бы причинить такое горе отцу! Она была внимательной и заботливой девушкой. – А ты-то откуда знаешь? – внезапно спросила я. Привольнов покраснел, замялся и снова опустил голову. – Она тебе нравилась? Поскольку Привольнов не отвечал, я поняла, что недалека от истины. – Записку, как я поняла, не нашли. – Не нашли, – подтвердил Привольнов и сглотнул слюну. Мне вдруг стало немного не по себе – надо же ехидничать в такой ситуации. Может быть, у человека искреннее горе, а я насмехаюсь. – Кто первым обнаружил тело? – спросила я. Последовала неожиданно продолжительная пауза, после чего Алексей глухо проговорил: – Обнаружил Олесю ее ухажер: у него ключи от ее квартиры. Он же вызвал «Скорую» и милицию. Но милиция, как я уже сказал, никаких улик не нашла: ни следов борьбы, ни отпечатков чужих пальцев. – У кого еще имеются ключи от квартиры? – спросила я, уже выстраивая в голове треугольник Неизвестный Ухажер – Привольнов – Олеся. – У самого Милехина, у Олеси и… – Привольнов вздохнул. – И ее парня. – Значит, всего было три комплекта? – Выходит, что так. – А кому принадлежит квартира? – Самой Олесе. Ей отец подарил, как только дочь перешла на пятый курс. Оформил документы… Олеся стала жить там с осени – то есть полгода как. – Понятно. – Вообще, я думаю, что это дело рук ухажера, – мрачно проговорил Привольнов и нахмурился. – И хочу, чтобы он был изобличен. – А почему такая уверенность? – Олеся в последнее время жаловалась отцу на напряженность в отношениях. – Ну и что? – возразила я. – Это что, мотив для убийства? Привольнов насупил брови еще больше. – Может быть, это он и приучил ее к героину, – добавил он. – Было что-то, указывающее на такой поворот? – То есть? – Привольнов одарил меня вопросительным взглядом. – Он наркоман? – прямо спросила я. – Нет, – со вздохом признал Алексей. – По крайней мере, я не замечал. Я, признаться честно, мало о нем знаю, – раздраженно проговорил он. – Мне он не нравился: наглый, самоуверенный! Кажется, летчик… вертолетчик… или еще какой налетчик. А может быть, и просто никто. Так, соврал для пущей важности. Много ли нужно, чтобы вскружить голову неопытной девчонке? – А что сам Милехин? Что за человек, чем живет? – Шеф – сложный человек, – вздохнул Привольнов. – Часто непонятно, что у него на душе. – Ну а чисто внешние моменты? Положение дел в бизнесе, личная жизнь… – Он возглавляет фирму по продаже итальянской мебели. Дела вроде бы идут хорошо. Вернее, шли… – То есть сейчас не очень? – уточнила я. – Конкуренты наседают, налоговую насылают, и вообще, – махнул рукой Привольнов. – Но это все проблемы, не имеющие отношения к делу. Что еще сказать? – Он задумался. – Ты, по-моему, кстати, не упомянул ни разу о матери Олеси. – Они с Милехиным не живут вместе. – Почему? – Шеф нашел себе молодую пассию и женился. – Да, банальная история, – вздохнула, в свою очередь, я. – И где мать? – Отдельно живет, – кратко ответил Привольнов. – Владимир Петрович с матерью Олеси в разводе с самого ее рождения. Можно сказать, что Олеся была только его дочерью, его и больше ничьей!.. Это он вырастил ее и воспитал. – И что представляет собой мать? Почему бросила дочь? – Она алкоголичка, – сухо ответил Алексей. «Да, интересный коленкор, – подумала я. – Гремучая смесь – отец-бизнесмен и мать-алкоголичка. Иногда дает весьма замысловатое генетическое продолжение». – И что, она вообще не общалась с дочерью? – спросила я. – Я не в курсе, – поморщился Привольнов. – Дам вам ее адрес… – Хорошо. Вернемся к другу Олеси. Ты знаешь, где он живет, работает? Может быть, учится? – Не знаю, – честно ответил Алексей. – Мне он в свое время представился Елисеем. Кстати, Милехин был твердо уверен, что сможет разлучить их. – Ему, как и тебе, не нравился Елисей? – Не нравился, – подтвердил Алексей. – Что касается самого Елисея, то согласно милицейскому протоколу у него железное алиби. «Это уж я сама как-нибудь разберусь», – с легким раздражением подумала я, однако лицо мое оставалось бесстрастным. – Ты же говорил сначала, что хотел бы, чтобы я его изобличила, – а сейчас утверждаешь, что алиби, – указала я Алексею на противоречие в его словах. – Ну, мог нанять кого-нибудь, – сказал Привольнов. – К тому же я не уверен, что это точно он. Может быть, еще кто из близких Олесе людей. Потому что я не верю в самоубийство. – Ну, хорошо… А что насчет подруг Олеси? – задала я следующий вопрос. – С кем можно поговорить о ней самой? – Самой близкой ее подругой была некая Наташа Рогачева, но она вышла замуж за иностранца и покинула Россию. Есть еще Ксения Лопатникова. К сожалению, Ксения сменила адрес, и я не знаю, где она живет. – Учится или работает? – Знаю, что учится на филфаке, а вот где – в университете или педагогическом, – затрудняюсь сказать. Я на некоторое время задумалась. Было несколько версий, с чего начинать расследование, но я решила пойти по самому простому пути. – Леша, мне бы неплохо получить ключи от квартиры, где погибла Олеся. – Зачем? – удивился Привольнов. – Ведь милиция там ничего не обнаружила.