Полина Вильям выздоровел на удивление быстро. Он недовольно пояснил, что волки вообще мало болеют, и до сих пор не понимал, как его угораздило простудиться. Мы оба считали, что виной всему заклинание, под действие которого он попал. Откуда же оно взялось? Этого мы выяснить не могли, зато теперь дурачили герцога Дареаля вдвоем — до ближайшего полнолуния. Сам герцог, убедившись, что жар спал и сын стал чувствовать себя лучше, немного угомонился. Это означало, что Дареаль с головой ушел в работу. Он часами не выходил из кабинета, а мы с Вильямом пользовались этим. В мальчишке жил великий актер. Стоило видеть, как слуга выносил его в парк — подышать свежим воздухом. Вильям почти безжизненно висел унего на руках, демонстрируя полное безразличие к окружающему миру. Я его, конечно, отругала, на что Вилли ответил: — Не могу же я выздороветь до полнолуния! Не беспокойся, Полли, осталось недолго. Он считал меня кем-то вроде подружки, и стоило слуге уйти, тут же тащил в какой-нибудь закоулок сада, показывал что-то интересное, на его детский взгляд. То причудливо изогнутую ветку, то кроликов, живущих на одном из островков посреди искусственного пруда. В нем было столько энергии, что ему удалось невозможное — расшевелить меня, пробудить от спячки, в которую я будто впала после ареста Анри. И мы вдвоем носились по парку, скрываясь от посторонних глаз. А отказать Вилли я не могла — он умел давить на все чувства сразу. Видно, наследственное… Единственной запретной темой была его мама. Мы никогда не говорили о возлюбленной герцога Дареаля. Лишь раз, показывая на крупные алые цветы, распустившиеся на кусте, не боящимся морозов, Вилли заметил невзначай, что мама привезла его из родной страны. — А откуда она была? — спросила я. — Из Астерлии, — ответил Вилли — и тут же потащил меня прочь. Я вдруг почувствовала, что продолжать тему не стоит. Это было нечто едва уловимое, эмоция, которую неожиданно поймала. А минуту спустя Вильям уже показывал мне другое растение и трещал так быстро, что я едва успевала уловить ход его мыслей. Мне нравилось в замке Дареаля. Если бы еще можно было забыть… Но воспоминания только чуть притупились, будто подернулись пленкой. Вечером тоже не было покоя. Стоило Этьену пожелать сыну спокойной ночи, как Вилли тут же улепетывал через окно в сад. Я опасалась отпускать его одного, учитывая недавнее заклинание-ловушку, поэтому тоже выбиралась из замка, и мы снова гуляли вместе — я и белый волчонок, скачущий, будто щенок. У нас была договоренность, что ровно в два часа ночи возвращаемся в замок, и потом до рассвета мы оба спали как убитые. Идиллия, иначе и не скажешь. Царила бы она до самого полнолуния, если бы не его величество случай. В ту ночь мы с Вилли, как всегда, тихонько покинули замок и обосновались на большой поляне. Луна была почти полной — ее света хватало, чтобы видеть все вокруг. Я сидела на старом поваленном дереве, служившем скамейкой, — наверное, для того и оставленном посреди ухоженного парка. Вилли носился вокруг. Сначала нашел в траве какую-то ящерку — и откуда она только взялась? Зима на носу. Затем подкидывал шуршащие листья. Я же наблюдала за ним и почти что дремала, как вдруг Вилли замер и навострил уши. — Что? — шепотом спросила я. Ни шагов, ни посторонних звуков. Но Вильям вдруг попытался исчезнуть в кустах, однако в последний момент отпрянул и оказался у моих ног, а на поляну вышел большой серый волк. Я таких еще не видела! Он была раза в два крупнее обычного, с яркими янтарными глазами, а когда открыл пасть, стало и вовсе жутко. Перекусит — и не заметит. Волк рыкнул на Вильяма. Тот что-то заскулил в ответ и тихонько передвинулся за меня. Вот это друг! Но серый волк только выдал что-то, похожее на вздох. Вокруг него заклубился туман, а мгновение спустя передо мной стоял Этьен Дареаль. — И как это понимать? — спросил он сына. Интересно, почему он был в волчьем обличье, а одежда выглядит так безупречно? Неужели она не портится? Любопытство было сильнее страха. И потом, это же Этьен! Не посторонний оборотень. О том, что он — главный дознаватель, я как-то успела подзабыть. — Прости. Вилли тоже успел принять человеческий облик и теперь стоял, опустив голову. — Простить? Из-за тебя я оставил все дела. Беспокоюсь о твоем здоровье и уже не знаю, каких лекарей просить о помощи. И сколько ты мне уже врешь? Вильям молчал. Конечно, в дела семейные вмешиваться не стоит, но я не сдержалась: — Недавно, — ответила вместо Вилли. — И — да, я об этом знала. — Почему не сказала? — Лицо Этьена стало еще более суровым, а у меня мороз пробежал по коже. — Мы собирались, когда снова будет полная луна. Не успели. Герцог Дареаль посмотрел на нас с горечью, развернулся и пошел к замку. Кажется, мы его обидели… — И что теперь делать? На Вильяме лица не было. В глазах стояли слезы, но он пока только шмыгал носом. — Я поговорю с ним, — пообещала мальчишке. — А ты иди к себе и ложись спать, хорошо? — Я не усну. — Мы поговорим с твоим папой, и я загляну к тебе. Договорились? Вилли кивнул, снова стал волком и помчался к замку так быстро, что я едва за ним успевала. Привычно в прыжке преодолел расстояние до распахнутого окна, а я шмыгнула в дверь. И где искать Этьена? Готова поспорить, в кабинете. Его там можно было найти в любое время дня и ночи. На этот раз я тоже не ошиблась. Герцог сидел за массивным столом, обхватив голову руками, и, как мне показалось, даже не заметил, что в комнате не один. — Этьен, можно? — Я не решалась войти и замерла у двери. — Полли? — Он чуть повернул голову. — Зачем вы здесь? — Поговорить. — Это наши семейные дела. Не вмешивайтесь. Стало не по себе. Я и не собиралась вмешиваться в их семейные дела. Захотелось развернуться и уйти, но я обещала Вилли, что поговорю с его отцом, и собиралась сдержать слово. — Выслушайте меня, и я уйду, — села в кресло перед герцогом. — Не злитесь на Вильяма. Я знаю, как вы беспокоились. Поверьте, мне тоже было боязно за него, но… — Как давно вы знаете, Полли? — спросил Этьен, перебивая на полуслове. — Около трех недель. — Я опустила голову. — И не сказали. От вас я такого не ожидал. — Он сам бы сказал вам в ближайшее полнолуние, — ответила потерянно. — Вилли не хотел скрывать от вас правду. — Но скрыл. И герцог сурово нахмурился. Я почувствовала себя как на допросе. Неудивительно, что Вилли опасался реакции отца на правду. — Давайте начистоту, Этьен, — решила, что терять все равно нечего. — А чего вы ожидали? Хотите заслужить доверие сына? Как он может вам доверять, если вы сослали его в отдаленный замок и носа не кажете? Думаете, ребенок будет спрашивать, что с вами не так? Нет, Вилли думает, что он чем-то виноват. И все, чего хочет, — чтобы вы были здесь, с ним. — Я и так здесь, с ним, — рыкнул герцог, как никогда напоминая серого волка, виденного в саду. — Только потому, что он прикинулся больным. Иначе бы вы и не приехали. — Приехал бы. Сразу после визита к судье Гарднеру. — На день? На два? Отец ему нужен ежедневно. Этьен с горечью усмехнулся. Он не понимал меня или не желал понимать. Мне почему-то казалось, что он не был особо близок с сыном. Не потому, что Вилли не любил отца — наоборот, мальчик его обожал. А как раз потому, что отец был для него некой недостижимой величиной. Это мама была рядом, пока блистательный герцог Дареаль распутывал очередное преступление. А папа — где-то далеко. Теперь мамы и вовсе нет, а папа все там же — на другом конце страны. Герцог смотрел на меня выжидающе, пока я собиралась с духом. Но первым все же заговорил он: — Послушайте меня, Полли. Да, я не лучший отец в Гарандии. Только для меня безопасность сына куда важнее, чем его прихоти, и ваши тоже. Сдружились? Отлично, я рад. Но как думаете, мне было легко этот месяц не знать, от чего погибает мой ребенок? Вы понимаете, что, если бы первый оборот прошел неверно, у меня бы уже не было сына? — Я не знаю таких тонкостей, — ответила тихо. — Вот именно, вы не знаете. Ничего не знаете, но беретесь судить. — Как и вы. Слова сорвались с губ прежде, чем успела их обдумать. Глаза герцога сверкнули янтарем, и вдруг стало страшно. Какая я все-таки глупая! С кем играю в игры? Он проглотит меня и не заметит. Не знаю, до чего бы мы договорились, если бы вдали не раздался пронзительный вой. — Вилли! — Мы вскрикнули почти в один голос. Мимо тут же молнией промелькнул огромный волк, а там, где только что стоял герцог, стало пусто. Вилли же пошел к себе. Зачем он снова вернулся в парк? В какую ловушку попал? Вспомнилась яма и заклинание на ней. Я бежала, не чувствуя ног. Неслась так, что по дороге потеряла туфельку, и на поляне у замковой стены оказалась полубосой. Когда я туда примчалась, бой был в самом разгаре. Белый волк лежал у каменной кладки, жалобно поскуливая, а серый метался между четырьмя мужчинами, которые не подпускали зверя близко. У них в руках были длинные колья с металлическими наконечниками. Серебро? Я думала, это сказки, что оборотни его боятся. Но там, где серебро касалось шкуры, проступала кожа. Что же делать? Вот только времени на раздумья у меня не было. Я схватила с земли первый попавшийся камень и ударила по голове ближайшего нападающего. Он осел на землю — уж не знаю, откуда взялись такие силы, что я смогла сразить здорового мужчину. Зато трое других мигом поняли, что к герцогу пришла подмога. Один кинулся ко мне, а двое других остались удерживать волка. Я завизжала, надеясь привлечь внимание слуг, но до замка было слишком далеко. Разбойник схватил меня в охапку и повалил на землю. Но эти трое допустили ошибку, всего одну. Стоило им отвлечься на нас с Этьеном, как белая стрела метнулась вперед. Раздался вопль, и жертва покатилась по листве, стараясь отцепить от руки белого волка. Стоит отдать Вилли должное, держал он крепко. Этого хватило, чтобы Этьен расправился со своим противником и бросился мне на помощь. А затем уже мы вдвоем кинулись к Вилли. Его жертва не трепыхалась, только таращила на нас глаза, полные ужаса. — Пусти его. И как Дареаль успевает так быстро обращаться? Только был волк, и уже человек. Вильям послушался и бросил обезображенную руку. Разбойник тихонько подвывал, не хуже волка. Этьен схватил его за шкирку и рывком поставил на ноги. — Кто ты? Кто тебя прислал? — с рычанием спросил он. — Я… не… — Кто?! Вмиг стало холодно. Я прижала к себе Вилли, который тоже успел принять человеческий вид, пусть и не так быстро, как его отец. А лицо Дареаля исказилось. Он едва напоминал себя самого, походя больше на жуткое чудовище из страшных сказок. — Мы хотели продать, — проскулил разбойник. — Продать? Кому? — Магам. Оборотни в цене. Пустите, — заскулил он, а на его штанах вырисовалось позорное пятно. — Пустить? — страшно усмехнулся Этьен. — Того, кто хотел продать моего сына на шкуру и ингредиенты? Скажи спасибо, что умрешь быстро. Полли, уходите. Я потянула Вильяма за собой, пока Дареаль еще о чем-то спрашивал свою жертву. А в замке нас все-таки услышали, потому что по парку заметались факелы, тьма наполнилась огнями. Нас с Вильямом слуги нашли первыми. Окружили, начали расспрашивать, а я только махнула рукой назад. Кто-то проводил нас до замка. Кто? От ужаса я потом не могла вспомнить. Мы с Вилли сидели в его комнате — показалось, что бесконечно долго, а потом в дверях появился Этьен. Он успел умыться и переодеться. С его мокрых волос все еще стекали капельки воды, но он снова казался собой, а не жутким лесным чудищем. — Как вы? — спросил он ласково, присаживаясь рядом с сыном. Вилли тут же обнял отца и уткнулся носом в его рубашку, а я ответила: — Живы.