И тут шагах в десяти от него из-за кустов вынырнул дикарь в боевой раскраске. На нём болталась длинная набедренная повязка, и на голове красовался высокий убор из орлиных перьев, которые стояли, плотно пригнанные одно к другому, и образовывали подобие короны. Руки и ноги его лоснились жирной жёлтой и красной краской. Глаза сверкали. – Черноногий! – вскрикнул Рэндал и приложил карабин к плечу. Индеец возник внезапно, и воинственные намерения его не оставляли места сомнениям: он держал в одной вскинутой руке томагавк, сжимая в другой длинный нож. Рэндал присел и выстрелил. Каким-то странным зрением он увидел, как пуля вырвала клочок мяса из спины дикаря, пронзив его грудь. Кровь брызнула на колыхавшуюся позади него нежную листву. – Я убил его! – закричал во весь голос Рэндал, едва индеец рухнул в траву. – Что такое? – Джек-Собака бежал, забыв о всякой осторожности и разгребая листву своей любимой двустволкой системы Лефоше. – Я убил его… – тяжёлое и громкое дыхание Скотта было похоже на отголоски ужасной бури. – Черноногий… Он бросился на меня с топором. – Вот это фокус! Хитрая бестия поджидала тебя тут! – Не знаю, что он тут делал, но я слышал его сопение. Он слишком громко дышал, чтобы прятаться от кого-либо… Внезапно трава шумно раздвинулась, и из высоких стеблей поднялась во весь рост фигура обнажённого по пояс мужчины с длинными косами. – Это не Черноногий, – с уверенностью констатировал Джек, держа дикаря на прицеле. – Это Сю… – Но это не тот, кого я убил! – воскликнул Рэндал, хватаясь за пистолет. Индеец что-то произнёс, тяжело дыша и обтирая рукой левую сторону живота, где сочилась кровь. Взгляд его твёрдых глаз поразил Рэндала своей силой. – Он говорит, что ты спас его! – удивился Джек. – Он хочет знать твоё имя… В этот момент послышался крик из-за их спин, Шагающая Лисица проскользнула между трапперами к дикарю и принялась обнимать его, радостно причитая. – Она говорит, что это её муж, – перевёл Джек-Собака с удивлением. – Откуда он взялся? – не понял ничего Рэндал. – Он дрался с тем самым Черноногим, которого ты свалил. Он получил ранение и почти уже проиграл схватку, когда ты всадил пулю в того парня… Похоже, ты спас ему жизнь, старина… Чёрт знает что… Наша скво приходится ему законной женой… Кто бы мог подумать, что жизнь имеет такие вот обороты… Клянусь, подобного со мной не случалось. Ты спрашивал, для чего нам эта скво, а вот, оказывается, для чего: мы должны были привезти её к законному супругу, или я ни черта не понимаю в жизни… Индеец смотрел на Рэндала очень внимательно и вдруг заговорил. – Он утверждает, что уже виделся с тобой, – перевёл Джек, явно не уверенный в том, что правильно понял краснокожего. – Откуда? Когда вы виделись? – Я не знаю его, – ответил Рэндал, опираясь на свой карабин. – В покер мы не играли, виски вместе не пили… – Он говорит, что однажды отобрал у тебя магический щит. – У меня никогда не было щита. – Рэндал лишь пожал плечами. – Должно быть, парень немного рехнулся от радости… Индеец говорил очень быстро, яростно жестикулируя. Он был немало взволнован и совсем позабыл о лившейся из него крови. – Его отряд напал на тебя однажды. С тобой был ещё один человек, которого они убили. Вы вроде как на фургоне ехали. Он хотел пустить в тебя стрелу, но какой-то невидимый дух запретил ему сделать это. Тогда он не понимал причины, но сейчас ему открылась истина. Рэндал вытаращил глаза и с минуту стоял молча, затем опустился на корточки, потрясённый услышанным. – Тропа каждой жизни имеет свой рисунок. Вам суждено было встретиться здесь, ты должен был спасти этого дикаря, поэтому в тот раз ему категорически запретили убивать тебя, иначе ты не был бы здесь сегодня и никто не смог бы выручить его. – Джек-Собака шлёпнул себя ладонью по шее, прихлопнув назойливого комара, и громко вздохнул. – Должен сознаться, что эта история не так проста. Я много раз сталкивался с людьми, которые видели вещие сны, но ни разу не приключалось со мной ничего подобного. Это так же странно, как если бы пущенная стрела летела в самого стрелявшего. – Я бы сам не поверил, – ответил Рэндал, – но никто ведь не спрашивает, верю я в это или нет. РЭНДАЛ СКОТТ из дневника Сегодня 20 мая 1837 года, суббота Удивительный, просто невероятный поворот событий. Как хорошо, что у меня случайно оказался в сумке карандаш. Иначе я не сумел бы изложить то, что произошло. Пришлось бы ждать, покуда мы попадём в торговый пункт. Даже не знаю, с чего начать, ведь прошло столько лет с тех пор, как я расстался с этой тетрадью. После того как свирепый дикарь вырвал её из моих рук, я вообще не делал никаких записей. Просто как-то не приходило в голову. И вот волею судьбы (иначе это не назовёшь) мой дневник опять у меня в руках. Итак: совершенно случайно я спас жизнь индейцу, вовсе того не желая, и он оказался тем самым дикарём, который отобрал у меня эту тетрадь. А дело было так. Я увидел краснокожего из племени Черноногих, который внезапно возник из травы с топором в руке. Его поведение не вызывало сомнений в его воинственном настроении. Я застрелил его. Чуть позже из травы поднялся индеец Сю, истекающий кровью. Оказалось, что эти двое сражались, так что Черноногий поднял топор не на меня, а на Сю, чтобы нанести тому смертельный удар. Тут я и влепил в него свинец. Удивлению моему не было конца, когда спасённый мною Сю сказал, что он меня хорошо помнит, что он хотел меня убить, но какое-то невидимое существо запретило ему сделать это. Он подробно описал сцену нападения на повозку. Он объяснил, что во время той схватки он не мог понять, почему должен был сохранить мне жизнь, но теперь ему всё совершенно ясно. Если бы он убил меня, то никто не выручил бы его в момент, когда оружие врага было готово проломить его череп. Теперь я знаю, почему не погиб вместе с Кейтом Мэлбрэдом, хотя охватить разумом этого не могу. Я бы ни за что не поверил никому, кто выложил бы мне подобную историю, пусть даже он клялся бы в её достоверности всем святым. Я бы назвал всё это ерундой, если бы не был непосредственным участником этих событий. Я отлично помню, как тот дикарь в маске медведя готов был пристрелить меня. Ничто не мешало ему, лук был натянут, стрела смотрела мне прямо в сердце. Но он не выпустил её. Я видел, как он будто бы слушал кого-то. И он ещё кричал на своих соплеменников, отгоняя их от меня. Это уже не стечение обстоятельств. Признаюсь, что не молился никогда. Признаюсь, что не верил в Бога. Похоже, что и сейчас я не осознаю, что такое Бог, хотя судьба поднесла мне бесспорные доказательства Его воли. Индеец, которого я спас (неизвестно ещё, кто кого спас), вернул мне эту тетрадь. Она была завёрнута в оленью кожу и бережно хранилась. Он объяснил, что принял её за могущественный щит или талисман, когда приехал ночью к разграбленной телеге и увидел, что я держу тетрадь перед собой. Сейчас он сидит напротив меня и с огромным вниманием следит за тем, как я пишу. Его явно интересуют буквы. Этого индейца называют Мато, что означает Медведь. И вот ещё одна невероятная деталь: с нами ехала молодая женщина Сю, которую мой спутник Джек по кличке Собака выменял у индейца-Поуни. Она оказалась женой этого самого Медведя! 25 мая 1837, четверг Мы всё ещё живём в типи Медведя. Нас беспрестанно приглашают в гости, плотно кормят. Все жаждут посмотреть на меня, потому что я для них не просто человек, а какой-то Вакан. Они обязательно громко восклицают это слово, покачивают головами и в удивлении прикрывают рты руками. Джек-Собака объяснил мне, что они связывают меня с могущественными духами потустороннего мира. Сам он весьма доволен оказанным нам приёмом. Племя ведёт сытую жизнь. У них много лошадей. В день нашего приезда в деревню Медведь устроил большой приём у себя в жилище и подарил много лошадей каким-то людям. Джек объяснил, что у них принято в торжественные дни делать такие подарки тем, которые считаются бедными. Первые несколько ночей Медведь регулярно занимался сексом со своей женой, по которой, как я понимаю, весьма соскучился. Меня всегда выводят из себя эти совокупления, так как гостевые ложа находятся в непосредственной близости от хозяйского. Я долго остаюсь взбудораженным и не могу уснуть, когда их дыхание и сопение уже стихает. А что удивительного? Мы с Джеком по пять-шесть месяцев бродим по прериям и горам. Возможность побыть с женщиной выдаётся весьма редко. У Медведя нет других жён, которых он мог бы предложить гостю, как это делают в знак гостеприимства некоторые особенно щедрые дикари. Пятница, 2 июня 1837 В очередной раз поразило меня присутствие смерти. В городе никогда так не бросается в глаза человеческое горе, оно прячется где-то за стенами домов и толпы смеющихся людей заслоняют собой тех, кто плачет. Здесь же всё как на ладони. Я видел женщин, когда они ходили к установленным на ближайшем холме погребальным помостам. Что за крики доносились оттуда! Будто волчий вой. Не представляю, как давно было положено там большинство покойников и имеются ли там свежие захоронения, но плакальщицы казались мне неутешными, словно только вчера потеряли кого-то из родных. Я разглядывал кладбище со стороны, так как к захоронениям не разрешается подходить никому из чужого народа, дабы не прогневить дух умерших. Сколько ни бываем мы с ним в селениях индейцев, я никогда не нарушаю этого правила. На многих шестах висят волосы, которые теребит ветер. Сперва я думал, что это скальпы, но оказалось, что эти пряди срезали себе родственники в знак скорби. Вокруг помостов повсюду виднеются разбросанные кости мелких животных – следы траурных ужинов, которые нередко проводятся в память об умерших. В общем, все индейские кладбища похожи друг на друга, как, впрочем, и кладбища белых людей. Суббота, 3 июня 1837 Сегодня утром возвратилась группа мужчин, которые привезли что-то в кожаном свёртке и провели над ним какие-то ритуальные действия. Затем они соорудили на кладбище новую площадку на четырёх шестах и водрузили на неё этот свёрток, положив возле него большую боевую дубинку, колчан со стрелами, лук и круглый щит. Свёрток был слишком мал, чтобы содержать тело, и я направился к Джеку за объяснениями. Он расспросил кое-кого и поведал мне престранную историю. Индеец по имени Он-Чует-Буйволов отправился за телом своего погибшего сына, которого после сражения оставили лежать где-то на территории племени Псалоков. Когда же он через несколько дней отыскал труп, то понял, что забрать тело с собой не получится, так как процесс разложения зашёл уже далеко. Тогда он вместе с друзьями взялся за гниющие останки и принялся ножом соскабливать мясо с костей. Занятие, я думаю, далеко не из приятных. Когда кости были очищены, Он-Чует-Буйволов завернул их в шкуру оленя и привёз в стойбище. Похоже, что для дикарей важно не столько тело покойника, сколько кости. Джек утверждает, что знавал нескольких краснокожих, которые всегда возили с собой кости умерших предков. Однако в большинстве случаев кости зарывают в землю после того, как тело разложится на погребальном помосте. Понедельник, 5 июня 1837 Сегодня неподалёку от деревни произошло столкновение с Воронами, которые пришли, вероятно, чтобы украсть лошадей у Оглалов. Но их обнаружили. Убили пять человек. Остальные умчались прочь. Со стороны Оглалов погиб Горная Вершина. Я хотел принять участие в бою, но не успел, так как всё произошло стремительно. Да и Джек-Собака удержал меня за локоть, настояв, чтобы я смотрел на этот спектакль со стороны. Однако со стороны видно было лишь, как индейцы носились на своих пони, поднимая густую пыль, и стреляли во что-то на земле. Когда Горную Вершину привезли в деревню, вокруг сию же секунду столпилось множество женщин. Поднялся жуткий плач. Убитого стали готовить к прощанию, переодев в праздничную рубашку из удивительно мягко выделанной кожи. Расшита она была очень ярко и красиво. Его лицо обмазали алой краской и также оставили чёрный отпечаток руки, которая словно закрывала покойнику рот: четыре пальца запечатлели свои следы на одной щеке, а большой палец – на другой. Говорят, что таким знаком выделяют особенно уважаемого и храброго воина.