Мара огляделась по сторонам. Заметив неподвижное тело Серого, спросила: – А с ним что? – Похоже, наповал, – ответил Митяй. – Стрела под лопатку вошла. Не дышит. «Неужели болт пробил бронежилет, достав до сердца? – подумал Тимур. – Или этот Серый вообще без брони?» Он до сих пор не рассмотрел толком членов отряда – времени не хватало. Уж слишком быстро и при этом непредсказуемо развивались события. Но он обратил внимание на отсутствие у бойцов унифицированной экипировки, одеты те были – кто в лес, кто по дрова. В частности, защитные шлемы – при этом разной модификации – имели только Грек, Мара и Митяй. Да и оружие у всех было разное. Оружие, к слову, соответствовало началу XXI века. Тимур в этом вопросе разбирался, потому что на занятиях в Капитолии изучали историю вооружений. «Так что Грек вроде бы не соврал, – подумал Тимур. – Неужели я и в самом деле очутился в периоде, предшествовавшем Великой войне? Ну и занесло! Ладно, могло быть и хуже. Главное, что люди здесь есть. Куда хуже было бы очутиться среди динозавров. Только вот что это за люди? Бандиты?» – Не дышит – значит, готов, – равнодушно заметила Мара. – Но, вообще-то, фигово. – Фигово, – откликнулся Митяй. – И без того бойцов в обрез. А что с Греком-то? Тоже ведь не шевелится. – Сейчас посмотрим. Девушка присела около Грека и приложила пальцы к его шее. Затем, приподняв командиру веко, посмотрела на зрачок. И сообщила: – Жив. Просто в отрубе. Значит, оклемается. Здоровье у него железное. Сейчас промедол введу, и очухается. – А болт? – Митяй показал на древко стрелы, торчащее из плеча раненого. – Что с ним делать? – Думаю, ничего страшного. Мне кажется, только мягкие ткани задеты. Жгут наложу, чтобы сильно не кровило. А Кащей на базе наконечник вытащит. Она скинула со спины рюкзак и, открыв клапан, достала пластиковую аптечку. – Наконечник желательно удалить сейчас, – сказал Тимур. Он стоял рядом, но до настоящего момента не вмешивался. – Зачем? – возразила Мара, вынимая из аптечки шприц-тюбик. – Наконечник не так просто извлечь. Особенно когда он глубоко засел. – И особенно когда он еще и зазубрен. Митяй, словно фокусник, вдруг показал, держа за древко, арбалетную стрелу. На грубо выкованном наконечнике и вправду виднелись корявые зазубрины. – Откуда ты это взял? – Мара поднесла указательный палец к болту, но дотрагиваться не стала. – Труха какая-то застряла… – Там вытащил, кто-то из мутов засадил, когда стрелял, – Митяй кивнул на остов обгоревшего дерева и добавил, обращаясь к Тимуру: – Так что, паря, Мара права. Как ты такую хрень из плеча удалишь? Лучше отойди в сторонку, тут без тебя разберутся. Ты чего, хирург, что ли? Бандит криво ухмыльнулся. Его маленькие и круглые, как пуговки, глаза смотрели на чужака с неприязнью. – Нет, не хирург, – спокойно отозвался Тимур. – Просто имел дело с такими стрелами. Дампы вообще жуткие грязнули. А наконечники болтов они еще и обмазывают растительным ядом. Так что дело тут не в зазубринах. Яд – вот что самое страшное. – Откуда ты знаешь о яде?! – воскликнул Митяй, сверля парня взглядом. – И про этих – откуда знаешь? Как ты их назвал – дампы? – Да, дампы. Знаю. Доводилось пересекаться. – Где? – Там. – Тимур махнул рукой в неопределенном направлении. – Где – там? Ха! Еще скажи – в Москве. Ты, парень, за придурков нас не считай. Вот попадешь к Ироду… – Заткнись! – неожиданно грозным голосом рявкнула Мара. – Не тебе, придурок, рассуждать за Ирода. Она уже вколола Греку тюбик промедола и достала из аптечки жгут. Однако после слов Тимура о яде приостановила медицинские процедуры. – А ты не ори, тебя никто вожаком не назначал, – пробурчал Митяй. – И ты, между прочим, тоже не Ирод. – Не Ирод, верно, – процедила девушка сквозь зубы. – Я круче – его дочь. Поэтому помолчи в тряпочку. Тимур, скажи конкретно, что за яд? Как действует? Смертельный? – Да не то чтобы смертельный… Яд у них так себе, быстро выдыхается, если заранее намазать. Но противный. Умирать, если чего, будешь долго и мучительно. А сначала тебя парализует – постепенно. – Уроды. Не могут нормального яда изготовить? – Не знаю. Их этот устраивает. Пока жертва медленно загибается, можно ее заживо объедать, по кускам. Мара с отвращением сплюнула: – Я же говорю – уроды! Вот что – спасти Грека можно? – Если руку отрезать, то запросто. – Это что – черный юмор? – Вовсе нет. Я же говорю – яд медленно действует. Особенно если выдохся. Тут важно быстро меры принять, чтобы по всему организму не распространилось. А еще надо бы ввести противоядие, чтобы остановить процесс действия яда. Химическую реакцию, короче, надо остановить. – Ну а сколько времени эта реакция может развиваться? В смысле, пока не станет необратимой? – Да по-разному случается. Бывает, что и несколько дней. Тогда вполне можно раненого спасти, если лечить правильно. Но лучший способ – кардинальный. – Ну нет, – девушка мотнула головой. – Руку отсекать я не буду. Уж лучше пусть… Вдруг этот яд и вправду выдохся? Как я потом Греку объясню? Мол, на всякий случай тебе руку по плечевой сустав оттяпали? – Я и не говорил, что надо сразу руку отсекать. Знаешь, если яд свежий, то мы уже все равно опоздали. Поэтому надо действовать так, будто яд слабый. Глядишь, и пронесет. – Может, антидот ему вколоть? – подал голос Митяй. – В аптечке же есть какой-то антидот. После нахлобучки от Мары он помрачнел и какое-то время молчал, сердито сопя. Однако его явно не устраивала роль безмолвного наблюдателя. – Антидот, да не тот, – отрубила девушка. – Помолчи, Митяй. Чтобы применять антидот, необходимо знать свойства яда. Я, кажется, поняла, Тимур. Надо ввести антибиотик и обработать рану? Да? – Примерно так. – А что толку? – снова встрял Митяй. – Даже если яд совсем выдохся, он все равно уже в кровь попал. Все равно кранты Греку. – Не каркай. Если его быстро доставить в Логово, то Кащей разберется. Он в ядах понимает, у него каких только противоядий нет. А сейчас необходимо замедлить реакцию, верно? – Примерно так, – опять сказал Тимур. – Только для начала необходимо наконечник из раны удалить. Мара побледнела. Затем неуверенно протянула: – Это что же – вырезать надо? Я… не смогу. Она вопросительно глянула на Митяя, но тот сделал вид, что не заметил взгляда девушки. Более того – достав из кармана кисет с табаком, начал сворачивать самокрутку. Все его поведение говорило: раз такая умная, то расхлебывай кашу сама. – Возможно, что резать и не потребуется. Дай-ка гляну… Тимур присел на корточки и, приподняв безвольную руку Грека, осмотрел место ранения. Потом по-хозяйски вынул из ножен, висевших у командира на поясе, боевой кинжал с узким листообразным клинком и ручкой скелетного типа. Разрезал у «пациента» рукав свитера выше локтя – сразу в нескольких местах. И сказал: – Ты права, Мара, кость не задета. – Зато наконечник глубоко сидит. – Не просто глубоко, а почти насквозь прошило. Ты же видела, какая у стрелы длина древка? – И чего? – Так вот, кончик наконечника должен располагаться примерно здесь. Еще бы немного, и он вышел бы наружу. – И что? – Мара не понимала задумки Тимура. – Делать-то чего? – Накладывай жгут. – А потом? – Сама все увидишь. Накладывай, а то он потеряет много крови. – Ладно. Девушка шустро затянула жгут. Судя по всему, она действительно разбиралась в медицине. По крайней мере, на уровне санитара. – Готово, – сообщила Мара. – Чего дальше? – Приготовь вату, бинт и остальное, что есть для обработки. – Так у меня и без того все под рукой. – Тогда начинаем.