Селвин: Как и кто будет истреблять белых людей? Кувапи: Отец хочет наслать страшный циклон или ураган, в котором погибнут все белые. Селвин: Что заставило тебя поверить в то, что на земле сейчас новый мессия? Кувапи: Танцоры во время пляски теряют сознание. Очнувшись, они приносят вести из неведомого мира и кое-какие вещи типа бизоньего хвоста, мяса… Селвин: Что они делают, находясь в бессознательном состоянии? Кувапи: Они посещают богатые охотничьи угодья, становища со множеством народа и видят огромное количество странных людей. Селвин: Что говорят им эти странные люди? Кувапи: Когда обморочный приходит в становище, его встречают умершие родственники и приглашают на несколько пиров. Селвин: Когда умершие вернутся, у вас сразу прибавится очень много старших по возрасту родственников, не так ли? Купави: Обморочные говорят, что на том свете нет ни одного старика или старухи, все они помолодели. Селвин: Говорили ли обморочные, есть ли на том свете белые? Кувапи. Нет, их там нет. Селвин: Сколько людей в агентстве Розовый Бутон, на твой взгляд, верят в нового мессию? Кувапи: Почти все. Власти, опасаясь, что Пляска Духов могла перерасти в восстание, поспешили призвать армию для контроля над ситуацией. Стоящий Медведь вспоминал в своей книге, что весть о приближении солдат настолько испугала индейцев в агентстве, что они снялись всем лагерем и уехали задолго до рассвета. Особенно обеспокоило Лакотов появление Седьмой Кавалерии, которое они восприняли как явное стремление Синих Курток отомстить за поражение на Маленьком Большом Роге. И всё же Лакоты не проявили агрессивности. Комиссионер по делам индейцев вспоминал позже: «Не было сигнальных огней, никаких демонстраций военных настроений, ни тени насилия не проявили индейцы по отношению к белым поселенцам. Среди самих индейцев не было организованности и сплочённости. Многие из них проявляли дружелюбие и даже не принимали участия в Пляске Духов. Но всё-таки они скрылись… из страха перед солдатами. Военные же постепенно смыкали кольцо вокруг них». И вот неподалёку от ручья, который назывался Раненое Колено, Седьмая Кавалерия под командованием Форсайта встретила группу Большой Ноги. Сам вождь Большая Нога был почти неподвижен, измученный голодом и болезнью. Все его люди, измождённые и отчаявшиеся, направлялись в резервацию. Никакой речи о военном столкновении не могло быть. Ослабшего вождя перенесли в санитарную повозку. Индейцев пересчитали. Мужчин было 120, женщин и детей – 230. 29 декабря 1890 года сотрудник газеты «World Herald» Генри Тиблс добрался до стоянки Большой Ноги, возле которой расположились солдаты. «Полковник Форсайт разместил солдат по квадрату вокруг индейского лагеря, не замышляя ничего дурного на юге, возле глубокого ущелья с почти вертикальными стенами, находился лейтенант Тэйлор и его скауты-Шайены. Чуть северо-западнее, на пологом холме, стояли четыре гаубицы, которыми командовал капитан Илсли… Внутри, за линией солдат, я видел индейцев, сидевших полукругом перед полковником Форсайтом, который разговаривал с ними через переводчика. Я видел мужчин и женщин, бродивших по лагерю, среди них несколько белых людей. Там находился священник Крафт в своей тёмной одежде. Капитан Вэллас, как я разглядел, был далеко от своей роты, чем-то торгуя или обмениваясь с индейцами. Почти целый час я сидел в седле, созерцая это. На небе не было ни облачка». Генри Тиблс сделал пометки в рабочем блокноте и поехал обратно. Отъехав на достаточное расстояние, он услышал выстрелы… Началась бойня. Никто толком не смог понять, как всё случилось. Что заставило солдат открыть огонь? Был ли отдан соответствующий приказ? Или у кого-то просто сдали нервы и за первым случайным выстрелом последовали другие? Лакотов расстреливали в упор. Многие из спешившихся кавалеристов, находившихся среди индейцев, были скошены пулями своих товарищей, так как внезапность начавшейся стрельбы не позволила им уйти в сторону. С началом бойни погода испортилась, набежали хмурые облака, задул снежный ветер. Пронырливая Медведица: «Мы пытались бежать, а они стреляли в нас, как в стадо бизонов. Я знаю, что бывают добрые белые люди, но солдаты, должно быть, были самыми ужасными людьми, ибо они расстреливали женщин и детей». Когда это безумие кончилось, Большая Нога и больше половины его людей были убиты или тяжело ранены. В общей сложности погибло около 300 индейцев. На этом история воинов-Лакотов должна была закончиться. Возле кладбища, где были захоронены жертвы расстрела, появилась простенькая католическая церквушка, получившая название церковь Святого Сердца. Однако кровавое событие 1890 года на Раненом Колене оказалось не точкой, а многоточием. Правительство США проводило жёсткую политику по искоренению традиционных туземных культур, понимая, что с исчезновением духовной стороны исчезнут и сами индейцы. Человек без корней перестаёт иметь своё лицо. Индейское лицо белой Америке не нравилось, оно пугало, напоминало об огромной природной силе, заложенной в мировоззрениях аборигенов, угрожало прорывом природной энергии, не желающей жить в тесных рамках «цивилизации». С 1881 года правительство США запретило индейцам проводить Танец Солнца в каком-либо виде. В 1930 году индейцам было позволено возобновить эту церемонию, но без самоистязаний. «Принято считать, что после запрещения правительством в 1881 году проводить Танец Солнца, эта церемония больше не происходила до того момента, пока в 1928 году в резервациях Сосновый Утёс и Розовый Бутон не случился большой праздник. Но это не так. Танец Солнца устраивался в Сосновом Утёсе ежегодно и, конечно, с прокалыванием тела. Но церемонии проходили тайно, в удалённых местах, и людей там собиралось мало. Принимались самые тщательные меры предосторожности, чтобы эти места не были обнаружены. Танец Солнца – наша религия, наша высшая форма молитвы Богу. Поэтому мы и проводили церемонию каждый год, чаще всего в конце июля, но случалось и другое время. Случалось, мы приглашали туда и наших друзей-Бледнолицых; они прекрасно понимали, что всё происходившее было противозаконным… Наконец, в 1952 году меня вызвали в контору агентства и сказали, что мне разрешат проводить Танец Солнца с прокалыванием на территории резервации. Но мне выдвинули некоторые условия. Во-первых, они желали знать, имелось ли у меня лекарство для лечения ран. Во-вторых, они заявили, что вся ответственность ляжет на меня, если у кого-то случится нагноение и тому подобные неприятности. Я согласился. И в 1952 году я получил документ, разрешавший мне протыкать людей во время церемонии. С тех пор я прокалывал восемь человек ежегодно» (из воспоминаний Обманувшего Ворону). По крохам индейцы отвоёвывали своё «я», бились за право возвратить ему громкое, уважительное звучание. Вторая половина двадцатого века ознаменовалась заметной активизацией коренных американцев, возникло ДАИ (Движение Американских Индейцев), одним из основателем которого был Дэнис Бэнкс. В конце шестидесятых к ДАИ присоединился Рассел Минс, известный по всему миру как исполнитель ряда индейских ролей в голливудских кинофильмах («Последний из Могикан», «Прирождённые убийцы» и многие другие). В 1970 году Минс принёс общенациональную известность ДАИ, организовав шумное столкновение с костюмированными пилигримами в Плимуте во время Дня Благодарения, национального праздника США. Это событие получило широкое освещение по телевидению и сделало Минса национальным героем в глазах либералов. «Мы не хотим гражданских прав белого человека, – говорил Минс. – Мы добиваемся наших собственных суверенных прав… Нашими действиями мы надеемся задеть за живое каждого человека. Мы поняли, что только нарушив покой в мире белого человека, мы будем услышаны». В феврале 1972 года он возглавил манифестацию из почти полутора тысяч индейцев и направился в Гордон, чтобы заявить протест против убийства Раймонда Жёлтого Грома, индейца из резервации Лакотов. В том же году состоялся знаменитый Поход Национальных Договоров, и Минс был одним из его руководителей. Многие участники похода оделись в традиционные костюмы, украсили голову уборами из перьев и раскрасили лица на боевой манер. «Те из нас, кто покрыл свои лица краской, дали клятву умереть за идею, в которую мы верим, – объяснял Рассел репортёрам. – Мы, индейцы, никогда не боялись умереть, потому что знаем, чего хотим». Племенной совет резервации, состоявший из консервативно настроенных индейцев, назвал участников этой акции ренегатами и маоистами. Глава совета Дик Уилсон, тесно сотрудничавший с ФБР, добился судебного предписания, которое запрещало Расселу Минсу и другим членам ДАИ выступать с речами и проводить собрания в резервации. Но вскоре после этого от рук расистов погиб индеец по имени Уэсли-Бык-С-Плохим-Сердцем, и Минс возглавил демонстрацию протеста. Противостояние между индейцами-традиционалистами и властями и усиливалось, обе стороны пылали ненавистью. После очередной встречи с Диком Уилсоном Рассел Минс был жестоко избит. «В следующий раз мы снимем с тебя скальп! – предупредили его. – Хороший индеец – только мёртвый индеец». 27 февраля 1973 года Минс и около двухсот его сторонников, вооружённые охотничьими ружьями, пистолетами и несколькими автоматическими винтовками, пришли в посёлок Раненое Колено и заявили, что они утверждают традиционное племенное правление, независимое от марионеточного правительства Соснового Утёса. Это произошло почти век спустя после трагических событий на берегу Раненого Колена, когда была расстреляна группа Большой Ноги. И вот Лакоты снова пошли в бой. «Хороший день для смерти!» – выкрикивали некоторые из них. Заняв круговую оборону в церкви Святого Сердца, они готовы были умереть, лишь бы поднять дух своего племени и привлечь внимание общественности к бедам Лакотов. Восставшие потребовали расследования Сенатом злоупотреблений со стороны Бюро по делам индейцев, а также пересмотра 371договора, заключённых с племенем и нарушенных правительством США. «У правительства есть два пути, – сказал журналистам Минс, – либо атаковать нас, как это было в 1890 году, либо рассмотреть наши требования. Мы клянёмся нашими жизнями, что это будет поворотный пункт в истории нашего народа. Правительство должно либо убить нас, либо пойти навстречу нашим требованиям. Так или иначе, но это будет поворот». Леонард Вороний Пёс, шаман Оглалов, сказал: «Мы – народ природы, счастливый народ. Белые люди пытаются всё изменить, вот почему мы обязаны находиться сейчас здесь. Я не боюсь смерти. Если я умру здесь, на Раненом Колене, то я отправлюсь туда, где сейчас Неистовая Лошадь и Сидящий Бык». Сотрудники ФБР и полиции взяли восставших в плотное кольцо. Начался мощный обстрел деревушки из всех видов автоматического оружия. Подкатили броневые машины. Иногда индейцы выезжали навстречу этим грохочущим броневикам на мотоциклах и ударяли по ним палками, зарабатывая подвиг-прикосновение. Со всех концов страны к деревушке на Раненом Колене потянулись журналисты. Администрация Соснового Утёса и её глава Дик Уилсон с пеной у рта доказывали, что повстанцы – это просто бандинская шайка, агенты коммунистов и «клоуны-идиоты», которых следовало судить по всей строгости закона. Но его речи не выглядели убедительными. Весть о восстании Лакотов разнеслась по всему миру. К осаждённым индейцам пытались пробраться молодые люди вовсе не индейской крови, чтобы бок о бок с ними защищать то, чего так сильно не хватает современному цивилизованному человеку – право иметь своё собственное лицо. 8 мая 1973 года, через семьдесят дней плотной осады, во время которой не раз начинались и завершались ничем переговоры с представителями правительства, Лакоты сложили оружие, посчитав свою задачу выполненной. Мир услышал их. «События в Раненом Колене произошли потому, – сказал Рассел Минс много лет спустя, – что индейцы хотели остаться индейцами, а им не оставили для этого никакой возможности. Поэтому мы и заявили о себе во весь голос. Вот что важно понять: индейцы вновь должны стать свободным народом… Быть индейцем – это значит жить с землёй и на земле, а это возможно для нас только если мы снова станем свободными… Единственный способ быть свободным, это осознать свою ценность как отдельно взятой личности». Борьба Лакотов не прекращается по сей день. Индейцы убеждены, что рано или поздно им удастся вернуть свои земли. «Мы жили в этой стране не одну тысячу лет, – говорят краснокожие воины, – мы не торопимся. Мы можем подождать ещё сто лет. За нами – истина. За нами – Великая Тайна. Мы готовы умереть, чтобы наш дух мог существовать на этой земле».