— Не могу же я взять и вышвырнуть их из страны. — Не можете. Но можете привлечь на свою сторону другие народы. Кроме приисков и нескольких городов вы нигде не были. Народ знает о вас понаслышке. — Перед встречей с людьми правители запасаются обещаниями. У меня запасов нет. По крайней мере, сейчас. — С ними достаточно поговорить. Спросить, как они живут, как справляются с бедами. Пообещать им, что вы не сдадитесь и не опустите руки, что не оставите их. — Сейчас послушаем, как народ клянёт зиму, страну и временного правителя. — Адэр приоткрыл дверцу автомобили и подозвал водителя. — Файк! Заедем в ближайшее селение. Автомобили остановились на окраине посёлка. Адэр захотел размять ноги и, придерживая Парня за ошейник, пошагал по улице. За ним шли Малика и Юстин. Шествие замыкали стражи. Дети побросали санки, бабы кинули вёдра, мужики отшвырнули лопаты, побежали от дома к дому. За пять минут новость о появлении важных гостей облетела всё селение. Люди стекались к сельсовету, возле которого уже стоял староста, переминаясь с ноги на ногу, как испуганная лошадка. Деревянные ограждения и перила крыльца были обвязаны разноцветными лоскутами. Адэр свернул с боковой улицы на главную и подозвал Малику: — Что это? — В посёлке живут аляне. Когда они ждут гостей, или если у кого-то из домочадцев день рождения, они украшают тряпочками деревья или крыльцо. — Похоже, в сельсовете всегда рады гостям. Посмотрим-посмотрим, — сказал Адэр и прибавил шаг. Узнав, что правитель приехал поговорить с людьми и ответить на их вопросы, толпа заволновалась. Желающих услышать Адэра, посмотреть на него, просто посидеть рядом оказалось намного больше, чем могла вместить в себя комната для собраний. Знатные гости вошли в здание, а воспрянувшие духом помощники старосты (правитель не собирается жечь дома или отравлять колодцы) принялись отбирать селян, достойных представлять интересы посёлка. Вскоре в комнату набилось столько людей, что Адэр, сидя в стареньком кресле на небольшом возвышении, снял пальто и велел открыть окно. Парень, лёжа возле его ног, высунул язык и часто задышал. Селяне толпились даже в коридоре. Кому-то повезло — они видели правителя через дверной проём, кто-то вставал на носочки, кто-то бухтел. Староста занял место за спиной Адэра и приготовился обрывать односельчан на полуслове, если те вздумают задать неугодный вопрос или начнут болтать лишнее. Но разговор пошёл не так, как он планировал. Вопросы задавал правитель и сам указывал на тех, от кого хотел услышать ответ. Сначала селяне скромничали, а потом разошлись. Таков закон диалога: лучшим собеседником является тот, кто слушает. Адэр был хорошим слушателем. Иногда хмурился, иногда смеялся вместе с публикой, одетой в зипуны и фуфайки, и задавал очередной вопрос. Людям понравился его смех — заливистый, искристый. Никто не подозревал, что правители вообще умеют смеяться. Селяне стали сдабривать свои ответы коротенькими рассказами о курьёзных случаях. Как во время ливней плавали по улицам в корытах. Как после метели выходили из домов через форточку, а те, у кого окна глухие, ждали, когда их откопают. Как кто-то на морозе приложился языком к ведру и до сих пор ест через трубочку. Староста расслабился. А зря… Со скамьи поднялся селянин, стянул с головы шапку, помял в руках: — Можно спросить? Староста растерялся: — У кого? Селянин низко поклонился: — Мой правитель, я хочу вас спросить. — Слушаю, — откликнулся Адэр. — Сейчас ходят по дворам и делают опись имущества и живности. Зачем это? — Чтобы вы могли распоряжаться своей собственностью: продавать, дарить, завещать. — Я и так могу всё продать. — Нет. Теперь не можете. Если вы продаёте корову, сделку с покупателем необходимо оформить в сельсовете. В вашей описи будет сделана запись. И покупатель заплатит налог. Селянин рассмеялся: — Покупатель не дурак, чтобы выбрасывать деньги. Со всех сторон зашикали. Староста погрозил из-за спины Адэра кулаком. Мужик прижал шапку к животу, низко поклонился: — Извините, мой правитель. Я говорю что думаю. Я не понимаю и спрашиваю. Я хочу купить телегу. Зачем мне платить налог? С продавцом решим тихо-мирно и разойдёмся. — А он придёт к вам через неделю и заберёт телегу. Закон будет на его стороне, потому что нарушителем закона будете вы. Вы не заплатили налог, и хозяином телеги остаётся продавец. Селянин ссутулился: — Вон оно как… А если я не куплю, а обменяю дрова на телегу? — Налог заплатите оба. Селянин потер шапкой нос, посмотрел на притихшую толпу: — Это понятно, да… налог пять процентов… да… но я же могу договориться с продавцом. Будто его телега стоит пять моров, а не десять. Сколько я заплачу налога? В два раза меньше. Я могу так сделать? Адэр улыбнулся: — Можете. А через месяц к вам придет продавец и скажет, что ему нужна эта телега. Что он продал её, не подумав. По закону в течение трёх месяцев продавец имеет право отменить сделку через суд. Вероятнее всего, суд займет его сторону, и продавец вернёт вам пять моров вместо десяти. На вашем месте я бы не стал так рисковать. Селянин закивал: — Да… я просто так спросил… да… И телегу не я хочу покупать. Мой приятель. А я просто спросил. С дальнего ряда раздался хриплый голос: — Говорят, что теперь каждый год мы будем подавать декларацию о доходах. Зачем нам это? Несмотря на то, что спутники правителя сидели в первом ряду, староста погрозил двумя кулаками. — Декларация — это доказательство, что своё состояние вы заработали честным трудом, — ответил Адэр. — И вы сможете завещать его своим наследникам. — Значит, если я построю сарай и не укажу его в декларации, мой сын не получит его? — спросил кто-то. — Не получит. — Но ведь это мой сарай. — А где вы возьмёте доски на его постройку? Стащите у соседа или срубите дерево в государственной роще? — Куплю. — Где возьмёте деньги? Украдёте? — Заработаю. — Ваш заработок по закону будет считаться честным, если вы официально служите у кого-то или занимаетесь частным предпринимательством. Укажите свой доход, внесите сарай в опись имущества и распоряжайтесь им как хозяин, а не как вор. — Насчёт своего дела, — проговорил селянин, подпирая плечом стену. — Два года я буду пахать на себя… — Работать, — поправил его староста. — И встань правильно. Селянин оттолкнулся от стены, сунул руки в карманы залатанной фуфайки: — Два года я буду работать на свою семью, а потом буду платить налоги. Верно? — Верно, — подтвердил Адэр. — Зачем мне кормить ещё кого-то? — Двадцать грасселей пойдёт детям-сиротам. Двадцать — одиноким старикам. Двадцать — инвалидам. Двадцать — на строительство школ и больниц. Двадцать — на строительств водопровода… Загибая пальцы, Адэр продолжал перечислять статьи расходов из казны. Селяне слушали его, открыв рты. Они не подозревали, что жизнь страны намного сложнее их собственной жизни. — Итого семь моров в месяц, — сказал Адэр. — Семь моров из ста. Если наймёте работников, вы будете платить пять моров из ста. Неужели это так много? Селянин выпрямился: — Я буду получать сто моров в месяц? — Минимальный доход частного предпринимателя в Тезаре. — Откуда они их берут? Как? — Поэтому я даю вам два года без налогов, чтобы вы научились работать, как тезы, и начали зарабатывать больше них. — Адэр оглянулся на старосту и процедил сквозь зубы: — Почему народ ничего не знает о законах? — Я рассказывал, мой правитель, — пробормотал тот.